Введение
Скептицизм подвел итоги средневековой философии. Его специфика – сомнение в религиозных истинах и религиозной вере, противопоставление веры разуму. С одной стороны, скептицизм стремился показать, что разумное обоснование религиозной веры невозможно, а с другой (здесь противоречие) – что разум выше веры. Итак, скептицизм Возрождения – это, прежде всего, орудие борьбы против схоластики. Схоластика стремилась к созданию такого философского учения, в котором системе церковных догматов должна была найти свое оправдание перед разумом. Возникшие с этим трудности дали исходный импульс возрожденческому скептицизму. Философия и религия представляют собой разные отрасли культуры, и, сблизившись на сколько возможно в XIII в. в учении Фомы Аквинского, они снова начали расходиться, что и вело к скепсису. Попытка философского обоснования церковных догматов способствовала обретению философским мышлением все большей самостоятельности. Философия Возрождения формируется в недрах схоластики как закономерный продукт ее развития.
Скептицизм разрушал усыпляющую веру в церковные авторитеты.
Позитивное направление философии эпохи Возрождения заключается в ее сосредоточении на проблеме человека в его индивидуальности, свободе и творческих потенциях. Эпоха Возрождения – это время творчества титанов мировой культуры: Леонардо да Винчи, Микеланджело, Шекспира и др. Рождение на свет их гениальных творений вряд ли бы состоялись без веры в безграничные возможности человека. В центр мироздания стал человек, что получило название антропоцентризма (сравнительно с космоцентризмом античной культуры и теоцентризмом культуры средних веков).
Эпоха Возрождения – это и перерождение европейской жизни, возрождение самого человека к новой жизни. Из пламени Возрождения возник современный культурный человек. Это и есть возрождение человеческого духа. Началась действительно новая жизнь, что оправдывает название Нового времени.
Центр внимания философа в эпоху Возрождения перемещается от Бога к человеку, и главным становится понятие гуманизма (от «homo» – человек). Как у всего существующего, у гуманизма есть своя обратная сторона, заключающаяся в чрезмерном превознесении человека, представлении, что он есть венец творения, высшее создание Вселенной и вправе подчинять себе все окружающее. В то же время антропоцентризм не мог бы занять господствующего места в культуре, если бы не подкреплялся верой в великое этическое предназначение человека, в его способность подняться на новый нравственный уровень, стать подобным Богу как по своим творческим возможностям, так и по моральным качествам. Понятие «гуманизм» обладает в отличие от понятия «антропос» нравственным содержанием, связано с понятием гуманности (аналогично тому, как соотносятся понятия «человек» и «человечность».
Для модернизма характерен программный концептуализм, преобладание поэтики над произведением, поиск нового языка искусства. Модернизм стоит у истоков поэтики «открытого произведения», включив зрителя, читателя в процесс творчества, активизировав его восприятие. Значение модернизма заключается том, что он выступил особой формой самопознания культуры, предопределил современные формы искусства, раскрепостил художественное сознание, обнаружив возможности новой семантики, переставил акценты во взаимоотношениях искусства с обществом, предвосхитил глубокий интерес к бессознательным структурам языка.
1. Основные скептические идеи М. Монтеня
«Пусть совесть и добродетели ученика находят отражение его речи и не знают иного руководителя, кроме разума», – писал самый остроумный представитель скептицизма Мишель Монтень (1533–1592). Снова самосознание признается за исходный пункт всякого достоверного знания, и отсюда тянется ниточка философии Нового времени. Когда Монтень призывает «сосредоточить на себе и своем собственном благе все наши помыслы намерения», то этим он выражает одну из основных идей Возрождения: в центр мироздания становится человек с его чувствами» и помыслами. Обращенность к человеку нужна Монтеню, чтобы выразить сомнение в символе религиозной веры. В этом он близок к античным скептикам и завершает круг средневековой философии-служанки. Философия возвращается вместе с ренессансом античной культуры к своим традиционным проблемам, чтобы повторить античность на новом уровне с учетом специфики западной души.
