Экзистенциалисты

Экзистенциализм (от позднелат. exsistentia – существование), или философия существования – направление современной философии, возникшее в начале XX в. в России, после 1-й мировой войны в Германии, в период 2-й мировой войны во Франции, а после войны в других странах.

Различают религиозный экзистенциализм (К. Ясперс, Г. Марсель, Н. А. Бердяев, Л. Шестов, М. Бубер) и атеистический (М. Хайдеггер, Ж. П. Сартр, А. Камю). Центральное понятие — экзистенция (человеческое существование); основные модусы (проявления) человеческого существования — забота, страх, решимость, совесть; человек прозревает экзистенцию как корень своего существа в пограничных ситуациях (борьба, страдание, смерть). Постигая себя как экзистенцию, человек обретает свободу, которая есть выбор самого себя, своей сущности, накладывающий на него ответственность за все происходящее в мире. Философия экзистенциализма оказал значительное влияние на литературу и искусство Запада. Идейным истоком послужило учение датского писателя, философа и теолога Сёрена Кьеркегора.

Но главным источником вдохновения Кьеркегора остаются Слово Божье и протестантская догматика. В своих работах Кьеркегор по-своему развивает «старую и достойную внимания философскую терминологию: тезис, антитезис, синтез». Человек есть синтез бесконечного и ко нечного, временного и вечного, свободы и необходимости. Синтез – это отношение двух членов. Это отношение полагает дух. А отношение, которое относится к самому себе это есть Я. Вследствие синтеза этих противоположностей Я любого че ловека всегда пребывает в страхе и отчаянии. И чем выше са мосознание индивида, тем глубже эти страх и отчаяние. То лько через качественный прыжок к Богу (впоследствии экзис тенциалисты,назвали это «экзистенциалистским прыжком») страх и отчаяние могут быть опосредованы. Только через веру в Бога, а именно, в Христа, человек может быть спасен. «Если бы у человека не было вечного сознания, если бы в основе всего лежала лишь некая дикая сила – сила, что, сплетаясь в темных страстях, порождает все, от велико го до незначительного, если бы за всем была сокрыта без донная пустота, которую ничем нельзя насытить чем была бы тогда жизнь, если не отчаянием?» Именно, этой мыслью прони заны все сочинения Кьеркегора. Основной принцип кьеркегоровской субъективности это – Entweder – Oder («или – или»), пос кольку человек сам должен сделать свой «выбор». «Мое «или – или» обозначает главным образом не выбор между добром и злом, но акт выбора, благодаря которому выбираются или отвергаются добро и зло вместе. Суть дела ведь не в самом выборе между добром и злом, а в доброй воле, в желании выб рать, чем само собой закладывается основание добру и злу». В гегелевской же философии уничтожается сама возможность выбора и у человека «отбирается» его главное достояние – его свобода.

Чем выше самосознание человека, тем он чаще обраща ется к своему Я, тем он чаще ищет закон своих действий в себе самом, и, наоборот, чем менее развит человек, тем ме нее он осознает свое Я и тем более он должен искать закон своих действий в других. В зависимости от осознания челове ком своего Я Кьеркегор пытается определить типы людей.

Прежде всего, Кьеркегор выделяет эстетический тип лю дей, отличительной чертой которых является «не сознательное умственное или душевное развитие человеческой личности, а непосредственность». Самый высший идеал такого человека это – красота физическая.(обреченный тип,н/р, Нерон). Ему недоступно ничего выше непос редственного и физических наслаждений. Его сознанию неведо ма вечность, он пребывает только в конечном. Поэтому, он требует все больше и больше развлечений, но, понимая свою конечность, он все глубже и глубже погружается в отчаяние. Прорвись он к вечности, он бы понял всю эфемерность конеч ного и непосредственного и «исцелился» бы от отчаяния.

Кьеркегора возмущала попытка Гегеля примирить знание и веру. В вере человек стоит выше всеобщего, именно из-за того, что вера не может быть опосредована через всеобщее. Именно, здесь Я индивида выступает в своей наибольшей мощи.

Этим проблемам посвящена одна из самых, я бы сказал, поэтичных книг Кьеркегора «Страх и трепет». Сюжетная линия этого произведения посвящена вет хозаветной повести об Аврааме. «Бог искушал Авраама ... Бог сказал: возьми сына твоего единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа, и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я тебе ска жу» (см. Бытие 22.1-2).

В этой истории сокрыт глубокий парадокс веры и Кьер кегор пытается показать те «нужду и страх», которые прес ледовали Авраама, и которые должны присутствовать в душе любого истинно верующего человека. Ведь эта история дейс твительно представляет собой абсурд. Но Авраам все же ве рил, и верил в противоречие, в абсурд. У него нет раци онального объяснения тому, зачем нужно принести Исаака в жертву. Авраам может сказать лишь одно: «Бог подвергает ме ня испытанию». Этическим выражением действия Авраама было стремление убить своего сына, религиозным же – принести его в жертву. Таким образом, Кьеркегор определяет Авраама как рыцаря веры. Рыцарь веры проделывает движение бесконечного само отречения, посредством которого он выражает свое желание духовно и, тем самым, достигает бесконечности. Однако, с по мощью веры, а именно, веры силой абсурда рыцарь веры полу чает конечное. По сути дела, посредством веры происходит примирение конечности человека с отчаянием перед лицом бес конечности. «Он испытал боль отказа от всего самого любимо го, что бывает только у человека в этом мире, и все же ко нечное для него так же хорошо на вкус, как и для того, кто не знает ничего более высокого...» В противоположность рыцарю веры, которого никто не способен понять в этом мире, Кьеркегор определяет трагичес кого героя – рыцаря самоотречения, человека, который отре кается от всего в мире конечного ради некоторой идеи, выра жаемой во всеобщем. Кьеркегор считает, что «вера как раз и есть тот пара докс, что единичный индивид стоит выше всеобщего». Авраам приносит Исаака в жертву не ради великой идеи, спасающей народ или государство, не для того, чтобы умирот ворить разгневанного Бога, ведь тогда бы Бог потребовал от Авраама принести самого себя в жертву. Авраам делает это «ради себя самого. Он делает это ради Господа, поскольку Бог требует доказательства его веры, и делает это ради себя самого, чтобы суметь представить такое доказательство». Авраам должен постоянно находится в напряжении, в страхе, ведь никто не может сказать будет ли он оправдан в своем деянии? Это Авраам должен решить только сам, только наедине с самим собой и своим Богом. 2 проблема:Существует ли абсолютный долг перед Богом? Таким образом, абсолютный долг перед Богом не может сознаваться во всеобщем. Каждый верующий может только один на один общаться с Богом. И если бы Авраам попытался со измерить свой долг перед лицом всеобщего, то он бы был в состоянии искушения, и не смог принести Исаака в жертву, а если бы и смог, то Авраам – убийца, а не отец веры.

Отсюда, также следует, что рыцарь веры не может быть никем понят. Он может быть понят только для самого себя (но только так, как можно понять парадокс) и для того абсолюта, которому он поклоняется. Из всего вышесказанного следует, что неправильным по ниманием является то, что быть единичным индивидом это неч то приятное и простое. Напротив, рыцарь веры понимает, что быть во всеобщем и всецело принадлежать всеобщему – это воистину наслаждение. «Однако он знает также, что еще выше вьется одинокая тропа, узкая и крутая; он знает, насколько ужасно быть рожденным вовне, одиноко выходить из всеобщего, не встретив рядом ни одного путника». Истинный рыцарь знает, что все великое одинаково дос тупно всем. Все люди равны перед Богом. Только от самого индивида зависит – придет ли он к вере, никакие советы, никакая помощь не поможет ему в этом, так как выбор человека зависит только от него самого, и ответственность за выбор полностью возлагается на самого человека.

Экзистенция есть «внутреннее», которое постоянно переходит во внешнее предметное бытие. решения основной онтологической проблемы. Эта основная проблема – определение экзистенции в общей структуре сущего, т.е. конкретизация онтологической природы человеческой реальности в соотношении с остальными началами мироздания. Основное онтологическое определение экзистенции – «бытие-между» (inter-esse) – принадлежит Кьеркегору и разделяется всеми представителями экзистенциализма. Этим с самого начала подчеркивается промежуточный характер человеческой реальности, ее принципиальная несамостоятельность, зависимость от чего-то иного, что уже не есть человек. Категорический императив экзистенциализма можно сформулировать примерно так: «решайся и выбирай своё Я, единственное и неповторимое», но выбирать надо не с помощью рационального перебора возможностей, но как раз полностью освободившись от каких-либо «соображений», со всей силой непосредственной внутренней уверенности, не забывая только одного: чем субъективнее и безогляднее твоё решение, тем оно вернее. Мы видим, что экзистенциалистская философия определяет лишь, «как» следует выбирать, но не «что» выбирать. Кьеркегора все наоборот: личность выше, главнее человечества. Только «единичный» несет ответственность перед самим собой и перед Богом за всю свою жизнь и все свои действия и поступки. Человек не выбирает свое бытие, говорит Кьеркегор, оно дано ему изначально. Ему неведомы ни начало, ни конец всего того, что его ожидает впереди. Это порождает у человека чувство жизненной неуверенности, тревоги, душевных терзаний — словом, всего того, что Кьеркегор называет экзистенциальным страхом. Человек обречен жить в постоянном страхе, ожидая возможных несчастий при жизни и возможного Божьего наказания после смерти. Страх, отчаяние — основа любой человеческой жизни. Никому не удастся уйти от страха. Кьеркегор о трех стадиях экзистенции.

.
1. Эстетическая

2. Этическая

3. Религиозная

" Экзистенциализм - это гуманизм". Название этой книги французс­кого философа , писателя и драматурга Жана Поля Сартра может служить девизом экзистенциализма , как самое краткое и точное вы­ражение смысла и назначения целого направления современной филосо­фии .Экзистенциализм , или философия существования. призыв экзистенциалистов к человеческой подлинности, к чувству человеческого достоинства. Его основная тема - человеческое существование, судьба лич­ности в современном мире, вера и неверие , утрата и обретение смысла жизни. Быть свободным - значит не поступать и не думать так , как поступают и думают все . Быть свободным , быть экзистенцией значит быть самим собой ,поэтому, по

словам Сартра «человек обречен быть свободным» .Свобода предстает в экзистенциализме как тяжелое бремя , которое должен нести человек , пос­кольку он личность . Он может отказаться от своей свободы, перестать быть самим собой , стать "как все" , но только ценой отказа от себя как личности . Миропонимание Сартра сформировалось в мире, зашедшем в тупик, абсур­дном, где все традиционные ценности рухнули . Первый акт философа должен был, следовательно, быть отрицанием, отказом, чтобы выб­раться из этого хаотичного мира без порядка и цели. Отстраниться от мира, отвергнуть его - это и есть в человеке специфически человеческое: свобода. Выражаясь словами самого Сартра, вся его система взглядов строится на двух постулатах экзистенциализма .

Во-первых
, в качестве отправной точки Сартр воспринял формулу Достоевского "если бога нет , все позволено", дав ей достаточно широкое толкование:" В самом деле , все позволено , если бога не существует . И следовательно , человек покинут , беспомощен , потому что ни в себе , ни вовне ему не на что опереться . Прежде всего , у него нет оправданий . Если бога не существует , мы не имеем перед собой каких-либо моральных цен­ностей или повелений , которые оправдывают наши поступки . Не может быть больше добра a priopi , так как нет бесконечного и совершенного разума , чтобы его мыслить . И нигде не записано, что добро существует , что нужно быть честным , что нельзя лгать, и это именно потому , что мы находимся в такой плоскости , где есть только люди . Мы одиноки , и нам нет извинений ."

Во-вторых
, Сартр отталкивается в своих рассуждениях от известного экзистенциалистского принципа "существование предшествует сущности ". Суть этого принципа Сартр раскрывает достаточно подробно : " Атеи­стический экзистенциализм учит , что если бога не существует , то есть по крайней мере одно такое существо , у которого су­ществование предшествует сущности, существо , которое начинает суще­ствовать прежде , чем его можно определить каким-либо понятием . Этим существом и является человек , или человеческая реальность .Это значит , что человек сначала сущест­вует , оказывается , появляется в мире и только потом он о

пре­деляется . В представлении экзистенциалиста человек потому не под­дается определению , что он первоначально ничего собой не пред­ставляет. Он станет человеком лишь позже и станет таким че­ловеком , каким он сам себя сделает . Таким образом , нет чело­веческой природы , как нет и бога , который бы ее изобрел . Так, в философии Ж.-П. Сартра человек отличен от всех природных существ, именно своей способностью выбирать самого себя, быть самим собой к нести ответственность перед собой за свой выбор. Другими словами, выбор человека у Ж.-П. Сартра не сообразовывается ни с какими социальными нормами и установлениями, но и выбирая себя, человек одновременно выбирает и все человечество. За каждой принятой позицией или каждым частным обязательством можно различить экзистенциальную волю, способ выбора себя и определение всей своей судьбы Хотя человек, по Ж.-П. Сартру, не может не выбирать, так как давление обстоятельств, в которых он находится, вынуждает его обязательно делать какой-либо выбор, тем не менее этот выбор неизбежно осуществляется в определенной ситуации. Но экзистенциализм Сартра не находит иной основы , из кото­рой человек мог бы развить себя в качестве подлинно самостоя­тельного субъекта , кроме абсолютной свободы и внутреннего единства"проектирующего я". В этом своем возможном развитии лично­сть одинока и лишена опор . Место активной субъективности в мире , ее онтологическую основу Сартр обозначает как "ничто". По мысли Сартра , "... человек , без всякой опоры и без вся­кой помощи , осужден в каждый момент изобретать человека", и тем самым"человек осужден на свободу". Но тогда основой под­линности могут быть только иррациональные силы человеческого подполья, природа самого индивида , его уникальные биологические за­висимости , события и травмы глубокого детства , довлеющие над индивидом , как рок. Определяющие человеческое поведение интуиции, подсказки подсознательного , безотчетные душевные порывы и рацио­нально неосмысленные решения неминуемо приводят к пессимизму или к агрессивному своеволию индивида : "История любой жизни есть история поражения" .Появляется мотив абсурдности существования : "Абсур­дно , что мы рождаемся, и абсурдно ,что мы умираем ". Человек , по Сартру , - бесполезная страсть . Сартр , несомненно , понимал , насколько тяжел груз свободы для человека , не имеющего внутренней опоры , подавленного наследием подсознательного, постоянно мучимого чувством тревоги и стра­ха перед самим собой . И он не строил иллюзий насчет способ­ности человека быть действительно свободным – тем более , что дей­ствительность могла развеять любые иллюзии . Поэтому неудивительно, что все произведения Сартра пронизаны критикой и неприятием ок­ружающего мира . Индивида в современном обществе Сартр понимает как отчужденное существо , возводя это конкретное состояние в ме­тафизический статус человеческого существования вообще . Отчужденный от себя человек , обреченный на неподли­нное существование , не в ладу и с вещами природы - они глухи к нему , давят его своим вязким и солидно-неподвижным присутствием , и среди них может чувствовать себя благополучно устроенным только общество "подонков", человек же испытывает "тошноту". Жить в этом обществе , по мнению Сартра , как живет в нем "довольное собой сознание", можно лишь отказавшись от себя , от ли­чности подлинной , отрешений и выбора , переложив последние на чью-либо анонимную ответственность - на государство , нацию , расу ,семью , других людей . Но и этот отказ - ответственный акт личности , ибо человек обладает свободой воли всегда . Неся критическую оценку мироустройства, экзистенциализм Сартра так и не смог предложить достаточно определенных путей его преобразования.

