С. М. Елисеев, И. В. Устинова, Санкт-Петербургский государственный университет
Многообразие интересов и мнений людей в современном обществе априори содержит в себе потенциал конфликтности и напряженности, что актуализирует ценность толерантности в политических взаимодействиях между социальными группами и индивидами. Студенчество как часть социальной группы молодёжи характеризуется специфическими чертами, среди которых - большая политическая активность и вовлеченность в общественные процессы. В ходе проведения в 2008 - 2009 гг. эмпирического исследования в Мурманской области мы поставили задачу изучить особенности политической толерантности этой группы молодежи, а также контекст и особенности её проявления.
Специфика политической толерантности. Понятие "толерантность" до сих пор вызывает дискуссии в содержательном плане, что создает трудности для исследователей-эмпириков при операционализации этого термина. Произведя анализ различных дефиниций, мы остановились на трактовке, которая закрепляет за "толерантностью" уважение культурных отличий - верований, образа жизни, ценностей и т.п. "другого", "иного". Толерантности или интолерантному отношению всегда предшествует процесс социальной идентификации и социальной категоризации, когда человек начинает дифференцировать "своих" и "чужих" ("других").
Особое место занимает политическая толерантность в контексте общей толерантности. Среди ее дефиниций следующее определение, на наш взгляд заслуживает внимания: "В политическом плане толерантность интерпретируется как готовность власти допускать инакомыслие в обществе и даже в своих рядах, разрешать в рамках Конституции деятельность оппозиции, способность достойно признать свое поражение в политической борьбе, принимать политический плюрализм как проявление разнообразия в государстве" [1]. М. Мацковский трактовал политическую толерантность как "отношение к деятельности различных партий и объединений, высказываниям их членов и т.д., где крайними формами проявления политической интолерантности являются: фашизм и свойственная тоталитарным режимам политика политических репрессий" [2]. В приведенных определениях имеется в виду, прежде всего, политическая толерантность, относящаяся к политической элите, "власть предержащим". Более широкое определение указанного понятия даёт Е. Б. Шестопал - терпимость к политическим оппонентам и политической оппозиции вообще [2]. Г. М. Денисовский и П. М. Козырева выделяют два аспекта политической толерантности: во-первых, на уровне взаимодействия политических сил она проявляется как признание права оппозиции на существование; во-вторых, в жизни отдельной личности - как готовность прислушаться к мнению политических противников [3, с. 9].
Политическая толерантность - это толерантность в сфере политики, что и определяет во многом ее специфику. Опираясь на идеи конфликтологической парадигмы, основу которой сформировали Р. Дарендорф и Л. Козер, политику можно представить как конфликт, борьбу, в которой те, кто обладает властью, обеспечивают себе контроль над обществом и получение благ. Так ее характеризуют видные представители конфликтологического направления К. Шмитт [4, с. 72], М. Уолцер [5, с. 27].
В качестве критерия определения природы политики К. Шмитт предлагает дихотомию "друг-враг". По его мнению, политика всегда предполагает взаимодействия групп, которые в отношении друг друга выступают в качестве "врагов": "Враг - не частный противник, ненавидимый в силу чувства антипатии. Враг, по меньшей мере эвентуально, т.е. по реальной возможности, - это только борющаяся совокупность людей, противостоящая точно такой же совокупности" [4]. Шмитт подчеркивает, что дихотомию "друг-враг" нельзя переносить из сферы политических взаимодействий в сферу взаимодействий межличностных. Он пишет, что враг в сфере политики вполне может быть другом в сфере частной. Главная идея, которую можно извлечь из его концепции, сводится к тому, что политика по природе своей задает отношения конфликта и соперничества, борьбы с "иным".
Если применять методологический принцип К. Шмитта при рассмотрении политической толерантности, то в качестве "чужого", "иного" (т.е. объекта толерантности) выступает "враг". Однако возникает логический парадокс. Если мы будем толерантны к политическому врагу, т.е. враг станет не-врагом, то утрачивается сущностный признак политических взаимодействий, политики как явления. По Шмитту получается, что толерантность к политическим врагам уничтожает политику как плоскость взаимодействий.