Как мыслитель Монтень сформировался в эпоху позднего Возрождения, на излёте того культурного движения в Европе, которое принято называть ренессансным гуманизмом. Ставя своей основной задачей «возрождение» греко-римской культуры, желая наполнить её достижениями собственную, позднесредневековую цивилизацию, гуманисты осуществляли грандиозный синтез христианской «веры» и античной «мудрости». Такой синтез был возможен в той мере, в какой античность и христианство несли в себе ряд сходных и даже совпадающих черт.
Пафос Монтеня прямо противоположен: он направлен на то, чтобы как можно дальше развести человеческие науки, человеческое знание, с одной стороны, и истины христианской веры – с другой.
Абсолютное бытие (Бог), по Монтеню, настолько превосходит все возможности человеческого разума, все «естественные» способности человеческого познания, что предстаёт как непостижимое начало мира, отделённое от человека непроницаемой завесой тайны. Позицию Монтеня, отстаиваемую в «Апологии» принято называть скептическим фидеизмом. Как таковой, фидеизм, утверждающий приоритет веры над знанием и, соответственно, приоритет «сверхразумных» истин над истинами «разумным» имеет не менее давнюю историю, чем «естественная теология.
Оригинальность Монтеня, прежде всего – именно в тех скептических выводах, которые он делает из фидеистической позиции. Поскольку истина Откровения неизмеримо превосходит все человеческие понятия и представления, постольку потусторонние стремления внушают автору «Опытов» не отказываться от разума, но подвергнуть его испытанию, посмотреть, чего он стоит, будучи предоставлен самому себе, – таков замысел Монтеня.
Монтень обнаруживает, что мир явлений не принадлежит к божественному (вечный, неизменный), явления предстают перед нами всего лишь как подвижные, неустойчивые, неуловимые «видимости», «кажимости». Однако такой мир не поддаётся однозначной «расшифровке» – причём не только в силу собственной изменчивости, но и в силу «недостоверности и слабости» чувств самого человека: во-первых, по способности восприятия он уступает даже животным, одни из которых превосходят его слухом, другие – зрением, третьи – обонянием и т.п.; во-вторых, сама эта способность меняется то человека к человеку; в-третьих, она зависит от «телесных изменений», которые с нами происходят (у больного зрение не то, что у здорового, окоченевшие пальцы иначе ощущают твёрдость дерева и т.д.).
Но дело не ограничивается областью одних только чувств. Ведь «чувства являются началом и венцом человеческого познания», а потому и наш интеллект не может претендовать на владение сколько-нибудь достоверной истиной о вещах. Лучшее тому доказательство – борьба и смена различных философских и натурфилософских концепций.
Хаос открывается Монтеню и тогда, когда он погружается в область человеческой морали, в область обычаев, традиций, верований, общественных установлений и законов, совершенно не похожих на европейские. Так, существуют народы, где оплакивают смерть детей и празднуют смерть стариков, где ни разу в жизни не стригут ни волос, ни ногтей, где «почтительный» сын обязан убить своего отца, достигшего известного возраста, где не считают постыдным иметь детей от собственной матери, где красивыми считаются женщины с бритыми головами и т.п.
Однако скептицизм вовсе не «идеал», к которому стремится Монтень. Напротив, для него это скорее точка отталкивания или рубеж, который подлежит преодолению. (Не случайно после 1580 года Монтень больше не обращается к Сексту Эмпирику). Уже в «Апологии» автор замечает, что для скептиков характерна «чрезмерность сомнения», которое «само себя опровергает», а признавая относительность морали, меняющейся от страны к стране, он делает это как бы скрепя сердце: «Такая изменчивость суждений не по мне. Что это за благо, которое я вчера видел в почёте, но которое завтра уже не будет пользоваться им и которое переезд через какую-нибудь реку превращает в преступление?»
Добровольно погрузившись в мир без истины, Монтень немедленно обнаруживает всю его «неуютность», причём «неуютность» не только философскую, но и самую практическую – невозможность найти твёрдые критерии каждодневного поведения среди людей. Монтеня заботит не только то, что следует думать о жизни, но и – в первую очередь – как её прожить.
