Содержание
Введение
1. Философия и новая наука
2. Ф. Бэкон. Тождество истины и пользы, знания и могущества. Учение об идеалах и познании
3. Р. Декарт. Критика предрассудков, авторитетов и традиций
Заключение
Список литературы
Введение
Духовный облик, присущий периоду истории, который обычно называют Новым временем, во многих отношениях отличается от духовного облика периода средневековья. Из этих отличительных черт наиболее важны две: падение авторитета церкви и рост авторитета науки. С этими двумя чертами связаны и другие. В культуре Нового времени светские элементы преобладают над элементами церковными. Государства все более и более заменяют церковь как орган управления, контролирующий культуру. Власть и компетенция национальных государств неуклонно возрастают в течение всего периода, но на протяжении большей его части государства оказывают меньшее влияние на воззрения философов, чем церковь в средние века.
Новый стиль философского мышления привел к выработке развитого юридического мировоззрения. Основные его идеи — о естественных правах человека, общественном договоре, формах государственного устройства — живут и в наши дни.
Таким образом, философские идеи Нового времени оказали значительное влияние на развитие всей философской науки (а также других наук, например – математики, права).
Исходя из этого, можно считать тему работы «Начало философии Нового времени» актуальной и важной для изучения.
Цель данной работы: Проанализировать начало философии Нового времени.
Задачи работы:
1. Рассмотреть взаимосвязь философии и науки в Новое время.
2. Изучить философские взгляды Ф. Бэкона.
3. Проанализировать вклад Р. Декарта в философию и другие науки.
4. Сделать выводы.
1. Философия и новая наука
Отвержение церковного авторитета, являющееся негативной характерной чертой новой эры, начинается раньше, чем принятие авторитета науки, составляющее её позитивную характерную черту. В итальянском Возрождении наука играла весьма небольшую роль; оппозиция церкви связывалась в умах людей с античностью и искала себе опоры неизменно в прошлом, но в прошлом более далеком, чем времена ранней церкви и средних веков. Первым серьезным вторжением науки явилось опубликование теории Коперника в 1543 году; однако влияние эта теория приобрела лишь с того времени, когда она была подхвачена и усовершенствована Кеплером и Галилеем в семнадцатом веке. Это было началом длительной войны между наукой и догмой, в которой традиционалисты вели безнадежную борьбу против нового знания.
Авторитет науки, признаваемый большинством философов новой эры, весьма существенно отличается от авторитета церкви, ибо он является по своему характеру интеллектуальным, а не правительственным. Никакие кары не обрушиваются на головы тех, кто отвергает авторитет науки; никакие соображения выгоды не влияют на тех, кто его принимает. Он завоевывает умы исключительно присущим ему призывом к разуму. Другой чертой, отличающей авторитет науки, является то, что он как бы соткан из кусков и частичек, а не представляет собой, подобно канону католической догмы, цельной системы, охватывающей человеческую мораль, человеческие надежды, прошлую и грядущую историю Вселенной. Авторитет науки высказывает свое суждение только о том, что в данный момент представляется научно установленным, а это составляет лишь крошечный островок в океане неведения. Авторитет науки ещё в одном отношении отличается от церковного авторитета, который провозглашает свои суждения абсолютно верными и неизменными во веки веков: суждения науки являются опытными, делаются на основе вероятностного подхода и признаются подверженными процессу изменения. Это порождает склад ума, весьма отличный от склада ума средневекового догматика.
Все сказанное выше касается теоретической науки. Также важное значение приобрела и практическая наука, представляющая собой попытку изменить мир, и это значение неуклонно возрастало, пока она почти совершенно не вытеснила в умах людей науку теоретическую. Практическое значение науки было впервые признано в связи с войной; Галилей и Леонардо добились должностей на службе государства своими проектами усовершенствования артиллерии и фортификационного искусства. Начиная со времени Галилея и Леонардо роль ученых в войне неуклонно возрастала. Только позднее они начали играть роль в развитии машинного производства и во внедрении в широкое пользование населения сначала пара, а затем электричества, причем значительные политические результаты всего этого начали обнаруживаться лишь с конца восемнадцатого века. Наука восторжествовала главным образом благодаря своей практической полезности, и на этой почве возникла попытка отделить данный аспект от аспекта теоретического, делая, таким образом, науку все более и более техникой и все менее и менее доктриной, объясняющей природу мира. Проникновение этой точки зрения в среду философов относится к самому недавнему времени.