Эту проблему ставит в своей работе "О терпимости" М. Уолцер, когда задается вопросом: всегда ли и во всех ли ситуациях нужна толерантность? Так, он обращает внимание, что существуют виды социальных взаимодействий, которые в своей сущности предполагают интолерантность. Интолерантность, соперничество может диктоваться самими "правилами игры", т.е. спецификой этих взаимодействий. Иначе, в случае толерантности "игроков", игра может потерять свой смысл. К такой разновидности социальных игр он относит и политику.
Второй существующий в литературе подход описывает политику как сферу соискания власти и оказания влияния, принятия решений и руководства (т.е. осуществления власти), связанную с выдвижением целей развития социальной группы и распределением социальных благ. В этом плане политика - это сфера чрезвычайно повышенной социальной конкуренции. Так, Г. М. Денисовский и П. М. Козырева считают, что политическая толерантность необходима сегодня как промежуточное звено между "несогласием" и "согласием", как средство предупреждения крайних форм разрешения конфликта. И здесь проблема состоит в том, какова допустимая мера интолерантности. Политическая толерантность не означает согласия, она подразумевает критический настрой к оппоненту, но она вместе с тем является средством, которое позволяет решать разногласия цивилизованными методами, конструктивно. Исследователи отмечают, что "демократия не исключает, а наоборот, предусматривает наличие постоянного конфликтного поля", но, в то же время, содержит конкретные принципы и эффективные технологии снятия периодически возникающих противоречий и конфликтов" [5, с. 12 - 13]. Безусловно, конкуренция должна быть вписана в "цивилизованные" рамки, недопустимы "кровавые" формы несогласия с оппонентами.
Как отмечается в литературе, в демократическом обществе граждане должны иметь возможность оспоривать действия правительства, властей и выступать против тех из них, с которыми они не согласны. Демократизация предполагает наличие регулируемых, институционализированных конфликтов, как, например, обращение в суд, функционирование института медиации [см. 6, с. 146 - 148]. К этому можно добавить участие в выборах, членство в политической партии или другом общественно-политическом объединении, в конвенциональных формах протеста и т.д. Таким образом, политическая толерантность обнаруживает себя в форме институционализированной борьбы, или борьбы по определенным правилам.
В основу нашего эмпирического исследования мы положили понимание политической толерантности как уважение точки зрения "политического другого", в качестве которого может выступать человек, придерживающийся иной идеологии, иных мировоззренческих позиций, других взглядов на государственное управление.
О методологии и методике исследования. Эмпирическую базу исследования составил опрос студентов 1 и 5 курсов Кольского филиала Петрозаводского государственного университета (КФ ПетрГУ), проведенного в декабре 2008 г. - марте 2009 г. Выборочная совокупность (отбор пропорциональный, с квотами по факультетам и курсам) составила 449 человек. Ошибка выборки варьируется в пределах +/- 4% при коэффициенте доверия равном 2 (P(1) = 0, 954). Цели исследования намеренно представлялись для респондентов в завуалированной форме во избежание явления "декларированной толерантности" [см. 7, с. 54]. Первый блок вопросов анкеты направлен на измерение политической толерантности/интолерантности студентов на 3-х уровнях социальной установки: когнитивном (познавательном), аффективном (эмоциональном), конативном (деятельностном), где варьируются объект установки и ситуация проявления.
Лучше всего, как нам кажется, возможность измерения реакций респондента на указанных уровнях предоставляет метод "семантического дифференциала" К. Осгуда, который можно легко модифицировать в соответствии с исследовательскими задачами. Изначально эта методика была создана для целей выявления реакций респондента на некоторый объект. Содержание семантических пространств составили понятия и словосочетания, отобранные из всевозможных определений толерантности/ интолерантности, выделяемых разными авторами, для каждого из которых был подобран полный антоним. В итоге было сконструировано по 7 шкал для измерения установки политической толерантности на каждом из трёх уровней установки.
Методика позволила зафиксировать 3 варианта типичных реакций респондентов. Концентрация оценок на полюсах шкал даёт варианты толерантного или интолерантного отношения к объекту оценивания. Кроме того, концентрация ответов в центре шкалы показывает нейтральное отношение к объекту оценивания, которое некоторые исследователи обозначают как "толерантность-безразличие". После сбора первичного материала проводился анализ шкал на предмет определения связей между ними внутри каждого блока.
