ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ЭТИКА И ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ГУМНИЗМ
СОДЕРЖАНИЕ
Введение
1. Агрессивно-потребительский и любовно-творческий типы личности
2. Экологическая и глобальная этика
3. Шаги гуманизма
4. Принципы экологического гуманизма
Заключение
Список литературы
ВВЕДЕНИЕ
Совсем недавно экология рассматривалась как относительно узкая область изучения взаимоотношений между живыми объектами, находящимися в ограниченном регионе, и представляла практический интерес лишь для немногих специалистов-биологов. В настоящее время экология превратилась в глобальную проблему, затрагивающую широчайшие аспекты взаимоотношения человека с окружающей средой, - проблему, определяющую не только государственную, но и межгосударственную политику и в итоге - будущее всего человечества.
В экологии как науке, описывающей взаимоотношения в природе, преимущественно в биосфере, вообще отсутствуют сами понятия права, нравственности, морали, этики и близкие к ним. Это вполне понятно, так как в природе существуют детерминированные законы, исключающие какую-либо возможность иного взаимоотношения объектов.
Огонь сжигает деревья, и иного быть неможет, так же как вода не может не растворять растворимые соли. Лев не может стать вегетарианцем и не убивать животных, жираф - не обгладывать деревья, поскольку такая необходимость действий генетически заложена у животных и их прекращение означало бы гибель.
Таким образом, мы должны прийти к мысли, что рассматриваемые концепции могут возникнуть и возникают лишь в человеческом обществе и характеризуют правила взаимоотношений между людьми или группами людей, связанные с процессами выбора, запрета, предпочтения, разрешения и ограничения. Можно сказать, что распространение понятий права, нравственности, этики и морали наприроду есть не что иное, как очеловечивание природы.
Таким образом, рассматривая отношения человек - природа, мы приходим к выводу, что возможностью выбора располагает только человек, природа такой возможности не имеет. Поэтому разбираемые категории в экологическом сознании касаются только человека и устанавливают определенные правила его отношений с объектами и явлениями природы.[1]
В личностном плане основной причиной экологического кризиса являются ценности, которыми руководствуется современный человек. Можно ли изменить их, каким образом это сделать и какими должны быть новые ценности - таков главный экологический вопрос на уровне человеческих качеств.
1. АГРЕССИВНО-ПОТРЕБИТЕЛЬСКИЙ И ЛЮБОВНО-ТВОРЧЕСКИЙ ТИПЫ ЛИЧНОСТИ
Глубинной причиной экологического кризиса, который начался в наше время в определенной части планеты, является потребительская ориентация современной западной цивилизации, входящая в противоречие с фундаментальными законами природы. Возникающая проблема заключается в том, что если ставить материальное благополучие превыше всего, то материальные потребности в принципе могут расти беспредельно, в то время как возможности их удовлетворения биосферой в любой данный момент времени ограничены и конечны. Если все же пытаться их удовлетворить, то укрепляется дух соперничества и насилия и неизбежно начинается эксплуатация одних людей другими и природы - всеми, ведущая к экологическому и прочим кризисам цивилизации.
Потребительская цивилизация есть одновременно цивилизация насилия, даже если в ней преобладает не грубое, а мягкое «цивилизованное» насилие. Последнее в условиях жесткой конкуренции между странами сбивается на создание крайне агрессивных вариантов, в которых насилие начинает затмевать потребительство.
Сама же потребительская цивилизация не есть результат некоего объективного процесса, протекающего вне и помимо воли людей, а следствие становления агрессивно-потребительской структуры личности. Подобная личность и создает цивилизацию, чреватую всевозможными кризисами. Философ Ницше выразил суть такой цивилизации - волю к власти, экономист А. Смит сформулировал ее главный интерес - производить как можно больше товаров, психолог Фрейд определил, что ее желания коренятся в подсознании человека.
Агрессивность и потребительство объединяют природу и культуру эксплуатируемых народов и ландшафтов, делая тем самым мир менее устойчивым, поскольку устойчивость растет с ростом разнообразия. Человек как личность упрощается и теряет свою целостность и устойчивость, подталкивая мир и приближаясь сам к краху.