Философия Нового времени сохранила по большей части индивидуалистические и субъективные тенденции[1]
. Это весьма явственно выражается в философии Декарта, которая всякое познание ставит в зависимость от достоверности своего собственного существования, а критериями истины считает ясность и отчетливость (понимаемые в субъективистском смысле). Не так заметно это в философии Спинозы, но вновь появляется в лишенных окон монадах Лейбница. Локку, человеку исключительно объективного темперамента, против своей воли приходится отстаивать субъективистскую доктрину, согласно которой познание заключается в согласии и несогласии идей, - воззрение, столь противное ему, что он избегает его ценой кричащих противоречий. Беркли, уничтожив материю, спасается от полного субъективизма только тем, что прибегает к Богу, что большинство последовавших за ним философов считало недопустимым. В философии Юма эмпирическая философия получила свое высшее развитие в скептицизме, который никто не может опровергнуть и никто не может принять. Кант и Фихте были субъективистами и по темпераменту и по философским воззрениям; Гегель спасся от субъективизма при помощи влияния Спинозы. Руссо и романтическое движение распространили субъективизм с теории познания на область этики и политики, что логически завершилось полным анархизмом бакунинского толка. Эта крайняя разновидность субъективизму является формой безумия.
Между тем наука, ставшая техникой, утверждала в людях практики взгляд на мир, совершенно отличный от любого взгляда на мир, который можно обнаружить у теоретических философов. Техника принесла с собой ощущение власти: человек ныне в значительно меньшей степени находится во власти окружающего его мира, чем это было в прошлом.
Научная техника требует сотрудничества многих индивидуумов, организованных под единым руководством. Поэтому тенденции её развития направляются против анархизма и даже против индивидуализма, ибо она требует крепко сколоченной общественной структуры. В отличие от религии научная техника в этическом отношении нейтральна: она вселяет в людей уверенность в том, что они в состоянии творить чудеса, но не указывает им, какие чудеса следует творить. В этом заключается её неполнота. На практике цели, для достижения которых прилагается научное искусство, зависят в значительной степени от случая. Люди, стоящие во главе гигантских организаций, которые вызывает к жизни научная техника, могут в известных пределах направлять её по своему усмотрению в ту или иную сторону. Таким образом, импульс власти приобретает размах, которого он никогда прежде не имел. Философские системы, вдохновленные научной техникой, являются философскими системами власти и склонны рассматривать все нечеловеческое лишь как сырой материал.
2. Ф. Бэкон. Тождество истины и пользы, знания и могущества. Учение об идеалах и познании
Фрэнсис Бэкон (1561-1626), хотя его философия во многих отношениях и неудовлетворительна[2]
, имеет неувядаемое значение как основатель современного индуктивного метода и зачинатель логической систематизации процесса научной деятельности.
Наиболее значительная книга Бэкона «О достоинстве и приумножении наук» во многих отношениях исключительно современна. Его обычно рассматривают как автора изречения «знание – сила»; и хотя, возможно, у него были предшественники, которые сказали то же самое, но он по-новому подчеркнул важность этого положения. Вся основа его философии была практической: дать человечеству возможность средствами научных открытий и изобретений овладеть силами природы. Он считал, что философия должна быть отделена от теологии и не переплетаться с ней так тесно, как это было в схоластике. Он принимал ортодоксальную религию; он не был таким человеком, чтобы ссориться с правительством по такому вопросу. Но в то время как он думал, что разум мог бы доказать существование Бога, он считал все остальное в теологии познаваемым только через откровение. В самом деле, он считал, что торжество веры наиболее велико тогда, когда беспомощному разуму догма кажется наиболее нелепой. Однако философия должна зависеть только от разума. Таким образом, он был сторонником доктрины «двойственной истины»: истины разума и истины откровения. Эта доктрина была выдвинута некоторыми аверроистами в тринадцатом веке, но была осуждена церковью.
Бэкон был первым из целого ряда интересующихся наукой философов, который подчеркивал важность индукции в противоположность дедукции. Как и большинство его последователей, он попытался найти некий лучший вид индукции, чем то, что называется «индукция через простое перечисление». Бэкон верил, что он имеет метод, при помощи которого индукция сможет сделать нечто большее. Он, например, хотел раскрыть природу теплоты, которая, как он предполагал, (и это правильно) состоит из быстрых и беспорядочных движений мельчайших частиц тел. Его метод должен был привести к созданию таблиц горячих тел, холодных тел и тел различной степени тепла. Он надеялся, что эти таблицы покажут, что некоторые качества всегда присущи только горячим телам и отсутствуют в холодных, а в телах с различной степенью тепла они присутствуют в различной степени. Применяя этот метод, он надеялся установить общие законы, имеющие на первой ступени самую малую степень общности. Из ряда таких законов он надеялся вывести закон второй степени общности и так далее. Предполагаемый закон должен быть испытан применением в новых условиях; если бы он действовал и в этих условиях, он был бы подтвержден. Некоторые примеры особенно ценны потому, что они дают нам возможность выбрать между двумя теориями, каждая из которых возможна в той мере, в какой это касается предыдущих наблюдений. Такие примеры называются «преимущественными примерами».
