Счастье

Контрольная работа по философии

по теме «Счастье»

План

Введение

1. Счастье как этическая категория

2. Цель или результат?

3. Счастье как эмоциональное переживание

4. Условия счастья

Заключение

Литература

Введение

Когда мы ведем речь об этических категориях, то в качестве специфических особенностей выделяем их оценочный, императивный, мотивирующий харак­тер. В каждой категории оценка, мотивация, повеление связаны своеобразно. Каково же их взаимоотношение в категории "счастье"?

Любая нравственная ценность выражает отношение субъ­екта к объекту, оценку субъектом объекта. Применительно к категории счастья следует отметить, что субъект в данном слу­чае выступает в своей личностной модальности, а объектом оценки является жизнь этой личности. Счастье выражает поло­жительную и интегрирующую оценку жизни, в роли оценки оно вторично по отношению к жизнедеятельности, отражает ее.

1. Счастье как этическая категория

Счастье можно рассматривать и как своеобразный мотив деятельности, в этой своей "ипостаси" оно первично по отноше­нию к ней, программирует ее. В качестве мотива счастье суще­ствует как нечто, само собой разумеющееся, как не всегда осоз­наваемый фон деятельности, в той или иной степени (в зависи­мости от личности и обстоятельств ее бытия) определяющий жизненную стратегию, сложным образом (иногда чрезвычайно конфликтно) пронизывающий всю систему индивидуальных ценностей.

Что касается императивной характеристики счастья, то она весьма условна. Стремление к счастью - естественное желание, определяемое природой человека; внешнее повеление здесь, по существу, отсутствует, детерминация (если о ней можно вести речь) представлена как самодетерминация.

Выделяя эти три "образа" счастья, мы должны отдавать се­бе отчет, что в своем реальном, конкретном бытии счастье су­ществует как сложный "сплав" оценки, повеления, мотивации, который специфически выражается на языке эмоционально-психологического аппарата человека.

Счастье можно рассматривать как сложное взаимоотно­шение объективного и субъективного, которое имеет различ­ные формы проявления. Любое индивидуальное представление о счастливой жизни, насколько бы своеобразным оно не было, не свободно от социальных влияний, накладывающих сущест­венный отпечаток на всю систему ценностных ориентаций лич­ности. Наличие социальной, т.е. объективной по отношению к индивиду, детерминации личностных представлений о счастье и их практической реализации не означает, конечно, фатальной предопределенности человеческой судьбы. Разные люди, как известно, по-разному ведут себя даже в сходных социальных условиях, проявляя способность (либо неспособность) к под­держанию своей личностной автономии, независимости. (Активный, волевой человек способен преодолеть даже небла­гоприятное для него стечение обстоятельств, слабый же даже в относительно приличных условиях находит основания для сето­ваний на судьбу).

Ответ на вопрос: "Может ли быть счастлив человек, лич­ные интересы которого противоречат общественным?", - не так прост, как может показаться на первый взгляд. Опыт показывает, что эгоистическая ориентация только на собственные инте­ресы, наиболее эффективно, как представляется индивиду, ве­дущая его к счастью, на самом деле уводит от него. Эгоцен­тризм - неверно выбранное направление жизнедеятельности, поэтому он опасен не только своими последствиями для других людей, но и наносит существенный вред своему "носителю". Удовлетворенность жизнью предполагает ее социальную значи­мость, связана с утверждением своего "я" в социальной связи. Для счастья, вероятно, необходимо жить "для себя" и вместе с тем жить "для других". Эта мысль хорошо выражена А.Толстым: "Счастье есть ощущение полноты физических и духовных сил в их общественном применении".