Отвечая на вопрос, кто виноват в современных социально-экологических кризисах, следует назвать, во-первых, правящий олигархический класс, принимающий решения и эксплуатирующий все другие слои населения посредством денежного насилия и более грубых и прямых его форм, во-вторых, агрессивно-потребительскую идеологию, насаждаемую этим классом и впитываемую остальными слоями общества, и, в-третьих, низкий духовный и нравственный уровень населения, не позволяющий противостоять господствующей идеологии. Отсюда как следствие экологическое невежество, неразработанность экологической теории, слабость экологического движения.
Неизвестно, существуют ли какие-либо механизмы внутри человека как вида, которые гарантировали бы его спасение от катастрофы. Юридические законы важны, но гарантии их исполнения отсутствуют, особенно в экологической сфере, в которой не усмотришь за действиями каждого. Не решит проблем переход с главенства интересов общества на интересы личности или наоборот. Концепция «устойчивого развития» может остаться набором слов, которые каждый понимает по-своему и которые в классовом обществе служат зачастую дымовой завесой.
Необходимо чувство личной ответственности за состояние природной среды, которое возникает только при возрастании нравственного уровня человека и включает в себя ненасильственную борьбу против агрессивно-потребительской идеологии и несотрудничество с олигархическим классом.[2]
Анализ современной экологической ситуации позволяет сделать три вывода:
1. Чтобы спасти мир, необходимо перейти от агрессивно-потребитель-ской цивилизации к альтернативному типу, существенной чертой которого будет раскрытие глубинных потенций бытия человека, а не просто культивирование потребностей.
2. Самоограничение потребностей и насилия, чтобы быть действенным, должно основываться не на принуждении, а на свободном волеизъявлении индивидов.
3. Такое возможно только при становлении любовно-творческой структуры личности и образа жизни.
XX век прославился мировыми войнами. В то же время именно в XX веке мы стали свидетелями яркого призыва к ненасилию и попыток его практической реализации как в межчеловеческих отношениях, так и в отношении человека к природе. Это заставляет задуматься над сложностью феномена человека и не потерять веры в его будущее.
То, что агрессивно-потребительская структура не является единственной, а имеются теоретические и практические подтверждения возможности иной структуры личности, свидетельствует о том, что агрессивное потребительство не составляет природу человека, а является лишь одной из альтернатив его поведения. Великие нравственные учителя человечества доказывают своей жизнью, что существует структура личности, которую можно назвать любовно-творческой. Ее составляющими являются единство истины, добра и красоты, античной философии, индийской культуры, нравственный гуманизм Конфуция, творческий гуманизм Возрождения.
Проповеди нравственных учителей прошлого восприняли Л. Толстой и М. Ганди. Они теоретически обосновали и практически воплотили в жизнь принципы ненасильственного развития. Поскольку насилие над природой является одной из важнейших причин экологического кризиса, взгляды тех, кто выступал против насилия как такового очень актуальны; тем более, что Толстой и Ганди сами распространяли ненасилие также и на природу.
Мораль западного общества антропоцентрична и ставит человека на высшую ступень пьедестала, разрешая ему все. Создавая новую мораль, Толстой (потом его продолжил Ганди) осуществил синтез восточных и западных традиций. Получив как все дети семей «высшего света» западное воспитание и следуя русским, выражавшимся, прежде всего в земледельческом крестьянском труде, традициям, Толстой в то же время впитал в себя глубинные представления восточной культуры, что способствовало тому, что Ганди, также получивший европейское образование, но оставшийся индусом, назвал Толстого своим учителем. Ганди тоже стремился к синтезу западной и восточной мысли, и здесь ему помог Толстой.
Ганди писал, что если бы домашние животные могли говорить, их рассказ о наших преступлениях по отношению к ним, потряс бы мир.
В культуре каждого народа - от древних китайцев до современных эскимосов - есть «золотое правило» этики: «относись к другим людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе». Толстой в начале века насилия над человеком и природой, облегченного выдающимися достижениями науки и техники, добавил к этому одно слово: «не только людям не надо делать того, чего не хочешь, чтобы тебе делали, но также и животным». В эпоху экологического кризиса, когда обнаружена тесная взаимозависимость всех элементов природы, можно распространить это правило на природу в целом: «относись ко всей природе так, как хочешь, чтобы относились к тебе». Это и будет «золотым правилом» экологии.
