Государственное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
«Сибирский государственный индустриальный университет»
Кафедра философии
Проблема человека в Античной философии
Выполнил: студент гр. ЭСР – 08
Каташева Ирина Васильевна
Проверил: к. и. н., доцент Простак С. Л.
Новокузнецк 2009
Содержание:
1. Введение………………………………………………………… 3
2. Человек как микрокосмос в античной философии……………. 4
3. Нравственный кодекс античного мира………………………… 5
4. Судьба как проблема античного мировоззрения……………….9
5. Заключение……………………………………………………… 16
6. Список литературы……………………………………………… 18
Введение
Античная философия являет собой последовательно развивавшуюся философскую мысль и охватывает период свыше тысячи лет – с конца 7 в. до н.э. вплоть до 6 в. н.э. и содержит теории, созданные в Греции и Риме мыслителями прошлого. Несмотря на все разнообразие воззрений мыслителей этого периода, античная философия вместе с тем есть нечто единое, неповторимо оригинальное и чрезвычайно поучительное. Проблема человека в античной философии - проблема многоаспектная, не имеющая общей единообразной формулировки. Философы античности, особенно натурфилософы, рассматривали человека как образ космоса, как "малый мир", микрокосмос. Начиная с Сократа, философы античности считали человека двойственным существом, состоящим из тела и души. Платон соотносил душу с идеей, Аристотель считал душу формой.
Цель данной работы – рассмотреть проблему человека в античной философии.
Задачи – рассмотреть человека как микрокосмос
– нравственный кодекс античного мира
– судьба как проблема античного мировоззрения
Человек как микрокосмос в античной философии
Проблема человека была обозначена, хотя и в неразвитой форме, уже в философии древнего мира. Известно, что в ту эпоху господствовал космоцентризм как тип философского мышления. Все существующее рассматривалось как единый и необъятный Космос, а человек мыслился как его органическая часть, как «малая Вселенная». Он как бы погружен в этот Космос и живет по его законам. Предполагалось, что человек несвободен, поскольку окружающий мир огромен и таинственен, а нередко даже и враждебен человеку. Идеальное существование человека - это жить все же в согласии с этим миром, в чем и состоит подлинная мудрость.
Поворот философской мысли к теме отдельного (отделенного) от Космоса человека принято связывать с именем греческого философа Сократа. В центре внимания Сократа, как и некоторых софистов, - человек. Но человек рассматривался Сократом только как нравственное существо. Поэтому философия Сократа – этический антропологизм. Интересам Сократа были чужды как мифология, так и физика. Он считал, что толкователи мифологии трудятся малоэффективно. Вместе с тем Сократа не интересовала и природа. Он говорил: «местности и деревья ничему не хотят меня научить, не то что люди в городе». Сократ призывал человека заниматься углубленным познанием самого себя, выявляя свою нравственную позицию. Призыв «Познай самого себя!» стал для Сократа следующим девизом после утверждения: «Я знаю, что ничего не знаю». Оба они и определили суть его философии. Вечное самопознание, поиск самого себя в мире - в этом и состоит подлинный смысл жизни человека. Позже Эпикур заострил внимание на проблеме свободы и счастья человека. Он полагал, что каждый человек способен избирать собственную траекторию бытия, т.е. жизненный путь. Философ Диоген предложил для осмысления тему аскетизма, под которым он понимал весьма скромный образ жизни, установку на умеренность во всем.
В древней философии рассматривались преимущественно отдельные стороны (аспекты) проблемы человека. Так, Демокрит решал вопрос о выделении человека из звероподобного состояния. Аристотель особое внимание обратил на социальные качества человека, охарактеризовав его как «политическое животное» с разумной душой. Платон – сознательный и последовательный объективный идеалист. Платон обозначил тему взаимоотношений гражданина и государства, раскрыл социальные типы личности, определял человека, как воплощение бессмертной души. Эта же тема активно осмысливалась в древнекитайской философии (конфуцианство). В философии индийского буддизма центром внимания стала тема страданий человека и поиск путей их преодоления. Практически во всей древней философской мысли шла речь о мудрости как умении человека жить в согласии с природой, Космосом. В это время (в философии Древней Греции) были заложены основы гуманизма - идейного течения, которое рассматривает человека как существо уникальное, высшую ценность и цель общества. В целом же древняя философия делала акцент не столько на внутреннем духовном мире человека, сколько на его взаимоотношениях с миром внешним, с Космосом.