Преодоление себя (негативных особенностей своей "природы") - способ самореализации личности, способ благо­дарный, но трудный, поэтому известная с давних пор истина (брать - значит терять, отдавать - значит приобретать) является ценностью далеко не для всех людей. Ориентация "на других" не должна, разумеется, становиться самоцелью, препятствую­щей сохранению индивидуальности и превращающей существо­вание человека в непрерывное "самообуздание". Идеальный вариант - гармония объективного и субъективного, личного и общественного, однако даже при наличии такой установки в сознании Индивида вряд ли можно ожидать ее простого, безбо­лезненного утверждения в практике. Различные варианты дис­гармонии, препятствующие, как правило, достижению счастья, определяются, конечно, не только особенностями личности, но и неблагоприятными социальными обстоятельствами ее бытия. История этики, кстати говоря, оставила нам различные реко­мендации по достижению счастья в условиях дестабилизирован­ной среды. Многие из них вполне актуальны сейчас. Принципиально и немедленно изменить их вряд ли возможно индивидуальными усилиями, а вот осознание их сути и опреде­ление в этом контексте своей жизненной позиции - задача дос­тижимая. В любом случае очень важно ставить перед собой сле­дующие вопросы: "Что я из себя представляю? Не являюсь ли я сам причиной своего несчастья?"

2. Цель или
результат?

Счастье часто связывают либо с процессом достижения значимой цели, либо с его результатом. Важно, конечно, и то, и другое, но индивидуальные характеристики различных людей часто определяют их "ставку" на что-то одно. Многие, например, горят нетерпением немедленно получить желаемый результат, всеми силами стремятся ускорить процесс достижения, не­гативно переживая любое его замедление. Другие, напротив, стараются затянуть процесс, поскольку (осознанно или бессознательно) боятся разочарования при достижении цели. Действительно, предвкушение иногда оказывается приятнее осуществления, особенно для людей с развитым воображением. Кроме того, радость от реализации существенной для нас цели может быть омрачена слишком большими потерями на долгом пути к ней или отсутствием следующей цели, способной активизиро­вать нашу жизненную энергию. Некоторые люди вообще не за­думываются над стратегическими целями жизни (либо в силу примитивности своей духовной организации, либо из-за восприятия жизни как процесса, в котором постановка цели лишена смысла, и т.п.).

Выбор ориентации в этом вопросе - дело добровольное, однако нужно быть готовым принять последствия своего выбо­ра, а они могут оказаться достаточно печальными. Определен­ной страховкой от будущих разочарований может служить хо­рошо продуманная "целевая иерархия", позволяющая создать смысло-жизненную перспективу. Тем не менее, как бы хитроумно не строили мы свою жизненную стратегию, избежать мучительных переживаний, горя и бед нам не дано. Как же соотносятся стра­дания и удовольствия в контексте проблемы счастья?

3. Счастье как
эмоциональное переживание

Счастье как эмоциональное переживание чрезвычайно "многоцветно". Основываясь на положительной (в целом) оценке человеком своей жизни, оно включает в себя разнообразные эмоциональные состояния, в том числе и отрицательные. Отождествление счастья с непрерывно длящимся наслаждением дезориентирует человека, установка на "сплошное блаженство" (выраженная на современном молодежном сленге девизом "все - в кайф") искажает систему ценностей и порождает, как правило, разочарование жизнью.

Погоня за удовольствиями, в процессе которой легко при­вивается моральный релятивизм и даже цинизм, приводит к пре­сыщению (если погоня оказывается "успешной") или к остро ощущаемой неудовлетворенности своим существованием (если нет возможности утолить жажду наслаждений). В любом случае человек, ориентированный подобным образом, оказывается не в состоянии противостоять неблагоприятным обстоятельствам, достойно переживать неминуемые огорчения и страдания.

Сложность, противоречивость, многоаспектность челове­ческой жизни является основой разнообразия ее эмоционально­го восприятия, в котором причудливо переплетаются радость и грусть. "Изъять" страдание из жизни невозможно, поэтому стремление к счастью предполагает, вероятно, готовность к страданию, формирование правильного к нему отношения. По­скольку страдание многолико, нам позволительно классифици­ровать его, выделяя, например, деструктивное и конструктивное. Названия эти, возможно, не совсем удачны, но они позволяют поставить реальную проблему. В самом деле, деструктивное страдание разрушает самые важные для субъекта ценности, де­лает невозможной (на время или даже навсегда) положительную оценку им своей жизни. Конструктивное, напротив, может уси­ливать и обогащать ощущение счастья. Формы того и другого вида страдания и его мера существенно определяются индиви­дуальными особенностями. Тонко чувствующие, ранимые нату­ры, например, глубоко переживают малейшие нюансы в челове­ческих отношениях, непонятные и недоступные другим людям, с более грубой душевной организацией.