2. Мишель де Монтень – эссеист
Монтень, Мишель де (Montaigne, Michelde) французский философ, автор «Опытов», заложивших основы новой литературной формы. Не стремясь к созданию собственной философской системы, выступил основоположником жанра философско-морализаторского эссе в европейской культуре. Предметом большинства эссе являлось поведение человека в экстремальных ситуациях, раскрывающее как самые причудливые движения его души, так и самые разнообразные патологии его характера. Согласно Монтеню, природа человека двойственна: зачастую необузданные духовные устремления нейтрализуются физическими возможностями его тела. Осмысление и принятие этого как неизбежной данности позволяет людям ориентироваться на идеал подлинно счастливой жизни – жизни в умеренности. Органы чувств человека несовершенны, способности нашего познания ограниченны; лишь один Бог, согласно Монтеню, всеведущ. Неспособность людей четко определиться в выборе между «Я знаю» и «Я не знаю» – естественно трансформируется в единственно правильно поставленный вопрос: «А что именно я знаю?», предполагающий воздержание от суждений, подлежащих дальнейшему рассмотрению. Убежденность Монтеня в идеях свободы и сословного равенства людей явила сой бой перспективную компоненту эволюции идеала: человеческого достоинства в рамках европейского менталитета. Основные сочинения: «Опыты» (в трех книгах; 1580, 1588); «Путевой журнал» (1580–1581) и др.
Самые ранние из эссе Монтеня относятся к 1572 – году Варфоломеевской ночи и начала гражданской войны. Поначалу это были заметки о прочитанном. Любимые книги Монтеня в ту пору – послания Сенеки, Плутарх во французском переводе Ж. Амио, латинские поэты и несколько современных ему исторических и мемуарных сочинений. Более всего Монтеня занимали такие вещи, как управление государством, война и особенности человеческого поведения. Рассказы путешественников также вызывали его интерес.
3. «Опыты» М. Монтеня
Результатом его деятельн
В первой книге «Опытов», по названию глав, можно убедиться в непритязательности первоначального замысла автора.
Взявшись за перо в возрасте 39 лет, Монтень собирался лишь выписать из наиболее авторитетных морально-философских сочинений древних (Плутарх, Сенека) поучительные примеры, исторические анекдоты и афоризмы и, снабдив эти образцы античной мудрости кратким комментарием, решил преподнести их своим современникам в качестве «учебника» жизни (будь то жизни обыденной, политической или военной) – учебника, которым мог бы пользоваться «образцовый дворянин». Такие поучительные сборники были весьма распространены как в античности, так и в эпоху самого Монтеня. Отнюдь не претендуя на оригинальность, он, уже в процессе написания первой книги заметил, что приводимые им «примеры» и «афоризмы», а главное, извлекаемые из них «уроки» никак не желают складываться в универсальные «правила», годные на все времена и на все случаи жизни, а напротив, не согласуются между собой. Не без изумления обнаружив, что «правила» на глазах превращаются в «исключения», Монтень осознал, что избранный им материал нуждается не в беглых пояснениях, а в пространной рефлексии, основанной не только на прочитанном, но и на лично пережитом, увиденном, услышанном, случившимся именно с ним. И действительно, наблюдая за переходом мысли Монтеня из первой во вторую книгу (которая была закончена в 1579 г.), можно заметить усиление рефлективного начала.
Публикация первых двух книг, выдержавших три издания подряд (1580, 1582, 1587), была встречена публикой весьма благосклонно. Вскоре появилась третья книга, выпущенная вместе с двумя предыдущими – в 1588 году. Именно в ней Монтень, вероятно, почувствовал, что не исчерпал свой предмет, не высказался до конца, что сказанное его чем-то не удовлетворяет. Поэтому в издание 1588 г. он внёс более 600 добавлений, но эти добавления не продолжают и не развивают книгу, а служат своего рода комментарием к уже сказанному.
Этот экземпляр с поправками Монтеня, обнаруженный в библиотеке города Бордо («бордосский экземпляр»), и лёг в основу окончательного текста «Опытов», изданного лишь в начале XX столетия.