Нравственный кодекс античного государства
Античность (древнегреческое и древнеримское классовое общество VII в. до н.э.- V в. н.э.) – это родник современной цивилизации, основных политических и этических идей. Античная мысль обращена главным образом к проблемам этики, политики и хозяйства. Античное общество эволюционировало от патриархальных отношений к республиканскому строю и к монархии. В политическом отношении это общество было неустойчиво. Политические режимы представляли собой пеструю картину. Институт рабства служил основой античной цивилизации, ее материального производства, а также нравственного и интеллектуального развития свободных граждан. Аристотель отождествлял человека с государственным мужем. Высшим принципом, согласно Платону и Аристотелю, является благо государства. Ценность государства еще и в том, что ого задает цель, для которой вообще стоит жить и заниматься конкретной деятельностью.
Платон был идеологом реставрации изживших себя государственных форм на базе рабовладельческих отношений, хотя в его утопии реально существовавшие общественно-политические формы и подверглись своеобразной и сложной трансформации.
Формирование древнегреческой рабовладельческой морали и полисного сознания связано в Конституциями Ликурга и Солона. У Гомера еще нет понятия закона (nomos). Закон Немезиды (мести, возмездия), старый закон религиозной и политической морали, уступает место цивилизованному понятию справедливости (Дике). Дике одерживает верх над Немезидой. Она восседает теперь рядом с Зевсом, верховным божеством греческого пантеона, как его помощница и мудрый советник. Классовая рабовладельческая мораль (гражданская мораль) опирается на идеи права. Общими идеями морали и права являются идеи справедливости и общественного блага. Отмечается единство правосознания и стремления к нравственному совершенствованию.
Каждом древнегреческом городе-полисе был свой законодатель либо легендарный основатель, создавший те или иные общественные институты. В Афинах было даже два таких законодателя – Драконт и Солон, а в Спарте – Ликург.
Законы Солона – это законы против бедности. Они откликаются на ост социального и имущественного неравенства. Бедностью очень часто гордились (например, Сократ и Диоген), богатство было принято презирать. Разумный и добродетельный муж не должен стремиться к богатству. Согласно полисной морали, добродетелями являются знание, здоровье, красота, рассудительность, мужество, справедливость, стыд, доблесть, гордость, патриотизм. По Аристотелю, богатство не есть самоцель. Нормой материальной обеспеченности в Афинах считался умеренный достаток, а в Спарте имитировали бедность и гордились низким качеством жизни, которое компенсировалось моральными ценностями.
Законы Драконта относятся к VII в. до н.э. В Афинах в 621 г.до н.э. впервые была произведена запись действовавших законов – норм обычного права, каким оно выглядело в IX – VII вв. до н.э. деспотизм и дисциплина закона противопоставлены исключительным правам аристократии. Чрезмерная жестокость этих законов делала их чисто номинальными, неисполнимыми на практике. Они должны были внушать страх перед наказаниями.
Законы Драконта против убийства так и не пересматривались и спустя много лет были включены без изменений в состав афинского права 409-498 гг. до н.э. Они ограничивают право кровной мести (талион)_ идеологию и обычай более раннего времени и вводят судебное разбирательство подобных обстоятельств.
Выдающимся афинским политическим деятелем и законодателем VII –VI вв. до н.э. был Солон (640/635 – 559 до н.э.). Его причисляют к Семи мудрецам.
594 г. до н.э. Солон осуществил в Афинах важные экономические и политические реформы, создал идеологию полисной жизни и морали, положил начало беспрецедентной и авторитетной традиции, установившей систему всеобщей социальной справедливости. Законы Солона способствовали формированию патриотизма и гражданского самосознания. Солон угрожал лишением гражданских прав тем, кто не участвует в политической жизни, общественных делах, равнодушен к бедам отечества. Он сделал попытку связать различные социальные группы общими государственными интересами.
Изречения Солона содержат стандарты поведения полисного индивида: "Прекрасным и добрым верь больше, чем поклявшимся. Не лги. Пекись о важном. Заводить друзей не спеши, а заведши – не бросай. Прежде чем приказывать, научись повиноваться. Не советуй угодное, советуй лучшее. Ум твой вожатый. С дурными не общайся. Богам – почет, родителям – честь". Отличительной чертой афинского гражданина является умеренность (ничего слишком).