Еще на заре становления этической рефлексии мудрецы зафиксировали истину, выведенную из житейских наблюдений: избыток удовольствий неизбежно приводит к страданию, а вот страдание от отсутствия удовольствия (правильно дозированное, конечно), воздержание дает возможность достигнуть впоследст­вии высшей степени наслаждения. Предвкушение удовольствия, отмечал Эпикур, способно облегчить наши страдания и даже, можем добавить мы, вызвать желание страдания. Последнее, правда, характерно для особо изощренных натур (примеры такого рода можно найти в произведениях Ф.Достоевского) и чревато патологией: упоением страданием, культом страдания.

Кстати говоря, физиологические исследования состояний остpoгo наслаждения показывают, что при нем в работу вовле­каются две системы: парасимпатическая, связанная с положительными эмоциями, и симпатическая, являющаяся одним из нервных коррелятов отрицательных эмоций[1]
. Не случайно, по­этому, отрицательные эмоции (слабой степени интенсивности) могут оказаться притягательными для индивида, который стре­мится (чаще всего бессознательно) утолить свой "эмоциональный голод".

"...Не миновать нам двойственной сей грани: из смеха звонкого и из глухих рыданий созвучие вселенной создано". (Вл. Соловьев)

Проблема счастья, конечно, не исчерпывается обрисован­ными здесь аспектами. Нужно отметить, что у счастья есть оп­ределенные количественные, если можно так выразиться, пара­метры. В различные моменты своей жизни человек мож

ет чув­ствовать себя или очень счастливым, или абсолютно несчаст­ным, или находиться где-то посредине между этими крайними состояниями. Даже "первое приближение" к изучению пробле­мы счастья позволяет нам увидеть, что понятие это обозначает чрезвычайно сложное, многогранное переживание, в котором в противоречивом единстве сплетаются тончайшие оттенки инди­видуального мировосприятия. Тем не менее можно говорить и о некоторых основаниях этого индивидуализированного жизне­ощущения или, другими словами, об условиях счастья.

4. Условия счастья

Счастье связано с возможностью самореализации личности в различных сфе­рах ее бытия, поэтому спектр условий счастливой жизни доста­точно широк. Комбинация этих условий, их субординация и значимость определяются как объективными факторами, так и своеобразием субъекта. Этическая традиция выделяла в качестве условий счастья наиболее сущностные его основания, носящие как бы вневременной, "вечный" характер. В индивидуальных же ценностных ориентациях структура и содержание условий сча­стья значительно подвижнее и более подвержена воздействию времени.

Так, например, сравнение результатов анкетирования сту­дентов последних лет и десятилетней давности позволяет зафик­сировать существенное смещение ценностных ориентиров в сторону большей значимости материального благополучия. Прежде лишь незначительное число студентов называло в каче­стве одного из условий счастья материальную обеспеченность, а теперь это условие занимает одно из первых мест. Есть, конеч­но, и более устойчивые установки. Это в первую очередь касает­ся значимости общения, неизменно лидирующего в числе наи­более важных оснований счастья. Кроме этого, к условиям сча­стья студенты справедливо относят любовь, творчество, здоро­вье, свободу, высокие нравственные принципы поведения, ста­бильность социальной среды и еще многое другое, общезначи­мость чего не столь очевидна.

Есть смысл чуть подробнее остановиться на тех условиях счастья, которые значимы для наибольшего количества людей.

а) Оптимальное удовлетворение материальных потребно­стей издавна считалось условием счастливой жизни. Наличие материального благополучия, определенная комфортность су­ществования для большинства людей весьма значимы и пред­ставляют предпосылку положительной оценки жизни. Бедность, тяжкий труд по добыче хлеба насущного, ограничивающий ду­ховные запросы и возможности их реализации, чаще всего вос­принимаются как детерминанты несчастья.

В истории культуры оформляется и иное отношение с сфе­ре материального бытия, представленное принципом аскетизма. Аскетизм предписывает самоотречение от внешних благ, подавление чувственных потребностей ради достижения более важ­ных целей. Формы аскетизма и соответственно предлагаемые им высшие цели деятельности определяются социокультурными факторами и довольно разнообразны (обряд инициации, христи­анское мученичество, киническое мировоззрение и т.д.), но ба­зируются они на едином основании - абсолютизации значимости духовного, осуществление которого возможно только за счет отказа от телесного. Несмотря на то, что аскетизм ограничивает полноценность человеческого бытия, он выражает очень важ­ную идею приоритета духовных ценностей[2]
. Эта же идея впол­не определенно была обозначена и античной этикой как в гипер­трофированном виде ("Презрение к телу - вот истинная свобода человека" - Сенека), так и более мягко ("Человеку более прили­чествует обращать внимание на душу, чем на тело, ибо совер­шенство души может заменить немощность тела" - Демокрит).

Учитывая все это, можно утверждать, что удовлетворение материальных потребностей не должно становиться самоцелью, и качестве условия счастья его нужно рассматривать в контексте подчиненности ценностям более высокого порядка. Установка на первостепенную значимость духовности, соотношение ду­ховных и материальных благ как целей и средств деятельности является стратегически верной жизненной ориентацией, иска­жения которой препятствуют достижению счастья.

б) Счастье связано с самореализацией личности, раскрыти­ем ее внутренних потенций, духовного богатства. Поскольку "действительное духовное богатство индивида всецело зависит от богатства его действительных отношений" (К. Маркс), по­стольку общение является одним из главных условий счастья. Эта идея утверждалась в этической традиции ("Дружба есть са­мое необходимое для жизни, ибо никто не пожелает себе жизни без друзей, даже если бы он имел все остальные блага" - Ари­стотель), описывалась в других формах духовной культуры ("Ничего нет в мире драгоценнее уз, соединяющих человека с человеком" - Экзюпери), она достаточно убедительна и для обыденного сознания.

Но не всякое общение есть положительная ценность и не всякое одиночество - ценность отрицательная. Для того, чтобы выступать в роли условия счастья, общение должно иметь опре­деленные количественные и качественные параметры. Определение их - задача специального анализа2
, в данном случае мож­но высказать лишь несколько предположений по этому вопросу.

Еще древнегреческие мыслители отмечали, что удовлетво­рение духовных и материальных потребностей имеет свою спе­цифику: быстрое насыщение тела приводит к пресыщению, а душа ненасытна, вечно голодна. "Все труды человека, - под­тверждают эту же истину библейские тексты, - для рта его, а душа его не насыщается". Действительно, диапазон духовных потребностей несравнимо больше и "насыщение" в этой сфере происходит значительно медленнее. Тем не менее бытие чело­века ограничено и во временном отношений, и с точки зрения запасов духовной энергии, поэтому общение (имеющее колос­сальную ценность как средство самореализации, как важнейший фактор нравственного и интеллектуального развития личности) должно иметь количественные ограничения, определяемые ин­дивидуально, самим человеком в контексте его особенностей и возможностей.

Процесс интенсификации межличностного общения, харак­терный для нашего времени, представляется, с одной стороны, благом, т.к. расширение круга личностных связей способствует приобщению человека ко все большему числу разнообразных ценностных ориентации других людей, нравственно и интеллек­туально обогащает, расширяет возможности самореализации. Есть, однако, и другие стороны этого процесса, таящие в себе опасность нравственного и эмоционального опустошения, глу­бокого внутреннего одиночества. Чрезмерный количественный рост контактов снижает качество общения, придает ему поверх­ностный, суетный характер. Если же при этом извращаются со­держательные параметры общения (а это почти всегда так и бы­вает при избыточных связях), то оно выступает в качестве отри­цательной ценности.

Из качественных параметров полноценного общения мож­но, в первую очередь, обратить внимание на следующие. Мо­ральное содержание общения искажается в том случае, если оно навязано извне, не является результатом свободного выбора субъекта. Контакты вынужденные не дают морального удовлетворения, вызывают эмоциональное раздражение и даже могут вызвать "бегство от других".

Выбор партнеров по общению должен опираться на изби­рательность, особое предпочтение близких по духу людей. Общность не предполагает, конечно, идентичности, она не столько осознается, сколько ощущается, являясь результатом взаимопонимания и эмоционального "созвучия".

Важным фактором, предопределяющим продуктивность общения, является ориентация человека на индивидуализацию своей жизни. Конформистская установка, на первый взгляд представляющаяся более удобной, менее конфликтной и, следо­вательно, предпочтительной, на самом деле программирует на­ши неудачи в мире общения. Развитие своей индивидуальности дает человеку ощущение самобытности, незаменимости, он ста­новится интересным для других. Чтобы претендовать на полно­ценное общение, мы прежде всего должны потрудиться над сво­ей душой, сделать ее "событием в мире". Задача эта чрезвычай­но трудная (особенно если учесть, что мы постоянно сталкива­емся с замкнутым кругом: стандартизированная среда рождает стандартизированных индивидов и наоборот), но благодарная, поскольку открывает нам путь от суррогатного общения к под­линному.

Соблазн использования другого человека в качестве сред­ства для собственной пользы (даже если последняя понимается достаточно утонченно) существовал всегда и всегда извращал нравственные основания общения, подлинность, полноценность и положительная значимость которого определяются степенью его бескорыстности. Бескорыстие утверждает не только нравст­венную ценность нашего партнера по общению, но и нашу соб­ственную. Реализация бескорыстного отношения к другу воз­можна для морально развитой личности. Вообще надо отметить, что нравственные и морально-психологические особенности личности существенно влияют на характер ее общения, поэтому исправляя и совершенствуя себя, мы тем самым предопределяем свой путь к счастью.

Заключение

Обладание высшими нравственными ценностями зависит от нас самих значительно больше, чем мы обычно представляем, подвергаясь соблазну объяснять свои несчастья, бессмыслен­ность существования, отсутствие свободы только "объективными обстоятельствами". Трагизм человеческого бытия, определяемый - действительно объективно - неумолимостью смерти, неизбежностью страданий, дисгармоничностью общества, ликвидировать невозможно, но можно "просветлить", смягчить, одухотворить. Этика всегда стремилась помочь человеку в решении этой - самой трудной - жизненной задачи, пред­лагая различные варианты созидания осмысленного, счастливо­го бытия. Однако к каким бы моделям счастья, свободы, смысла жизни мы ни приобщались, они могут приобрести индивидуаль­ное ценностное значение для нас только при условии нашего собственного морального творчества. Жизненная мудрость свя­зана с умением осуществлять свою свободу (не преступая нрав­ственный закон), создавать и реализовывать свою индивидуаль­ность (не в ущерб другим). Для этого главного дела нельзя жа­леть ни времени, ни душевной энергии.

Литература:

1. Вейсс Ф. Р. Нравственные основы жизни / пер. с фр. – Мн.: Юнацтва, 1994;

2. Жуховицкий Л. А. Счастливыми не рождаются. – М.: Политиздат, 1983;

3. Зеленкова И. Л. И др. Этика: Учебно-методическое пособие. – Мн.: Унiверсiтэцкае, 1994;

4. Зеленкова И. Л. Основы этики: Учебное пособие. – Мн.: ТетраСистемс, 1998;

5. Зеленкова И. Л., Беляева Е В. Этика: Учебное пособие и Практикум. – Мн.: НТООО «ТетраСистемс», 1997;

6. Климашевская И. В. Счастье и смысл жизни. – М.: Народная асвета, 1986.

[1]
Додонов Б.И. Эмоция как ценность.- М, 1978.

[2]
Проблемы нравственной культуры общения.- Вильнюс. 1986; Каган М.С. Мир общения.- М, 1988.