Бэкон не только презирал силлогизм, но недооценивал и математику, рассматривая её как недостаточно экспериментальную. Он с открытой враждой относился и к Аристотелю, однако очень высоко ценил Демокрита. Хотя он не отрицал того, что природа служит примером божественной цели, он отвергал любую примесь теологических объяснений в фактическом исследовании явлений; он считал, что все нужно объяснять как необходимое следствие действующих причин.
Он ценил свой метод за то, что тот показывал, как классифицировать наблюдаемые факты, на которых должна базироваться наука. Мы не должны, говорит он, уподобляться ни паукам, которые ткут нить из самих себя, ни муравьям, которые просто собирают, а быть подобными пчелам, которые и собирают и упорядочивают. В этом есть кое-что несправедливое по отношению к муравьям, но зато это иллюстрирует мысль Бэкона.
Одна из наиболее знаменитых частей философии Бэкона - это его перечисление того, что он называет «идолами», под которыми подразумевает плохие привычки ума, которые приводят людей к ошибкам. Из них он перечисляет пять видов. «Идолами рода» являются те, которые свойственны самой природе человека; в частности он упоминает привычку ожидания большего порядка, чем действительно можно найти в явлениях природы. «Идолы пещеры» - это личные суеверия, присущие отдельному исследователю. «Идолы рынка» - это те, которые связаны с тиранией слов. «Идолы театра» - это те, которые связаны с общепринятыми системами мышления; из них, естественно, система мышления Аристотеля и схоластов представляются наиболее заслуживающими внимания примерами.
Индуктивный метод Бэкона ошибочен из-за того, что он недостаточно подчеркивал значение гипотез[3]
. Он надеялся, что простое упорядочивание фактов сделало бы правильные гипотезы очевидными, но, это редко случается. Как правило, формирование гипотез - это наиболее трудная часть научной работы и та её часть, где необходимы большие способности. До сих пор не найдено ни одн
Роль, которую играет в науке дедукция, гораздо значительнее, чем предполагал Бэкон. Часто, когда нужно проверить гипотезу происходит длительный дедуктивный процесс от гипотезы к некоторым последствиям, которые могут быть проверены наблюдениями. Обычно дедукция является математической, и в этом отношении Бэкон недооценивал важность математики в научных исследованиях.
Проблема индукции через простое перечисление остается нерешенной и по сей день.
3. Р. Декарт. Критика предрассудков, авторитетов и традиций
Рене Декарта (1596-1650) обычно считают основателем современной философии. Он - первый человек больших философских способностей, на чьи взгляды глубокое влияние оказали новая физика и астрономия. Хотя правда, что в его теориях сохраняется многое от схоластики, однако он не придерживается основ, заложенных его предшественниками, а пытается создать заново законченное философское здание. Подобного ещё не случалось со времени Аристотеля, и это являлось признаком возродившейся веры в свои силы, вытекавшей из прогресса науки.
Декарт был философом, математиком и ученым. В философии и математике он создал работы величайшей важности; в естествознании хотя его работы и делают ему честь, но они не столь значительны, как работы некоторых его современников.
Его громадным вкладом в геометрию явилось создание аналитической геометрии, хотя и не совсем в законченной форме. Он использовал аналитический метод, в основе которого лежит предположение, что проблема разрешена, а затем рассматриваются следствия, вытекающие из этого предположения; он применил алгебру к геометрии. В обоих этих случаях у него были предшественники, а что касается первых из них, то были предшественники даже среди древних. Что было у него оригинально, так это употребление координат, то есть определение положения точки на плоскости при помощи её расстояния от двух неподвижных линий. Сам он не раскрыл всю силу этого метода, но он сделал достаточно, чтобы облегчить дальнейший прогресс. Это было ни в коей мере не единственным его вкладом в математику, но наиболее важным.
Книга, в которой он излагает большинство своих научных теорий, называется «Начала философии»; она опубликована в 1644 году. Но есть у него и другие важные книги: «Философские опыты» (1637), имеющая отношение к оптике, так же как и к геометрии; одна из его книг называется «О формировании детеныша». Он приветствовал открытие кровообращения Гарвеем и всегда надеялся сделать какое-либо значительное открытие в медицине. Он рассматривал тела людей и животных как машины; животных он рассматривал как автоматы, полностью подчиняющиеся законам физики и лишенные чувств или сознания. Люди отличаются от животных: у них есть душа, которая помещается в шишковидной железе. Там душа вступает в контакт с «жизненными духами» и посредством этого контакта осуществляется взаимодействие между душой и телом. Общее количество движения во Вселенной постоянно, и поэтому душа не может повлиять на него, но она может изменить направление движения жизненных духов, а отсюда косвенно и других частей тела.