Уравновешенный, хозяйственный, рассудительный и свободный собственник, чуждый сентиментальных предрассудков (не поносящий покойных, но и не жертвующий покойнику, не позволяющий лишних трат и лишних слез на похоронах), дорожащий имуществом, не одобряющий обмана и насилия, отстаивающий свои интересы по закону, открыто – таков портрет афинского гражданина, каким Солону хотелось его видеть.
Ликург – легендарный создатель всех институтов спартанского общества принадлежал, как говорят, к царскому роду. Он жил предположительно в IX – VIII вв. до н.э.(возможно, в XI – начале X в. до н.э.) и уморил себя голодом, чтобы его сограждане не имели случая нарушить данное ему обещание – никогда не отменять введенные им законы.
Законодательство Ликурга потребовалось в связи с опасностью гражданской войны. Угроза государству исходила из массы нищих и бедняков, наглой толпы. Это была нравственно-правовая реакция на социальную поляризацию (богатство было в руках немногих) и политический конфликт (цари, аристократия, с одной стороны, и народ – с другой). Законодательство Ликурга обращено против роскоши. Ликург отстаивал идеал бедности.
Спарте существовала система государственного рабства. Рабы были насильственно прикреплены к земле. Спартанцы воспитывались в презрении к труду. Соотношение между свободными гражданами и зависимым населением составляло 1:3 и более. Рабовладение поэтому поддерживалось жестокостью и насилием. Для этого требовалась усиленная военная подготовка всего свободного мужского населения. Высоко ценились храбрость, выносливость, самопожертвование, патриотизм. Спартанское общество представляло собой военную организацию.
Легендарные спартанские нравы и гражданский этос принадлежат гражданской общине, или рабовладельческому союзу, сохранившему остатки родовой организации общества. В образе жизни спартанцев религия не играла никакой роли. Они не увлекались умозрительными нравственными идеалами и софизмами, были чужды философской деятельности.
Нормативное поведение, которое античная философия традиционно связывала с разумом образованного человека, в свете античного законодательства является объективно необходимым поведением индивида в конкретном государстве. Еще Аристотель осознал социальный аспект морали. Под влиянием социальных антагонизмов отношение "индивид – общество" начинает регулироваться правом, социальная этика размещается в границах права. Вне этих границ и в своеобразных нишах развивается более тонкая и меланхоличная субъективно-личностная нравственность, особая этическая чувствительность, которая сторонится публичной сферы, общественных обязанностей.
Судьба как проблема античного мировоззрения
Судьба всегда являлась в античности одним из первых и самых необходимых предметов для размышления. Античные люди, созерцавшие свой чувственно-материальный космос, прекрасно видели в нем как идеальный и вечный порядок в движении небесного свода, так и беспорядок и необыкновенную случайность, которую нельзя было объяснить никаким разумом и которую называли судьбой.
В дофилософский период, то есть во времена господства абсолютной и дорефлективной мифологии, судьба либо сливалась с общим представлением о космосе, либо тоже трактовалась как одна из мифологических подробностей. Но логический и структурный смысл судьбы был неумолимо прост и неумолимо повелителен.
В период греческой философской классики, когда в первую очередь фиксировалась объективная сторона действительности, судьба, конечно, признавалась, но ей отводилось тоже соответствующее объективное место. У Платона в его "Тиме" говорится не о судьбе, но о "необходимости", которая трактуется как объективно значащая космологическая категория, вступающая в диалектическую связь с Умом, то есть с миром идей для построения космоса в целом.
Впервые - и уже в качестве философски продуманной категории - судьба выступает только в стоицизме. Поскольку субъективное самочувствие выдвигалось здесь на первый план и в самом космосе подчеркивалось его субъективное самочувствие, судьба выступила в особенно резкой форме, потому что примат разумного субъективного самочувствия никак не мог иначе объяснять всю область случайного и неразумного, наличную в космосе несмотря ни на какую его субъективно прочувствованную разумность. Примат субъективной разумности был настолько силен, что изначальная ог
Но и такое положение дел не могло в античности оставаться долго. Как мы видели выше, представитель среднего эллинизма Посидоний стал трактовать огненную пневму прежних стоиков как мир платоновских идей, почему его и называют основателем стоического платонизма. У судьбы было отнято не только разумное устроение космоса, но и его субстанция. И все же за судьбой осталось преимущество, а именно определять собою единство и разумного и неразумного в космосе. Оставалось и это единство трактовать чисто человеческим путем, чтобы навсегда расстаться с принципом судьбы как с необъяснимым принципом всех объяснений. Это и произошло в связи с неоплатоническим учением о Первоединстве.
Во-первых, неоплатоническое Первоединство было выше разума, поскольку оно было объявлено принципом как всего разумного, так и всего неразумного. Уже по одному этому отпадала необходимость отводить судьбе первостепенное место.
Во-вторых, это неоплатоническое Первоединство само было требованием не чего другого, как именно в первую очередь самого же разума.Подобно тому, как любая вещь несводима на ее отдельные свойства и разум требует признать кроме этих свойств вещи еще наличие ее носителя, предрешающего отдельные свойства вещи, точно так же и в космическом плане пришлось все оформленное возглавить чем-то таким, что было уже выше всякой разумной формы и выше всего неразумного. Другими словами, неоплатоническое сверхразумное Первоединство оказалось требованием самого же разума.
И наконец, в-третьих, у неоплатоников возник еще и особый способ человеческого восхождения к этому Первоединому, основанный на интенсивно переживаемом субъективном восторге в ощущениях этого высшего начала, то есть на таком сосредоточивании разумной сферы, когда человек начинал представлять все бытие вообще в виде только одной неделимой и потому сверхразумной точки.
Хотелось бы привести одно рассуждение Прокла, представляющее собою подлинную и окончательную картину античного понимания судьбы. У Прокла, как и у всех античных неоплатоников, сверхразумное Первоединство, конечно, вмещает в себя все то, что в античности называлось судьбой. Но это далеко еще не все. Поскольку сверхразумное Первоединство пронизывает у неоплатоников все существующее, оно тем самым является не только абстрактным принципом, но и реально ощущаемой структурой, то есть тем распорядком, без которого немыслима ни сама разумная область, ни вся подчиненная ей космическая область. По Проклу (Tim. III 272, 5-25), судьба (heimarmene) не есть ни частная особенность вещей, ни общее следование космических периодов, ни просто душа в ее соотношении с окружающим, ни просто природа, ни просто разум всего. Судьба выше всех этих определений. С другой стороны, однако, невозможно сказать также и то, что она есть просто нечто надвещественное, надбытийное или надразумное. Судьба есть распорядок и структура самих же вещей; но это не просто разум, а еще и нечто надразумное, нечто божественное. Прокл весьма четко различает адрастию (неизбежность), ананку (необходимость) и хеймармену (удел) (274, 15-17). Все эти три категории трактуют, по Проклу, только об одном, а именно о структуре (taxis) всего существующего.
Первая категория характеризует собой вечный распорядок всей ноуменальной области и характеризуется Проклом как "интеллектуальный" момент. Вторая категория уже выводит нас за пределы разума и заставляет характеризовать ее как "надкосмическую", то есть как такую, которая представляет собою обобщение всей космической жизни. И наконец, свою третью категорию судьбы Прокл именует как "внутрикосмическую". Таким образом, то, что характерно вообще для всех видов судьбы, по Проклу, - это распорядок вещей, структура бытия. Эта структура имеет свою иерархию. Высшая ее ступень гласит о необходимой последовательности в сфере чистой мысли, другая ступень - это структура космоса вообще и третья - это структура всего, что фактически совершается внутри космоса.
Таким образом, судьба - это и не разум, и не душа, и не космос, и не природа. Это - нераздельное тождество разумного и внеразумного начала, но данное не только в виде общего принципа, но и в виде структуры всего бытия, то есть в виде художественной концепции.