Стремление к справед­ливости, социальному равенству было у Камю в зрелые годы не умственной конструкцией, а результатом жизненного опыта. Эволюция философских воззрений Камю непосредственно свя­зана с историческими обстоятельствами. Сам Камю говорил о как бы двух циклах своих произведений. Теме абсурда посвя­щены работы 30-х годов - философское эссе «Миф о Сизифе», повесть «Посторонний» и пьеса «Калигула». Теме бунта - эссе «Бунтующий человек», роман «Чума» и пьеса «Праведники». Как говорил Камю в интервью, данном в Стокгольме перед вру­чением Нобелевской премии, в первом цикле представлено отрица­ние, второй решает положительные задачи. Подобно всем философам-экзистенциалистам, Камю полагает, что важнейшие истины относительно самого себя и мира человек открывает не путем научного познания или философских спекуляций, но посредством чувства, как бы высвечивающего его существование, «бытие-в-мире». Настроения и чувства не субъективны, они при­ходят и уходят не по нашей воле, раскрывают фундаментальные черты нашего существования. У Камю таким чувством, характе­ризующим бытие человека, оказывается чувство абсурдности -оно неожиданно рождается из скуки, перечеркивает значимость всех остальных переживаний. Индивид выпадает из рутины повсе­дневной жизни («подъем, завтрак, четыре часа на фабрике или в конторе...» и т. д.), он сталкивается с вопросом: «А стоит ли вообще жизнь того, чтобы быть прожитой?» ближе ему постановка этого вопроса в «Или - Или» Кьеркегора: «Само­убийство - отрицательная форма бесконечной свободы. Счаст­лив тот, кто найдет положительную». «Миф о Сизифе» Камю представляет собой поиск такой «положительной формы» бытия в мире, в котором религиозная надежда умерла.Сизиф приходит в своих размышлениях к малоутешительному выводу: счастья и правды нет ни на земле, ни выше, всё бессмысленно, значит, «ничто не запрещено» и «иерархия ценностей бессмысленна», ей не на что опереться. Любой выбор, следовательно, оправдан, лишь бы он был внятно осознан. Подлинным ответом на абсурд он полагает бунт индивида против всего удела, ясность видения своего удела и полнота переживания - вот ценности абсурдного человека. Вопрос Камю таков: как жить без высшего смысла и без благодати? Сам по себе мир не абсурден, он просто неразумен, так как является внечеловеческой реальностью, не имеющей ничего об­щего с нашими желаниями и нашим разумом. В мире нет окончательного, последнего смысла, мир не прозрачен для нашего разума, он не дает ответа на самые настоятельные наши вопросы. Количество измерений пространства и времени, структуры атома и галак­тики - эти вопросы при всей своей значимости для науки не имеют никакого человеческого смысла. Мы заброшены в этот космос, в эту историю, мы конечны и смертны, и на вопрос о цели существования, о смысле всего сущего наука не дает никакого ответа. Не дала его и вся история философской мысли. Камю исследует в «Мифе о Сизифе» два неправомерных вы­вода из констатации
абсурда. Первый из них - самоубийство, второй - «философское самоубийство». Самоубийство представляет собой затмение ясности, примирение с абсурдом, его ликвидацию. Такое же бегство от абсурда представляет собой «философское самоубийство» - «скачок» через «стены абсурда». В первом случае истреблен тот, кто вопрошает, во втором - на место ясности приходят иллюзии, желаемое принимается за дей­ствительное, миру приписываются человеческие черты - разум, любовь, милосердие и т. п. Философские доктрины, будь они ра­ционалистическими или иррационалистическими, равноценны религии, когда утверждают наличие последнего смысла, порядка, промысла. Очевидная бессмыслица трансформируется в замас­кированную, человек примиряется со своим уделом. Религиозную веру Камю считает замут­нением ясности видения и неоправданным «скачком», примиряю­щим человека с бессмыслицей существования. Христианство примиряет со страданиями и смертью («смерть, где жало твое»), но все доказательства существования трансцендентного порядка сомнительны. «У абсурда куда больше общего со здравым смыслом,- писал Камю в 1943 г.