Характеризуя духовную жизнь этой удивительной эпохи, нельзя, хотя бы вкратце, не упомянуть выдающегося мыслителя Мишеля Монтеня – автора знаменитых «Опытов», мастера тонкого психологического анализа человеческой души, выдающегося писателя. Его «Опыты» проникнуты неотразимой притягательной силой, несут на себе отпечаток незаурядной личности автора. Глубоко отразив исторический опыт своей эпохи, эпохи Возрождения, воплотив ее лучшие гуманистические устремления, эта книга стала неисчерпаемым кладезем жизненной мудрости и тончайших наблюдений над тайнами человеческой души. Она и по сию пору сохраняет непреходящее историческое, философское, психологическое и эстетическое значение. Монтень доказывает в ней, что человеческое мышление необходимо постоянно совершенствовать на основе объективного познания естественных закономерностей природы, которым в определенной степени подчинены жизнь и деятельность людей в контексте социального бытия. Его скептицизм являет собой символ неуспокоенности ума, постоянных творческих исканий.
Монтень провозглашал идею естественного равенства людей и идеализировал «естественное состояние» человечества, считая, что счастливая жизнь и исключительно высокие нравственные устои обусловлены отсутствием сословного и имущественного неравенства. Но все эти преимущества утрачены с развитием цивилизации. Эти идеи нашли свое яркое выражение в воззрениях Ж.Ж. Руссо.
4. Представитель скептицизма М. Монтень
Считать все наши знания только относительными, не содержащими в себе частицы абсолютного, – значит, по существу, признавать полный произвол в познании. В таком случае познание превращается в сплошной поток, где нет ничего относительно устойчивого, достоверного, где стираются границы между истиной и заблуждением, и получается так, что никаким положениям нельзя верить, а, следовательно, ничем нельзя руководствоваться в жизни. Полный релятивизм в теории познания – это одна из форм проявления «пресыщенности» мышления. Для него характерно следующее рассуждение: если уж истина, то она обязательно должна быть только абсолютной, а если истина не абсолютна, то она и не истина. В подтексте на самом деле – неверие в абсолютную (даже не в относительную) истину. Заранее зная, что истины нет, Пилат, уже поворачиваясь, чтобы уйти, спрашивает стоящего перед ним Христа: «Что есть истина?». Сторонники релятивизма обычно ссылаются на то, что история науки знает множество случаев, когда положения, считавшиеся истинными, потом опровергались как ложные и, наоборот, положения, считавшиеся ложными, в ходе развития науки выступали как истинные. Путь движения научного познания – действительно не прямая линия – представляет собой причудливую кривую, на отрезках которой возможны заблуждения. Но это вовсе не доказывает, что все знание – вздор. Релятивист подменяет верное положение. Знание содержит момент относительного, а следовательно, не нужно знания.
Скептическая мысль восходит отчасти к рассуждениям античных философов – Протагора, Горгия, Продика, Гиппия, Фразимаха, которые были предшественниками и современниками вершинных мыслителей древности – Сократа и Плате (в Диалогах Платона можно найти споры с софистами). И великий Аристотель заметил: «Кто ясно хочет познавать, тот должен прежде основательно сомневаться». Собственное имя «скептики» принято связывать с философской школой, основанной Перроном, по преданию, участником перехода Александра, воспринявшим некоторые идеалы индийской мудрости.
Скептицизм иносказательно именуется также пирронизмом, а философы, встающие на позиции скепсиса, – пиррониками. Изложение взглядов Пиррона дал его последователь Секст Эмпирик, откуда и черпается большинство сведений об античном скептицизме. К скептикам относят и так называемых академиков – Аркесилая, Карнеада. В эпоху Возрождения и в начале Нового времени скептические учения развивали такие знаменитые мужи, как Эразм Роттердамский, Агриппа Неттесгеймский (последнему принадлежит труд «О недостоверности и тщете всякой науки»), Пико делла Мирандола. Особую известность приобрел автор прославленных «Опытов» Мишель Монтень: «Из того, что придумали люди, нет ничего более правдоподобного и более полезного, чем пирронизм. Благодаря ему человек оказывается голым и опустошенным; признающим свою прирожденную слабость и готовым признать некую высшую силу… это – чистый лист бумаги, на котором перст Божий может начертать все, что ему благоугодно». Выраженный здесь переход от скептицизма к фидеизму (стремление основать знание на религиозной вере) не случаен и характерен для многих.
Древние философы, как известно, старались жить в соответствии со своим учением. Гносеологической установке скептиков – эпохе (воздержанию от суждения) – соответствует в поведении идеал атараксии, т.е. глубокого спокойствия и невозмутимости.
В отличие от скептиков Монтень не обходит вопрос об истине. Он переносит его из привычной для христианства плоскости «потустороннее – посюстороннее» в плоскость «посюстороннего». А это рождает неведомые ранее проблемы. Прежде всего, проблему отношения ко всем тем «мнениям» о мире и человеке, которые уже были высказаны и с которыми ему приходиться столкнуться.
Действительно, Монтень жадно вслушивается во всё многообразие существующих точек зрения на человека, впитывая житейскую мудрость горожан и крестьян, живо реагируя на позиции поэтов и публицистов, политических деятелей, военных и т.п. Но особое внимание у Монтеня, сформировавшегося в среде гуманистической традиции, вызывают теории древних философов – от Сократа и Платона до стоиков, эпикурейцев и скептиков.
Заключение
Монтень – человек века гуманизма, его познание составляет для него проблему, а отношение к древним таково, что он ни разу не пытался изложить целостную концепцию столь любимых им Плутарха или Сенеки, не говоря уже о прочих, менее близких ему философах. «Общение» с древними сводится для него к вырыванию из контекста того или иного сочинения отдельных цитат или изречений, с которыми он вступает в серьезную игру – проверяет их, судит, одобряет или отвергает, причём суждение самого Монтеня никогда не бывает окончательным. Он берёт ту или иную проблему, указывает на трудности её решения, говорит о своей точке зрения и древних, пытается найти собственные подходы к волнующему его вопросу, в бессилии разводит руками – и всё это для того, чтобы вновь вернуться к той же теме на следующей странице, в следующей главе или в следующей книге своих «Опытов». «Опыты» Монтеня – произведение, по форме представляющее собой свободное сочетание размышлений, объединённых в главы – один из замечательных памятников культуры французского Возрождения.
Позиция Монтеня значительно отличается от установок философского рационализма, сложившегося в XVII в., поскольку разум монтеневского человека направлен лишь на поиски истины, а не на обретение её. Подвергнув критике собственный разум, усомнившись в традиционной картине мира, Монтень не сделал позитивного шага к новой постановке вопроса об истине, это станет задачей следующего века, следующего поколения философов.
Список литературы
1. Богуславский, В.М. История философии и вопросы культуры. / В.М. Богуславский. – М.: Высшая школа, 1975. – 370 с.
2. Горелов, А.А. Философия в вопросах и ответах. / А.А. Горелов. – М.: Эксмо, 2005. – 336 с.
3. Косиков, Г.К. Последний гуманист, или подвижная жизнь истины./ Г.К. Косиков. // М. Монтень. Опыты. – М.: Просвещение, 1991. – 343 с.
4. Малевич, Н. Идейное и художественное единство «Опытов» Монтеня. / Н. Малевич. // Вопросы литературы. – 1988. – №8.
5. Монтень, М. Опыты. / М. Монтень. – М.: Просвещение, 1986. – 230 с.
6. Рогалевич, Н.Н. Краткий словарь по философии. Более 1000 статей. / Н.Н. Рогалевич. – Минск.: Харвест, 2007. – 832 с.
7. Рассел, Б. История Западной Философии. / Б. Рассел. – Новосибирск: Стрела, 2001. – 345 с.
8. Спиркин, А.Г. Философия. / А.Г. Спиркин. – М.: Гардарики, 2005. – 736 с.
9. Соколов, В.В. Европейская философия XV–XVIII веков. / В.В. Соколов. – М.: Просвещение, 1984. – 405 с.
10.Флоренский, П.Л. Столп и утверждение истины. / П.Л. Флоренский. – М.: Просвещение, 1983. – 158 с.