Таким образом, понятие судьбы, собственно говоря, никогда не исчезало в античной философии. Поскольку античная философия всегда была основана на интуициях вещи, а не личности, то, как бы эта вещь ни возвеличивалась, она все же оставляла причину и структуру своего оформления за вневещественной и сверхразумной судьбой. Рабовладелец, как мы сказали выше, тоже еще не есть личность, а только оформление безличных и неинициативных людей-вещей. А это значит, что единство рабовладельцев и рабов тоже составляет условие их существования, понимаемое внеличностно. Получилось так, что предельное оформление единства рабовладельцев и рабов в виде чувственно-материального космоса тоже требовало для себя запредельной судьбы, а так как ничего запредельного для чувственно-материального космоса не существовало и поскольку он сам основывался на себе же и сам же являлся для себя своим собственным абсолютом (вещь всегда претендует быть единственным и всеобщим абсолютом), постольку он оказывался судьбой самого же себя. Его структура, разумная или случайная, и была для него его же собственной судьбой.
Поэтому судьба - это есть чисто рабовладельческая идея. Однако, когда была пережита и вся объективная, и вся субъективная судьба чувственно-материального космоса, сама собой возникла потребность понять весь этот объект и весь этот субъект как нечто окончательно единое и неразложимое. Судьба осталась, но неоплатоники нашли способ понимать и ощущать ее не как внешнее принуждение, но как внутреннюю необходимость додумывать субъективное состояние философа до логического конца. И как в конце античности остро восторжествовала вся та же древняя и исконная мифология, но уже в рефлектированном виде, уже в виде систематической диалектики мифа, точно так же в неоплатонизме восторжествовало и общеантичное представление о судьбе, но уже в виде диалектически продуманной и тщательно построенной системы.
Дальше этого античная философия никогда не пошла, и дальше предстояли только ее упадок и гибель.
а) Есть, однако, обстоятельство, которое для многих является отрицанием для античности всеобщего фатализма. Дело в том, что античное искусство, и особенно в период своей классики, обычно характеризуется как господство скульптурного примата. Классическое искусство действительно прославилось на всю историю своей скульптурой, причем скульптурой даже и не специально психологической. Все эти дорифоры и дискоболы изображают только способ держания человеческим телом самого себя. Историки архитектуры доказывают, что и колонны греческих храмов тоже строились по принципу структуры человеческого тела. При чем же тут судьба и при чем тут внеразумный принцип, если в искусстве на первый план выдвигается как раз нечто разумно построенное, и притом как нечто сугубо человеческое, а именно не более и не менее как самое обыкновенное человеческое тело? Вопрос этот, однако, является глубочайшим недоразумением, которое обязательно должно быть рассеяно, если мы хотим понять античный фатализм в его существе.
б) Дело в том, что мы ведь уже с самого начала выдвинули интуицию вещественно-материального тела как исходную для всего античного мировоззрения. Но такого рода тело может пониматься и само по себе, то есть как таковое, и в своем становлении, когда оно вступает в ту или иную связь с другими телами. Если тело рассматривается как таковое, то есть сравнивается с самим же собою, то ясно, что при таком подходе к телу и к вещи обязательно фиксируется и построение такой вещи; а так как в античности имелось в виду живое тело, способное совершать целесообразную работу, то ясно, что человеческое тело и в своем построении, и в своих целесообразных функциях всегда становилось предметом пристального внимания. И если из этих интуиции целесообразно построенного и целесообразно действующего человеческого тела должна была возникать определенная общественно-историческая формация, то такой формацией, очевидно, только и могло быть рабовладение, поскольку оно было основано на понимании человека не как личности, но именно как вещи. Следовательно, ясной становится и необходимость человечески-скульптурного принципа и для всего античного искусства и для всего античного мировоззрения. Здесь было множество исторических оттенков и усложнений, неизбежных для тысячелетнего существования античной культуры; но в данном месте, конечно, нет ни возможности, ни надобности входить во все эти исторические детали.
в) Но всякая вещь существует не только сама по себе. Она еще движется, меняется и, вообще говоря, становится. А это заставляет нас рассматривать всякую данную вещь не только как самостоятельно существующую, но и как связанную со всеми другими вещами. Но даже если мы возьмем все вообще существующие вещи и получим чувственно-материальный космос, то и в этом случае вопрос "почему?" необходимым образом потребует для себя ответа. А так как ничего, кроме чувственно-материального космоса, не существует, то и все разумное, что в нем существует, и все неразумное, чего в нем не меньше, чем разумного порядка, все это объясняется только им же самим, находит причину в нем же самом. А это и значит, что интуиция вещи, лишенная элементов личности, обязательно приводит к признанию судьбы в космосе наряду с его разумным построением.