Цель развития, по Толстому, «уничтожить борьбу и внести единение, где был раздор. Сначала между людьми, потом между людьми и животными, потом между животными и растениями»
Ганди, как и Толстой, судил буржуазную цивилизацию как власть денег и богачей и призвал превратить «железо корыстного империализма в золото гуманизма». Он разделял давние народные, главным образом крестьянские, мечты об обществе свободных и равноправных тружеников. Без равенства между людьми невозможно равенство между человеком и природой и преодоление экологического кризиса.
Предложенное Толстым и Ганди - это радикальный подход к профилактике экологической катастрофы, основанный на синтезе западной, восточной и русской мысли. Традиционный западный вариант - более или менее «мягкое» насилие по отношению к природе; альтернатива Толстого и Ганди - отказ от насилия в пользу любви.
Отношение к религии своих предков - индуизму - Ганди формулирует, исходя из места в ней животных. По его мнению, религия, которая установила почитание коровы, не может одобрять и поддерживать жестокий бойкот человеческих существ. На основании этого сопоставления Ганди требует модификации индуизма в плане отношения к неприкасаемым в индийском обществе. Экологический аспект религии признается Ганди главенствующим в индуизме, и с ним должны согласовываться остальные его выводы.
Предложения Ганди по реформированию и очищению индуизма вызваны тем, что великие принципы стали забываться. Нынешний экологический кризис требует не только возврата к древним принципам, но и формирования новой, экологической этики.[3]
2. ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ И ГЛОБАЛЬНАЯ ЭТИКА
Этика никогда не была оторвана от природы. Многие нравственные требования находили в природе свое подтверждение. «Притчи Соломона» советовали ленивцам поучиться работать у муравьев. Представители целого направления в древнегреческой этике - киники - получили свое название от животного, поведение которого взято ими за образец. Необходимость совместного труда и социальной гармонии обосновывалась примерами из жизни общественных животных. Социальное устройство человечества уподоблялось живому организму, в котором различные слои и классы выполняют функции головы, рук и т.д. Теория Дарвина о борьбе за существование и выживании наиболее приспособленных как способе образования новых видов жизни использовалась социал-дарвинистами для оправдания войн, а эволюционистами - для подтверждения возможности социального прогресса.
В противоположность концепции Дарвина русский ученый и революционер П. А. Кропоткин утверждал, что «борьба в природе большею частью ограничена борьбою между различными видами; но что внутри каждого вида, а очень часто и внутри групп, составленных из различных видов, живущих сообща, взаимная помощь есть общее правило... Взаимопомощь - преобладающий фактор природы... Наконец, можно считать вполне доказанным, что тогда как борьба за существование одинаково ведет к развитию как прогрессивному, так и регрессивному, то есть иногда к улучшению породы, а иногда и к ее ухудшению, практика взаимопомощи представляет силу, всегда ведущую к прогрессивному развитию».[4]
Отсюда Кропоткин делает вывод, что «нравственное начало в человеке есть не что иное, как дальнейшее развитие инстинкта общительности, свойственного почти всем живым существам и наблюдаемого во всей живой природе».[5]
B эпоху научно-технической революции, когда человек получил достаточную силу, чтобы сделать с природной средой все, что ему заблагорассудится, во весь рост встала проблема ответственности человека за природу и установления гармонии с ней. Ее решению отвечает новое направление - экологическая этика.
«Развитие этики можно выразить не только через философские, но и через экологические понятия. Этика в экологическом смысле - это ограничение свободы действий в борьбе за существование».[6]
Так понимал этику создатель первого варианта экологической этики, которую он назвал этикой Земли.