- Абсурд связан с ностальгией, тоской по потерянному раю. Без нее нет и абсурда. Из наличия этой носталь­гии нам не вывести самого потерянного рая» Но из абсурда следует и отрицание универсальных этических норм. Камю принимает вывод из абсурда - «все дозволено». Единственной ценностью становится ясность видения и полнота переживания. Абсурд не нужно уни­чтожать самоубийством или «скачком» веры, его нужно макси­мально полно изжить Камю предлагает миф об утверждении самого себя - с максимальной ясностью ума, с пониманием выпавшего удела, человек должен нести бремя жизни, не смиряясь с ним - самоотдача и полнота существования важнее всех вершин, абсурдный человек избирает бунт против всех богов. Томас Манн: «Время заострило нам совесть, показав, что у мысли есть обяза­тельства перед жизнью и действительностью, обязательства, кото­рые очень скверно исполняются, когда дух совершает харакири ради жизни. Дух явно вступает сегодня в нравственную эпоху, эпоху нового нравственного и религиозного различения добра и зла» Теперь бунт должен быть направлен прежде всего против той мифологии, которая несет с собою «грязный ужас и кровавую пену». Миром управляет не бессмыслица, а смысл, но его трудно расшифровать - ключом к этому ускользающему смыслу является бунт. «Бунтующий человек» - это история идеи бунта - метафизи­ческого и политического - против несправедливости человечес­кого удела. Если первым вопросом «Мифа о Сизифе» был воп­рос о допустимости самоубийства, то эта работа начинается с вопроса об оправданности убийства. Люди во все времена убива­ли друг друга,- это истина факта. Тот, кто убивает в порыве страсти, предстает перед судом, иногда отправляется на гильоти­ну. Но сегодня подлинную угрозу представляют не эти преступ­ные одиночки, а государственные чиновники, хладнокровно от­правляющие на смерть миллионы людей, оправдывающие мас­совые убийства интересами нации, государственной безопаснос­ти, прогресса человечества, логикой истории. Человек XX века оказался перед лицом тоталитарных идео­логий, служащих оправданием убийства. На скрижалях нашего века на­писано: «Убивай». Камю в «Бунтующем человеке» прослеживает генеалогию этой максимы современных идеологий. Проблема за­ключается в том, что сами эти идеологии родились из идеи бун­та, преобразившейся в нигилистическое «все дозволено». В дальнейшем у Камю меняется само содержа­ние понятий «абсурд» и «бунт», поскольку из них рождается уже не индивидуалистический мятеж, а требование человеческой со­лидарности, общего для всех людей смысла существования. Бун­тарь встает с колен, говорит «нет» угнетателю, проводит границу, с которой отныне должен считаться тот, кто полагал себя госпо­дином. Отказ от рабского удела одновременно утверждает сво­боду, равенство и человеческое достоинство каждого. Однако мя­тежный раб может сам перейти этот предел, он желает сделать­ся господином, и бунт превращается в кровавую диктатуру. В прошлом, по мнению Камю, революционное движение «никог­да реально не отрывалось от своих моральных, евангелических и идеалистических корней». Сегодня политический бунт соединил­ся с метафизическим, освободившим современного человека от всех ценностей, а потому он и выливается в тиранию. метафизический бунт превращается в отрицание всех ценностей и вы­ливается в зверское своеволие, когда бунтарь сам делается «чело­векобогом», унаследовавшим у отринутого им божества все то, что так ненавидел - абсолютизм, претензии на последнюю и окон­чательную истину («истина одна, заблуждений много»), прови­денциализм, всезнание, Вместе с космическим вседержителем богоубийцы отрицают и всякий нравственный миропорядок. Метафизический бунт посте­пенно сливается с бунтом историческим. «От гуманитар­ных идиллий XVIII века к кровавым эшафотам пролегает пря­мой путь,- писал Камю в «Размышлении о гильотине»,- и как всем известно, сегодняшние палачи - это гуманисты». Еще один шаг - и восставшими массами руководят полностью освободив­шиеся от человеческой морали человекобоги. «злые гении Европы носят имена философов: их зовут Гегель, Маркс и Ницше... Мы живем в их Европе, в Европе, ими созданной». Они породили нигилизм. Бунт Про­метея не обещает ни окончательного освобождения, ни спасения. Этот протест против удела человеческого всегда обречен на пора­жение, но он всегда возобновляется, как и труд Сизифа. Можно улучшить какие-то конкретные обстоятельства и уменьшить стра­дания, но от смертности и забвения избавиться невозможно. Бунт направлен не на разрушение, а на частичное улучшение космического порядка. Человек телесен, плоть связует нас с миром, она является источником как радостей земных, так и страданий. На плоти нет первородного греха, но агрессивность, жестокость также укоренены в нашей природе. Отменить ее каким-то «аутен­тичным выбором» экзистенциалистов мы не в состоянии. Наша сво­бода всегда ограничена и сводится к выбору между различными страстями и импульсами. Для такого выбора требуется ясность видения, помогающая преодолевать все низменное в себе самих. Камю не ставил перед собой задачу создания новой этической систе­мы. Вывести все этические ценности из бунта вряд ли возможно, но ясно, против чего он направлен. «Я ненавижу только пала­чей» - вот, пожалуй, самое краткое и точное определение со­циальной и моральной позиции Камю.