В механике Декарт принимает первый закон движения, согласно которому тело, предоставленное самому себе, будет двигаться по прямой с постоянной скоростью. Но, по Декарту, не существует действия на расстоянии, о существовании которого позже стало утверждаться в теории тяготения Ньютона. Нет и такой вещи, как вакуум, нет никаких атомов, и все же всякое взаимодействие имеет характер воздействия. Если бы мы достаточно знали, у нас была бы возможность свести химию и биологию к механике; процесс развития семени в животное или растение является чисто механическим. Нет необходимости в аристотелевских трех душах; существует только одна из них - разумная душа, и та только в человеке.
С достаточной осторожностью, чтобы избежать церковной цензуры, Декарт развил космогонию, похожую на космогонию некоторых до-платоновских философов. Мы знаем, говорил он, что мир, как говорится в Книге Бытия, был сотворен, но интересно посмотреть, как бы он мог появиться естественным образом. Он разрабатывает теорию образования вихрей: вокруг Солнца существует огромный вихрь в пространстве, наполненном материей, который увлекает вместе с собой и планеты. Теория остроумна, но она не может объяснить, почему планеты движутся по орбитам, которые имеют форму эллипса, а не окружности. Она стала общепризнанной во Франции, где только постепенно её вытеснила теория Ньютона.
Наиболее важными с точки зрения чистой философии книгами Декарта являются «Рассуждение о методе» (1637) и «Метафизические размышления» (1642). Эти книги Декарт начинает с объяснения метода «картезианского сомнения», как он стал позже называться. Для того чтобы иметь твердый базис для своей философии, он принимает решение сомневаться во всем, в чем он может сколько-нибудь усомниться. Как он и предвидит, этот процесс может занять некоторое время, а тем временем он решает регулировать свое поведение на основе обычных, общепринятых правил. Это оставляет его ум свободным от возможных последствий его сомнений в отношении практики.
Декарт писал: «В то время как я готов мыслить, что все ложно, необходимо чтобы я, который это мыслит, был чем-нибудь; заметив, что истина «я мыслю, следовательно, я существую» столь прочна и столь достоверна, что самые причудливые предположения скептиков неспособны, её поколебать, я рассудил, что могу без опасения принять её за первый искомый мною принцип философии»[4]
. Вышеуказанный аргумент «Я мыслю, следовательно, я существую» (cogito ergo sum) известен как девиз Декарта, и процесс, которым это достигается, называется «картезианским сомнением».
Этот отрывок составляет сущность теории познания Декарта и содержит то, что является самым важным в его философии.
После того как Декарт обеспечил твердое основание, он принимается за перестройку всего здания познания. Существование Я было доказано выводом из того факта, что я мыслю. Следовательно, я существую тогда, когда я мыслю и только тогда. Если бы я перестал мыслить, не стало бы доказательств моего существования. Я - вещь, которая мыслит; субстанция, вся природа или сущность, которой состоит только в мышлении и которая, чтобы существовать, не нуждается ни в каком пространстве и ни в какой материальной вещи. Следовательно, душа совершенно отлична от тела и более легко познаваема, чем тело; она была бы всем тем, что она есть, даже если бы тела не было вовсе.
«Мышление» Декарт употребляет в очень широком смысле. Вещь, которая мыслит, говорит он, - это вещь, которая сомневается, понимает, воспринимает, утверждает, отрицает, хочет, воображает и чувствует, ибо чувствование, как это случается во снах, является формой мышления. Так как мысль является сущностью ума, то ум всегда должен мыслить, даже во время глубокого сна.
Это ведет к рассмотрению различных видов идей. По-видимому, существуют идеи трех видов: 1) врожденные; 2) чуждые и приходящие извне; 3) изобретенные мной самим.
В целом, решение Декарта рассматривать скорее мысли, чем внешние объекты, как начальные эмпирические достоверности было очень важно и оказало глубокое воздействие на всю последующую философию[5]
.
Философия Декарта важна еще и потому, что она привела к завершению или почти к завершению дуализма ума и материи, который был начат Платоном и развивался большей частью по религиозным причинам христианской философией.
У Декарта был неразрешимый дуализм между тем, что он черпал из современной ему науки, и схоластикой. Это привело его к противоречиям, но это также привело его к тому, что он высказал больше плодотворных идей, чем любой логически последовательный философ. Непротиворечивость его взглядов, возможно, сделала бы его просто основателем новой схоластики, тогда как противоречия в его взглядах сделали его источником двух важных, но развивавшихся в различных направлениях школ философии.
Заключение
Итак, в данной работе мы проанализировали особенности философии начала Нового времени: рассмотрели взаимосвязь науки и философии, изучили философские взгляды Ф. Бэкона и Р. Декарта. Исходя из этого, можно сделать следующие выводы.
В ХVII веке вся европейская культура подверглась глубочайшим трансформациям, выражением которых явились социальная революция в обществе, связанная с переходом от феодализма к капитализму (эпоха ранних буржуазных революций), и научная революция, проявившая себя в особом пристрастии к эксперименту и классификациям, в рациональном познании и объяснении мира, формировании экспериментально-математического естествознания.
Революционные процессы в науке, как и социальные преобразования, связанные с разложением феодальных общественных порядков и ослаблением влияния церкви, вызвали к жизни новую ориентацию философии.
Наука, занимавшая низшее место в средневековой иерархии академического знания, вершиной которого считалась теология, начинает выдвигаться на первый план. Если в средние века философия развивалась в союзе с богословием, в эпоху Возрождения — с искусством и гуманитарным знанием, то в ХVII в. философия выбрала себе в качестве союзника естественные и точные науки[6]
.
Можно выделить следующие особенности философского мышления эпохи Нового времени:
1. Философия ориентируется на идеал научного знания, на союз с естественными и точными науками.
2. Философское знание выстраивается по нормам и стандартам науки, оформляется как совокупность дисциплин (наука о бытии, наука о познании и т. д.), как научная система, призванная обобщить опыт человеческого познания мира. Р. Декарт, например, настаивает на том, чтобы философия в корне изменила свой характер. Основоположения философии должны быть очевидными, исключающими возможность сомнения. Такая постановка проблемы начала философии есть отказ от всего принятого на веру, не прошедшего горнила критики. Принцип универсального методологического сомнения провозглашается Декартом в качестве исходного пункта истинной философии.
3. На первый план в философии выдвигаются проблемы теории познания (гносеологии), поиски научного метода. Метод понимается как решающее условие плодотворного познания: разум, не обладающий истинным методом, неизбежно заблуждается. Проблема общенаучного метода, применимого также и в философии, приобретает ключевое значение, ибо речь идет о единстве всего знания. Рационалисты (в частности, Декарт) пытаются универсализировать завоевавший всеобщее признание метод математики. Эмпирики, напротив, обосновывают решающее значение наблюдений, опыта, индуктивного метода (Ф. Бэкон).
4. В Новое время субъективность становится основанием философии. Парадигма субъективности (противопоставление Я всем другим субъектам, да и всему миру) доминирует. Философию Нового времени можно назвать философией субъективности.
5. Проблема разума — сердцевина философии Нового времени.
6. Мыслители этой эпохи провозглашают идею разумного преобразования общества и природы. Данная идея была чужда средневековой философии, которая исходила из представления, что существующее общество устроено согласно божественному плану.
7. Философское мировоззрение нововременной эпохи ориентирует человека на «покорение» природы. Так, Ф. Бэкон убежден в том, что знание — самая могущественная из всех сил, необходимых человеку в покорении стихийных сил природы.
Список литературы
1. Мир философии: Книга для чтения. В 2-х т. Т. 1. – М.: Проспект, 2001. - 318 с.
2. Рассел Б. Философия нового времени. – М.: МИР, 2003. – 233 с.
3. Соколов В.В. Европейская философия XVI-XVII в.в. – М.: Наука, 2001. – 426 с.
4. Философия: учебник для ВУЗов. – Ростов н/Д.: Феникс, 1997. – 576 с.
5. Философский словарь / Под ред. М.М. Розенталя. Издание 3-е. - М.: Политиздат, 1972. – 452 с.
[1]
Соколов В.В. Европейская философия XVI-XVII в.в. – М.: Наука, 1987. С. 19.
[2]
Рассел Б. Философия нового времени. – М.: МИР, 2003. С. 35.
[3]
Рассел Б. Философия нового времени. – М.: МИР, 2003. С. 38.
[4]
Рассел Б. Философия нового времени. – М.: МИР, 2003. С. 49.
[5]
Рассел Б. Философия нового времени. – М.: МИР, 2003. С. 54.
[6]
Философия: учебник для ВУЗов. – Ростов н/Д.: Феникс, 1997. С. 64.