Корреляционный анализ с использованием коэффициента Спирмена обнаружил достаточно значимые прямонаправленные связи между шкалами внутри каждого блока, при уровне значимости 0, 01 и 0, 05.
Заметим, что в исследовании проверялась гипотеза, сформулированная в рамках концепций М. Уолцера и К. Шмитта о том, что индивиды в ситуации политической борьбы менее толерантны к политическому оппоненту, нежели в ситуации простого межличностного общения. Реакции респондентов измерялись с учётом вариаций контекста (ситуации). Контекст задавался формулировкой вопроса, который предшествовал набору шкал.
Второй блок вопросов анкеты нацеливал на выявление некоторых детерминант политической толерантности/интолерантности студентов. В основу эмпирического изучения факторов политической толерантности студентов были положены некоторые идеи теории социальной реальности французского социолога П. Бурдьё, которого относят к представителям объединительной парадигмы. С его точки зрения, под влиянием социальных условий (объективных структур) формируется так называемый габитус - система усвоенных предрасположенностей, диспозиций к определенному типу действий индивида (по Бурдьё - агента). Габитус имеет практический характер, поскольку служит неким ориентиром поведения для агента в конкретной проблемной ситуации [см. 8].
Социальные практики агентов являются, производными от их габитусов, а последние в свою очередь рассматриваются как производное воздействия объективных структур. Рассматривая политическую толерантность и интолерантность студентов как определенную групповую и индивидуальную практику, мы предположили, что она детерминирована социальными условиями, в которых осуществлялась социализация агентов, объемом их социального капитала, а также социально-политической практикой.
Обработка полученных в ходе анкетного опроса данных осуществлялась в программной среде SPSS Вазе 14.0, а также с помощью дополнительного модуля к ней "Classiёcations Trees". Использовались частотный анализ, анализ зависимостей между переменными с помощью критерия
Толерантность студентов к политическим партиям. Прежде чем приступать к изучению толерантности индивида, необходимо выявить его идентификации, т.е, кто для него является "своим", а кто - "чужим".
Применительно к нашему исследованию отметим, что в отношении большинства студентов о толерантности или интолерантности говорить не приходится в силу того, что у них не сформировались достаточно чёткие партийные предпочтения и самоидентификации. Студенческая молодёжь в большинстве своем аполитична,
безразлично относится к деятельности и идеологии политических партий. Результаты исследования подтвердили, что в среднем более 50% опрошенных не смогли соотнести себя и свои предпочтения по шкале сторонник или противник политической партии. Этот момент особенно важен, так как в основе толерантного/интолерантного поведения лежит отнюдь не безразличие или нейтральность, а заинтересованность.
Среди тех, кто смог определить партийные предпочтения, большинство разделяют ценности и идеалы партии "Единая Россия" (79, 5% от числа участвующих в опросе), которая является лидером среди других представленных в списке партий. (Список партий для оценки респондентами был взят в том виде, в котором он был дан на официальном сайте Министерства Юстиции РФ на момент сбора первичных данных.) Далее следуют "Справедливая Россия" (40, 3%), "Демократическая партия России" (38, 3%) и "Зеленые" (36, 3%), которые значительно уступают ЕР в рейтинге предпочитаемых политических партий. Рейтинг неодобряемых политических партий возглавила КПРФ (47, 7%), ЛДПР (35, 6%) и "ЯБЛОКО" (27, 8%). Таким образом, именно эти партии выступают для студентов в качестве политического "чужого". Анализ партийных предпочтений внутри группы студенчества показал, что принятые в качестве независимых переменных пол, факультет и курс обучения оказывают влияние на выражение преференций определенным партиям (проверка наличия связи осуществлялась с помощью критерия согласия χ2 Пирсона). Так, в качестве противников партий "Единая Россия", "Справедливая Россия" и "Зеленые" чаще выступают мужчины, а среди сторонников преобладают женщины. Среди приверженцев партии ЛДПР преобладают лица мужского пола; сторонников партии КПРФ больше среди обучающихся на факультетах технических дисциплин; количество приверженцев партии "ЯБЛОКО" уменьшается к старшим курсам обучения.