Забота о природе, выражаемая чаще всего в форме запретов, была присуща первобытным религиям, основанным на всеобщей одушевленности природных явлений. В отдельных районах земного шара такое отношение сохранилось до сих пор. Если ненец на охоте «встретится с медведем, то он тотчас его не убивает, а сначала вступает с ним в разговор, начинает восхвалять его достоинства, спрашивает, для чего он встретился с ним, просит, чтобы он не поцарапал его своими острыми когтями». После «беседы», во время которой медведь якобы соглашается быть убитым, охотник его убивает и «считает себя в своих действиях оправданным против родных медведя, которые за смерть своего члена могли бы отомстить».[7]
Разговор с животными был следствием уверенности, что животные понимают человеческую речь.
Северные народы к растениям и животным традиционно относились как к некоему роду людей, распространяя на них внутрисоциальные моральные нормы. Правда, основой этичного отношения к растениям и животным был скорее страх, чем осознание ответственности за судьбу природы. Источник страха коренится в представлениях о связях животных с высшими силами, духами-хозяевами: рябчика, например, с духом неба, медведя - с хозяином тайги и т. д. Аналогичные формы поведения сохранились у многих народностей, живущих на Земле.
Причиной обожествления нивхами медведя могла служить вера в переход души убитого медведем человека в медведя. У нанайцев бытовали представления о родстве убитого медведя с человеком, нашедшим берлогу. Таким о6разом, одна из причин осторожного обращения с животными и растениями связана с идеей перевоплощения.
Другая причина - генетического порядка, связанная с представлением о происхождении человеческой группы от животного или растения, называемого тотемом.
Тотемизм перекликался с представлениями о человеке, как добром родителе. В одной из древнейших книг буддийского канона «Сутта-Нипате» в «Сутте о дружественности» читаем: «И, как мать, не жалея собственной жизни, заботится о единственном сыне, так ко всем живым существам должно воспитывать в себе безмерное чувство. Дружественность ко всему живому должно в себе растить».[8]
«Все живое надо жалеть» - подобный принцип характерен для индуизма и своими корнями восходит к авторитетнейшему памятнику древнеиндийского эпоса «Махабхарате», в котором говорится о сострадании ко всему живому и непричинении вреда всем существом делом, словом, помыслом.
Традиционное общество принципиально отличалось от индустриального в экологическом смысле не только тем, что главный упор был перенесен с сельскохозяйственного на промышленное производство, но и тем, что традиционное общество основано на религиозно-нравственных запретах, а промышленное - нет. В этом смысле мы имеем дело с двумя различными социально-экологическими типами обществ. Тотемная мораль, анимизм, мифологическое единство человека с природой вырабатывали определенные ограничения на воздействие человека на природную среду, и это были внутричеловеческие механизмы сдерживания.
Рубежом освобождения человека от религиозных догм стала эпоха Возрождения. Это не значит, что человек освободился от понимания себя как господина природы. Свое освобождение он использовал как раз для реализации данной идеи. Спиноза писал в «Этике»: «Соображения нашей пользы не требуют сохранения того, что существует в природе, кроме людей, но учат нас сохранять, разрушать или употреблять это на что нам нужно, сообразно с различной пользой, которую можно отсюда извлечь».
Представление об ответственности человека за преобразуемую природу близко экзистенциалистам. Еще до возникновения экологического кризиса, но после создания атомного оружия А. Камю сказал, что задача его поколения «состоит в том, чтобы не дать миру погибнуть».[9]
Маленькому Принцу, созданному воображением французского писателя А. Сент-Экзюпери, дается совет быть ответственным за всех, кого он приручил.
Основной принцип своей философии - «благоговение перед жизнью» - А. Швейцер раскрывает как «безграничную ответственность за все живое на земле».[10]
Именно Швейцера признают наиболее ярким представителем экологической этики.
Наряду с ответственностью, стержнем экологической этики является любовь к природе. Часто любовь к природе считают чем-то несерьезным, чуть ли не выдумкой писателей. Как можно любить всю природу, в которой есть приносящие вред человеку виды? Рассудку трудно бывает побороть соображения собственной выгоды, а для чувства любви, жалости, сострадания достаточно бывает мгновения. Поэтому к экологической этике ближе путь через чувство любви, чем расчет, через благоговение перед природой, чем принятие экологического законодательства, которое еще надо приучиться исполнять. Здесь, как в отношениях между людьми лучше, если все будет основываться, как предлагал Конфуций на нравственности, а не на принуждении. В связи с этим большое внимание в экологической литературе уделяется понятию экологической чувствительности, под которой понимается более тонкое проникновение с помощью чувств человека в мир природы.
Необходимость более любовного и ответственного отношения к природе обосновывается и в мистике XX века. В главе 3 «Розы мира» «Отношение к животному царству» Д. Андреев пишет: «Ценность материальная или духовная какого-либо объекта, материального или духовного, возрастает вместе с суммой усилий, затраченных на то чтобы он стал таким, каков он есть».[11]
Из этого следует, что "ценность инфузории меньше ценности насекомого, ценность насекомого меньше ценности млекопитающего, ценность этого последнего еще далека от ценности человека». Но в противовес принципу духовной ценности существует принцип нравственного долга, который можно сформулировать так: «Начиная со ступени человека, долг существа по отношению к нижестоящим возрастает по мере восхождения его по дальнейшим ступеням». Таким образом, экологическая этика возможна, даже если мы оставим в стороне дискуссионный вопрос о равноценности всего живого в силу несопоставимой внутренней ценности каждого существа.
Не только живая, но и неживая природа может быть объектом любви. Здесь мы переходим от экологической этики к этике глобальной, в соответствии с которой человек ответств
3. ШАГИ ГУМАНИЗМА
Толстой и Ганди не злоупотребляли термином «гуманизм», но они занимались тем, что находится в ядре гуманизма - проблемой ненасилия. Если же говорить о собственно гуманизме, то первой его исторической формой был нравственно-ритуальный гуманизм Конфуция.
Конфуцию пришлось обратиться к человеческой личности, т. е. использовать средства, которые и необходимы для выработки гуманистического учения.
Главный довод Конфуция: в человеческом общении - не только на уровне семьи, но и государства - важнее всего мораль. Главное слово для Конфуция - взаимность. Эта отправная точка отличала Конфуция и от религии, и от философии, для которых основными понятиями были вера и разум.
Идеалом государственного устройства, по Конфуцию, является семья. Правители должны относиться к подданным, как хорошие отцы, а те - почитать их. Высшие чиновники должны быть благородными мужами и показывать низшим пример человеколюбия, действуя в соответствии с «золотым правилом» этики.
Мораль несовместима с насилием над человеком. На вопрос: «Как вы смотрите на убийство людей, лишенных принципов, во имя приближения к этим принципам?» Кун-цзы ответил: «Зачем, управляя государством, убивать людей? Если вы будете стремиться к добру, то и народ будет добрым».
На вопрос: «Правильно ли отвечать добром на зло?» Учитель ответил: «Как можно отвечать добром? На зло отвечают справедливостью». Хотя это не доходит до христианского «возлюбите врагов ваших», но не свидетельствует, что в ответ на зло следует применять насилие. Справедливым будет ненасильственное сопротивление.
Человеколюбием Конфуций называл сдерживание себя в соответствии с требованиями ритуала. Для Конфуция ритуал жертвоприношения выше жалости к животным. В этом доэкологический характер его гуманизма. Основой гуманизма Конфуция выступает почтительность к родителям и уважительность к старшим братьям. Но ныне на первый план выходит забота о «братьях наших меньших». Это новое и в то же время старое.
В конечном счете, христианство победило древний мир не насилием, а силой духа и жертвенностью. Заповеди Христа вполне допускают распространение на природу. Так, пятая евангельская заповедь, которую Толстой считает относящейся ко всем чужим народам, вполне может быть расширена до «возлюбите природу».
Но, победив и создав могущественную церковь, христианство повернуло от мученичества праведников к мучительству инквизиции. К власти приходили люди, для которых главным была власть, а не христианские идеалы, и они-то дискредитировали веру в христианство, способствуя обращению взоров подданных к древности. Пришла эпоха Возрождения с новым пониманием гуманизма.
Новоевропейский гуманизм - это радость расцвета творческой индивидуальности, которая с самого начала была омрачена стремлением к покорению. Это подтачивало творчески-индивидуалистический западный гуманизм и вело к постепенной утрате доверия к нему.
Ж.-П. