Центросоюз Российской Федерации
Белгородский Университет потребительской кооперации
Реферат
по ФИЛОСОФИИ
Выполнила:
студентка группы НТ-22
заочного отделения
Потыкун К.С
Проверила:
Бабкина Вера Александровна
Белгород, 2005 г.
1. ФИЛОСОФИЯ РОССИИ В XIX ВЕКЕ. П.Я. ЧААДАЕВ
Петр Яковлевич Чаадаев[1]
является одним из ярких представителей философской мысли России западнического направления. Он всегда привлекал внимание историков русской мысли. Правда, ранее интерес этот вызывался больше одной стороной его творчества, его скептицизмом в отношении России, как это выразилось в единственном из "философических писем", напечатанном при жизни автора.
Мировой читатель долгое время был лишен возможности узнать развитие и суть философской концепции Чаадаева, так как опубликовано было только одно письмо при жизни. Кроме того, сами письма считались утерянными и найдены были только в 1935 г., несколько писем не было опубликовано, так как в них Чаадаев положительно отзывается о религии.
Чаадаев является ярко выраженным религиозным философом, поэтому войти в систему Чаадаева можно, поставив в центре всего его религиозную установку. Не смотря на религиозность, Чаадаев не является богословом, он сам говорит: "Я, благодарение Богу, не богослов и не законник, а просто христианский философ
".
У Чаадаева была натура страстная и сосредоточенная, натура, искавшая деятельности, - но не внешней, не мелочной, не случайной а всецело и до конца воодушевленной христианством. Если один из величайших мистиков христианского Востока (св. Исаак Сирианин) глубоко чувствовал "пламень вещей",
то к Чаадаеву можно применить эти замечательные слова так: он глубоко чувствовал "пламень истории",
ее священное течение, ее мистическую сферу.
В теургическом восприятии и понимании истории – все своеобразие и особенность Чаадаева. По теургической установке, Царство Божие строится при живом участии людей. Действие христианства в истории во многом остается таинственным, по мысли Чаадаева, ибо действующая сила христианства заключена в "таинственном его единстве"
(т.е. в Церкви).
Исходя из теургической основы своей концепции, Чаадаев решительно защищает свободу человека, ответственности его за историю (хотя исторический процесс таинственен и движется Промыслом), и поэтому решительно выражает против "суеверной идеи повседневного вмешательства Бога".
Чем сильнее чувствует Чаадаев религиозный смысл истории, тем настойчивее утверждает ответственность и свободу человека. Но здесь его философские построения опираются на его антропологию.
"Жизнь (человека, как) духовного существа
, - писал Чаадаев в одном из своих "Философических писем", - обнимает собой два мира, из которых один только нам ведом"
. Одной стороной человек принадлежит природе, но другой возвышается над ней, - но от "животного"
начала к "разумному не может быть эволюции"
.
Высшее начало в человеке, прежде всего, формируется благодаря социальной среде. Человек глубочайше связан с обществом бесчисленными нитями, живет общей жизнью с ним. Без слияния и общения с другими людьми мы были бы с детства лишены разумности и не отличались бы от животных.
Из этого признания существенной и глубокой социальности человека Чаадаев делает чрезвычайно важные выводы. Прежде всего, "происхождение" человеческого разума не может быть понято иначе, как только в признании, что социальное общение уже заключает в себе духовное начало, - иначе говоря, не коллективность сама по себе созидает разум в новых человеческих существах, но свет разумности хранится и передается через социальную среду.
С одной стороны, индивидуальное эмпирическое сознание, а, с другой, то, что реально входит в человека от общения с людьми, в существе своем исходит от того, что выше людей - от Бога.
Из этой двойной зависимости человека (от социальной среды, от Бога) происходит не только пробуждение разума в человеке, но здесь же находятся и корни его морального сознания.
"Все благо, которое мы совершаем, есть следствие присущей нам способности подчиняться неведомой силе".
Этот супранатурализм не переходит в окказионализм у Чаадаева или какую-то предопределенность, - наоборот, Чаадаев всячески утверждает реальность свободы человека. Однако свобода человека несет в себе разрушительную силу и, чтобы подействовала ее разрушительная сила, она (свобода) нуждается в постоянном воздействии свыше.
Это учение о "страшной" силе свободы у Чаадаева стоит в теснейшей связи с учением о поврежденности человека и всей природы, - учением о первородном грехе. Для Чаадаева "субъективный" разум полон "обманчивой самонадеянности"; идеология индивидуализма ложна по существу, и поэтому Чаадаев без колебания заявляет:
"Назначение человека - уничтожение личного бытия и замена его бытием вполне социальным или безличным".
Для Чаадаева источник знания "столкновение сознаний", иначе говоря, взаимодействие людей. Чаадаев, конечно, не отвергает опытного знания, но весь чувственный материал руководствуется идеями разума.
Если реальность "высшего сознания" стоит над сознанием отдельного человека, - то ключ к этому, кроме самой метафизики человека, дан в личности исторического бытия, как особой форме бытия.
Чаадаев подчеркивал, что христианство раскрывается лишь в историческом (а не личном) бытии, но он делает и обратный вывод - само историческое бытие не может быть понято вне христианства. Смысл истории осуществляется "божественной волей, властвующей в веках и ведущей род человеческий к его конечным целям".
Это есть концепция проведенциализма. По Чаадаеву творится Царство Божие и поэтому исторический процесс может быть понят лишь в линиях провиденциализма. Но Царство Божие для него творится на земле, - оттого христианство и исторично по существу, его нельзя понимать "потусторонне".
Для Чаадаева (этого требовала логика его историософии) религиозное единство истории предполагает единство Церкви: раз через Церковь входит божественная сила в историческое Бытие, то, тем самым, устанавливается единство самой Церкви. Отсюда высокая оценка Запада.
"На Западе все создано христианством".
Высокая оценка западного христианства определяется у Чаадаева всецело историко-философскими, а не догматическими соображениями.
Горячие и страстные обличения России у Чаадаева имеют много корней, - в них нет какой-либо одной руководящей идеи. Чаадаев не смог включить Россию в ту схему проведенциализма, какую навевала история Запада. Чаадаев откровенно признает какой-то странный ущерб в самой идее провиденциализма: "Провидение исключило нас из своего благодетельного действия на человеческий разум..., всецело предоставив нас самим себе".
В развитии своего философского мировоззрения Чаадаев по-разному решал эту "загадку" России. Вначале он пришел к выводу, что Россия предназначена для того, чтобы послужить уроком для остального человечества. Именно эта позиция выражена в первом из "Философических писем"(которое было опубликовано).
Дальше эти мысли у Чаадаева приобретают большую определенность, он приходит к убеждению, что очередь для России еще выступить на поприще исторического действия еще не наступила.
Дальше он развивает мысль: "Провидение сделало нас слишком великими, чтобы быть эгоистами. Оно поставило нас вне интересов национальностей и поручило нам интересы человечества".
Вся значительность (для русской мысли) построений Чаадаева в том и состоит, что целый ряд крупных мыслителей России возвращался к темам Чаадаева, хотя его решения этих тем имели сравнительно мало сторонников.
2. ФИЛОСОФИЯ «ВСЕЕДИНСТВА» В. СОЛОВЬЁВА
Идея богочеловечества, характерная для русской философской мысли, восходит к христианскому учению о единстве божественной и человеческой природы Иисуса Христа. У Вл. Соловьева[2]
она выразилась в “видении целостности, всеединства мира, божественного космоса, в котором нет отделения частей от целого, нет вражды и раздора, нет ничего отвлеченного и самоутверждающегося".
В "Чтениях о Богочеловечестве" он отмечает, что христианство есть не только вера в Бога, но и вера в человека, в возможность раскрытия божественного в человеке.
Центральная идея философии Соловьёва - идея всеединства. Основной принцип всеединства: “Всё едино в Боге”.
Бог у Соловьёва - абсолютная личность: любящая, милостивая, волевая, которая обеспечивает материальное и духовное единство мира. Философ характеризует Бога как “космический разум”, “существо сверхличное”, “особую организующую силу, действующую в мире”.
Мир "идей" Платона органически вписывается в логику всеединства у Вл. Соловьева :"...Уже и в природном мире идее принадлежит все, но истинная ее сущность требует, чтобы не только ей принадлежало все, все в нее включалось или ей обнималось, но чтобы и она сама принадлежала всему, чтобы все, то есть все частные и индивидуальные существа, а следовательно, и каждое из них, действительно обладали идеальным всеединством, включали его в себя".
Совершенное всеединство по самому своему понятию, требует "полного равновесия, равноценности и равноправности между единым и всем, между целым и частями, между общим и единичным. Полнота идеи требует, чтобы наибольшее единство целого осуществлялось в наибольшей самостоятельности и свободе
частных и единичных элементов - в них самих, через них и для них."
Соловьёв был сторонником диалектического подхода к действительности. По его мнению, действительность нельзя рассматривать в застывших формах. Самый общий признак всего живущего состоит в последовательности изменений. Непосредственным субъектом всех изменений в мире выступает у Соловьёва мировая душа, обладающая особой энергией, которая одухотворяет всё существующее. Однако, деятельность мировой души нуждается в божественном импульсе.
Этот импульс проявляется в том, что Бог даёт мировой душе идею всеединство как определяющую форму в
Механизм сближения Бога, мира и человечества раскрывается в философском учении Соловьёва через концепцию богочеловечества, реальным и совершенным воплощением богочеловечества, по Соловьёву, выступает Иисус Христос, являющийся, согласно христианскому догмату, и полным богом, и полным человеком. Его образ служит не только идеалом, к которому должен стремиться каждый индивидуум, но и высшей целью развития всего исторического процесса.
На этой цели базируется соловьёвская историософия. Целью и смыслом всего исторического процесса является одухотворение человечества, соединение человека с Богом, воплощение богочеловечества. Недостаточно, считает Соловьёв, чтобы совпадение божественного с человеческим произошло только в лице Иисуса Христа. Необходимо, чтобы соединение состоялось реально - практически и при том, не в отдельных людях (в “святых”), а в масштабах всего человечества.
Первичным условием на пути к богочеловечеству является принятие вероучения христианства. Христос открыл человеку всеобщие моральные ценности, создал условия для его нравственного совершенствования. Приобщаясь к учению Христа человек, идёт по пути своего одухотворения. Этот процесс занимает весь исторический период жизни человечества.
Человечество придёт к торжеству мира и справедливости, правды и добродетели, когда его объединяющим началом станет воплощённый в человеке Бог, переместившийся из центра вечности в центр исторического процесса. Общественное устройство предполагает, с точки зрения Соловьёва, единство “вселенской церкви” и монархического господства, слияние которых должно привести к образованию “свободной теократии”. В гносеологическом аспекте принцип всеединства реализуется через концепцию цельного знания, представляющую собой неразрывную взаимосвязь трёх разновидностей этого знания: имперического (научного), рационального (философского) и мистического (созерцательно-религиозного). В качестве предпосылки, основополагающего принципа цельное знание предполагает веру в существование абсолютного начала - Бога.
В утверждении Соловьёва об истинном знании как синтезе эмпирического, рационального и мистического познания является основанием для вывода о необходимости единства науки, философии и религии. Подобное единство, которое он называет “свободной теософией” позволяет рассматривать мир как завершённую систему, обусловленную всеединством или Богом.
Таким образом, в основе деятельности Соловьева лежали следующие кардинальные устремления: осуществить под знаком «всеединства» «гармонический синтез религии, науки и философии»; объединить рациональный, эмпирический и мистический виды познания; представить историю как процесс «богочеловеческий»; указать пути социального обновления и активизации.
Обоснование Соловьевым историософских конструкций с позиций религиозного объективного идеализма сочеталось с либеральным характером его общественно-политических взглядов.
3. ФИЛОСОФИЯ СВОБОДЫ Н. БЕРДЯЕВА
Главная проблема философии Бердяева[3]
- смысл существования человека и в связи с ним смысл бытия в целом. Ее решение, по мнению писателя, может быть только антропоцентрическим - философия “познает бытие из человека и через человека”, смысл бытия обнаруживается в смысле собственного существования. Осмысленное существование - это существование в истине, достижимое человеком на путях спасения (бегства от мира) или творчества (активного переустройства мира культурой, социальной политикой).
Философия Бердяева носит персоналистический характер; он сторонник ценностей индивидуализма. “Истинное решение проблемы реальности, проблемы свободы, проблемы личности - вот настоящее испытание для всякой философии”
, - считает он.
Бердяев был поглощен экзистенциальным интересом к человеку, в “Самопознании” он отмечает: “...экзистенциальная философия ... понимает философию как познание человеческого существования и познание мира через человеческое существование...”
Однако, в отличие от других философов-экзистенциалистов, писатель не удовлетворяется сопереживанием, его волнует не столько трагедия человеческого существования, сколько свобода человеческой личности и человеческого творчества.
“Свобода для меня первичнее бытия. Своеобразие моего философского типа прежде всего в том, что я положил в основание философии не бытие, а свободу.” “Свобода, личность, творчество лежат в основе моего мироощущения и миросозерцания
пишет Бердяев.
Он онтологизирует свободу, выводит за рамки обычных проблем философии. Свобода, своими корнями уходящая в иррациональную и трансцендентную безосновность, является для него исходной и определяющей реальностью человеческого существования. Бердяев пишет: “Свободу нельзя ни из чего вывести, в ней можно лишь изначально пребывать”
.
Человеческая иррациональная свобода коренится из “ничто”, но это не пустота, это первичный принцип, предшествующий Богу и миру.
Философа волнует проблема теодицеи, то есть примирения зла мира (объективации) с существованием Бога, которая для него также связана с проблемой свободы. Бердяев считает, что “трудно примирить существование всемогущего и всеблагого Бога со злом и страданиями мира”.
Таким образом, он приходит “к неизбежности допустить существование несотворенной свободы”.
“Свобода не создана Богом, но он сам рождается... из свободы и из этой же свободы, из Ничто, которое потенциально содержит в себе Все, от творит мир.”
“Есть какой-то первоначальный исток, ключ бытия, из которого бьет вечный поток... в нем совершается акт Богорождения”.
“Бог присутствует лишь в свободе и действует лишь через свободу”,-
вот мысль писателя.
Эта идея несет у Бердяева двойную службу: объясняет наличие зла в мире (“несотворенная свобода объясняет... возникновение зла”)
и определяет свободу человека не только по отношению к миру, но и к Богу.
Такая концепция свободы трудно примирима с пониманием Бога как существа Абсолютного. Так как свобода не создана Богом, он не обладает властью над свободой. Свобода первична по отношению к добру и злу, она обусловливает возможность как добра, так и зла. Поэтому Бог-Творец всесилен над бытием, но не обладает никакой властью над небытием, над несотворенной свободой. Эта бездна первичной свободы, изначально предшествующей Богу, является источником зла.
Бердяев не мог, подобно Соловьеву, возложить ответственность за зло в мире на Бога (“Возложить на Творца ответственность за зло творения есть величайший из соблазнов духа зла...”
Но он в равной мере не принимал христианскую схему, укоренявшую зло в самом человеке. Он предпочитал абсолютизировать свободу, отделить ее от Бога и человека, чтобы тем самым онтологизировать зло, погрузить его в добытийственный хаос. Это открывало путь к гармонизации бытия, которая осуществлялась с помощью творчества. Но поскольку творчество, по убеждению философа, также проистекает из свободы, то именно противоборство зла и творчества составляет сущность новой религиозной эпохи - эпохи "третьего откровения", ожиданием которой наполнено большинство произведений Бердяева.
Писатель видит природное зло не только в жестокости борьбы за существование, в страдании и смерти, а в самом факте необходимости, несвободы, которая составляет сущность материи. “Человек с его возможностями духовной свободы брошен в слепой механический мир, который порабощает и губит его”.
Бердяев отмечает, что у него “есть напряженная устремленность к трансцендентному, к переходу за грани этого мира.” “Обратной стороной,
- пишет он, - этой направленности моего существа является сознание неподлинности, неокончательности, падшести этого эмпирического мира
”. Философ утверждает “примат свободы над бытием”. “Бытие вторично, есть уже детерминация, необходимость, есть уже объект
”, - считает автор.
Бердяев убежден, что свобода трагична: если она составляет сущность человека, то, следовательно, она выступает как обязанность; человек порабощен своей свободой. Она тяжкое бремя, которое несет человек. Он ответственен за свои поступки и происходящее в мире.
“Свобода есть моя независимость и определяемость моей личности изнутри... не выбор между поставленным передо мной добром и злом, а мое созидание добра и зла
, - считает автор. - Само состояние выбора может давать человеку чувство угнетенности... даже несвободы. Освобождение наступает, когда выбор сделан и когда я иду творческим путем”.
Бердяев воспринимает свободу “не как легкость, а как трудность”.
По мысли писателя, даже простая политическая свобода, свобода выбора убеждений и поступков - это тяжелая и ответственная обязанность.
Он пишет: “В этом понимании свободы как долга, бремени, как источника трагизма мне особенно близок Достоевский. Именно отречение от свободы создает легкость...”
“Свобода порождает страдание, отказ же от свободы уменьшает страдание... И люди легко отказываются от свободы, чтобы облегчить себя”,
“Философия свободы есть философия богочеловечества”
, - вот идея Бердяева. В ней “трансцендентный прорыв из необходимости естества в свободу божественной жизни”.
ЛИТЕРАТУРА
1. Кувакин В.А. Философия Вл. Соловьева. - М.: «Знание», 1988.
2. Лосский Н.О. История русской философии. - М.: “Высш. школа”, 1991.
3. Радугин А.А. Философия, курс лекций. - М.: издательство “Центр”, 1996.
4. Сто русских философов. Библиографический словарь. Сост. и ред. А.Д. Сухов. - М.: «Мирта», 1995.
5. Тарасов Б.Н. Чаадаев - М.: Молодая гвардия, 1986.
6. Философский словарь / Под ред. И.Т.Фролова - М.: Политиздат, 1986.
[1]
Чаадаев Петр Яковлевич (1794-1856), русский религиозный философ. В «Философских письмах» высказал критическое отношение к русской истории, в т. ч. к православию, самодержавию, крепостничеству.
[2]
Соловьев Владимир Сергеевич(1853-1900), русский религиозный философ, поэт, публицист. Проповедовал утопический идеал всемирной теократии. Оказал большое влияние на русский идеализм и символизм.
[3]
БЕРДЯЕВ Николай Александрович (1874—1948), религиозный философ и публицист. Идейный противник марксизма и коммунизма. В 1922 г. выслан за границу.