Респондентам предлагалось задание, по которому нужно было охарактеризовать обозначенную "чужую" партию в стандартизированном формате - с помощью серии шкал семантического пространства. Именно на этом этапе речь идёт об измерении толерантности/интолерантности респондентов. Если сравнивать реакции респондентов на каждом из указанных выше уровней, то получается (см. табл. 1), что количество толерантных больше всего на когнитивном уровне (23, 5%) нежели на аффективном (8, 6%) и конативном (11%), что означает желание респондентов знать о других существующих политических точках зрения, признавать их значимыми и т.д. На аффективном же и конативном уровнях наблюдается увеличение количества нетолерантных респондентов. То есть респонденты испытывают по отношению к "иным" партиям негативные эмоции (здесь количество толерантных всего 8, 6% против 35, 2% нетолерантных). На поведенческом уровне количество нетолерантных достигает 53, 8% против всего лишь 11% толерантных.
В 1934 г. Р. Лапьером, исследователем социальных установок, было обнаружено, что в разных ситуациях индивиды демонстрируют различные модели поведения по отношению к одному и тому же объекту [см. 9].
Эта идея была принята нами на вооружение применительно к политическим отношениям, в частности, при проверке гипотезы, навеянной концепциями К. Шмитта и М. Уолцера, о том, что люди в политике более нетолерантны, нежели в обычном межличностном общении. Оказалось, это верно. Сравнение замеров по двум ситуациям показало: количество толерантных преобладает в ситуации межличностного общения, а количество интолерантных - в ситуации политической конкуренции (см. табл. 2).
В исследовании предполагалось выявить, какие модели политической толерантности демонстрируют студенты. Были предложены теоретико-типические модели: 1-я модель - полная толерантность: респондент демонстрирует установки толерантности на трёх уровнях. 2 - 4-я модели - преобладающая толерантность: демонстрируются установки толерантности на двух уровнях. 5 - 7-я модели - преобладающая интолерантность: демонстрируются установки интолерантности на двух уровнях. 8-я модель - полная интолерантность: демонстрируются установки интолерантности на трёх уровнях. 9-я модель - отсутствие выраженной реакции: иные варианты сочетаний установок на трёх уровнях. Сравнивая выявленные модели политической толерантности/интолерантности, мы сделали вывод о том, что в ситуации политической конкуренции респонденты чаще всего демонстрируют модель преобладающей интолерантности, а в ситуации простого межличностного общения - модель преобладающей толерантности (см. табл. 3).
Небезынтересны результаты проверки гипотезы П. Бурдьё - о том, что габитус формируется под влиянием социально-политической практики. Студенты как объект нашего исследования, по сути дела, лишь вступают в период вторичной социализации. Полученные данные свидетельствуют: в большинстве случаев они демонстрируют аполитичность или в лучшем случае "зрительскую активность" (если пользоваться терминологией американского социолога, специалиста в области политической социологии и электоральных исследований, Л. Милбрата [10]). По всем позициям в предложенном списке форм политического участия абсолютное большинство студентов выбрало вариант ответа "не участвую".
Исключение составляет электоральное участие: до 48, 8% студентов ответили, что они участвуют в выборах федерального уровня, и 41, 2% - в региональных и муниципальных. Установку на политическую активность демонстрирует всего 11, 6% студентов, когда говорят, что хотели бы заниматься политической деятельностью. Мотивацией им служит интерес к этому виду деятельности (2, 2%), а также желание принести пользу обществу и стране ("это может принести пользу в будущем моей стране", "внести свою лепту в деятельность (функционирование) государства", "нужно менять нашу жизнь к лучшему и поднимать авторитет нашей страны", "я знаю, как вернуть былое величие страны", "хочу изменить жизнь народа" - 4, 7%). Однако большинство (62, 6%) не хотели бы включаться в политические процессы и в качестве главной причины отмечают отсутствие интереса к политике - до четверти от опрошенных (25, 8%) указывают именно на эту причину. Часть студентов считают политику сферой повышенной сложности и ответственности - 6, 9% ("неразбираюсь в экономике, политике", "очень сложно", "это сложная деятельность, требующая много сил, времени, знаний и опыта", "не хочу брать на себя ношу"). Негативная установка на политику и политическую деятельность обусловлена также представлениями о политике как сфере нечестной игры, обмана и грязи ("слишком грязное это дело", "врать так не умею", "врать всему народу России считаю ниже меня", "не люблю болтать, а люблю действовать"). Такие же установки демонстрирует и часть студентов относительно института выборов, объясняя уклонение от участия в голосовании отсутствием доверия этому демократическому институту: "всё давно уже подсчитано", "от наших голосов ничего не зависит", "всё будет так, как пожелает политическая элита", "считаю, что всё решено без меня"; отсутствием достойных кандидатов на тот или иной пост; "нет того, за кого можно голосовать, т.е. нет надежды и уверенности в людях", "нет достойного кандидата", "не разделяю взгляды кандидатов", "безальтернативность" .
При этом, однако, абсолютное большинство студентов следит за новостями политики, из которых 18, 5%) делают это регулярно, а 67, 3% - время от времени, а нерегулярно 53, 5%. Политические радиопередачи слушают 14, 3% респондентов, политически ориентированные статьи читают 24, 8%, передачи ТВ на политические темы смотрят 45, 3%. Это означает, что студенты в большинстве своем демонстрируют зрительский тип политической активности и примерно четверть - полную аполитичность. Подобная характеристика студенчества Мурманской области вполне согласуется с общероссийскими данными по молодёжи. Исследования ведущих российских центров изучения общественного мнения также фиксируют преобладание аполитичности и слабой политической заинтересованности среди молодых граждан (преимущественно информационной).
Хотя исследование показало, что студенты в целом демонстрируют слабую вовлеченность в политические процессы, однако анализ зависимостей между показателями политического участия, с одной стороны, и шкалами, измеряющими толерантность индивида на разных уровнях, - с другой, показал, что социально-политическая практика отнюдь не способствует формированию толерантности индивида. Так, студенты, которые включены в систему трудовых отношений, чаще демонстрируют интолерантное отношение к политическим партиям, нежели те, кто не работает. Те студенты, которые так или иначе включены в разные формы политической активности (участие в выборах, интерес к политическим новостям, участие в общественно-политических объединениях и т.д.) или те, кто хотел бы заниматься политикой, в то же время демонстрируют интолерантное отношение к партиям, по ряду шкал. Совокупный индекс, составленный на основе показателей политической вовлеченности, демонстрирует тенденцию, когда политически активный агент чаще нетолерантен. И наоборот, невысокая степень включенности в структуру политических взаимодействий сопряжена с политической толерантностью. Этими данными подтверждается гипотеза, выдвинутая в рамках концепций М. Уолцера и К. Шмита, о том, что люди в политике чаще интолерантны, нежели толерантны, а социально-политическая практика индивида, его включенность в политическую жизнь способствует политической интолерантности.
Список литературы
1. Асмолов А. Г., Солдатова Г. У., Шайгерова Л. А. О смыслах понятия "толерантность" // Век толерантности. М.: МГУ, 2001. N 1 –
2. Режим доступа: [http://www.tolerance.ru]. 2. Мацковский М. Толерантность как объект социологического исследования // Век толерантности. М.: МГУ, 2001, N 3 - 4. Режим доступа: [www.tolerance.ru] 3. Денисовский Г. М., Козырева П. М. Политическая толерантность в реформируемом российском обществе второй половины 90-х годов. М.: Центр общечеловеческих ценностей, 2002.
4. Schmitt C. La notion de politique. Paris, 1931.
5. Уолцер М. О терпимости. Перевод с англ. И. Мюрнберг. М., 2000.
6. Круглова Н. В. Конфликтность и толерантность: становление толерантных отношений в обществе // Толерантность и интолерантность в современном обществе: Восток - Запад. Материалы международной научно-практической конференции. СПб.: Изд-во С. - Петерб. ун-та, 2008. 7. Бардиер Г. Л. Социальная психология толерантности. СПб.: Изд-во С. - Петерб. ун-та, 2005.
8. Бурдьё П. Структура, габитус, практика. Режим доступа: [http://www.soc.pu.rг/piblications/jssa/1998/2/home.html] 9. La Pierre R. Attitudes versus actions // Soc. Forces. 1934, N 13. P. 230 - 237. 10. Milbrath L. Political Participation // Rand NcNally. Chicago, 1965.