г) Ко всему этому необходимо прибавить и то, что принцип разумной структуры, противостоящей судьбе, имеет в античности еще и более широкое значение, когда он относился не к вещи, но к человеческой области. Здесь этот принцип структуры становился принципом героизма, и этот героизм тоже совпадал в античности с фатализмом, как мы об этом говорили в другом месте. Настоящий, подлинный античный герой не только не отрицал судьбу, но, наоборот, считал себя орудием судьбы. Колебания в этом отношении стали возможными только в период разложения классики и в послеклассический период.
д) Но отсюда сам собой вытекает вывод, что абсолютная скульптурность и абсолютный фатализм обязательно предполагают одно другое. То и другое есть результат отсутствия личностного мировоззрения. И поэтому все наши предыдущие рассуждения об античном фатализме не только не исключают скульптурности античного мировоззрения и античного мировоззрения искусства, но и обязательно ее предполагают. Один примат фатализма без скульптурности характерен, может быть, для каких-нибудь народов, стран и периодов Востока. Что же касается принципа скульптурности без всякого фатализма, то такой принцип характерен, может быть, только для новой и новейшей Европы, да и то скорее только в стилях последовательного натурализма. В этом отношении античность обладает своей самостоятельной и нерушимой спецификой, игнорировать которую никак невозможно при современном развитии исторической науки.
Заключение
Если рассматривать философию древнего мира в целом, следует оценить огромное значение античной философии. Духовная цивилизация Запада оказалась более открытой изменениям, поискам истины в различных направлениях, в том числе атеистическом, интеллектуальном, практическом. В целом же философия древнего мира оказала огромное влияние на последующую философскую мысль, культуру, развитие человеческой цивилизации.
Обращение к истории философской мысли показывает, что тема человека является, во-первых, непреходящей. Во-вторых, она осмысливается с различных мировоззренческих позиций, обусловленных конкретно-историческими и иными причинами. В-третьих, в истории философии неизменными являются вопросы о сущности и природе человека, смысле его существования.
Основная античная проблематика имеет своим содержанием чувственно-материальный космос как абсолют, то есть как целесообразно управляемый душой и умом, а если включить и все космически нецелесообразное, то управляемый и первоединым, то есть судьбой. Во всей этой античной философской проблематике исходная рабовладельческая вещественно-телесная интуиция проявляет себя и во всем крупном, и во всех мелочах. Очень важно отметить, что античные философы не очень любят рассуждать о судьбе, поскольку общенародное представление о судьбе фиксирует ее как нечто чересчур внешнее и надчеловеческое. Античные философы хотели, чтобы все нецелесообразное и все нечеловеческое функционировало в одной плоскости со всем целесообразным и со всем человеческим, почему и судьба трактовалась не как предмет безотчетной человеческой веры, но тоже как чисто человеческая концепция, как чисто космическая сила. А тогда такую внеличностную и внечеловеческую силу становилось необходимым трактовать в одной плоскости со всей человеческой и космической целесообразностью, со всей человеческой и космической упорядоченностью. А это и значило трактовать такой принцип, трактовать судьбу как философскую категорию, то есть трактовать ее как высшее первоединство, или как разумный и внеразумный принцип одновременно.
Таким образом, взятая в наиболее общем виде, античная проблематика сводилась на диалектику идеи и материи, разрабатываемую в виде чувственно-материального космоса, движимого космической душой, управляемого тоже космическим умом и создаваемого сверхдушевным и сверхумственным первоединством.
Такова чисто философская, то есть теоретическая, основа античной философии.
Список литературы:
1. Античная философия/ Т. Н. Стуканов// Дидактический материал по дисциплине «Философия» – Новокузнецк, 2004.
2. Асмус В. Ф. Античная философия/ В. Ф. Асмус. – М., 1976.
3. Богомолов А. С. Античная философия/ А. С. Богомолов. – М., 1986.
4. Лосев А. Ф. История античной философии/ А. Ф. Лосев. – М., 1989.
5. Платон. Государство/ Платон// Сочинения. – М., 1971. В 3т. – Т. 3.
6. Ченышев А. Н. Философия древнего мира / А. Н. Ченышев. – М., 1999.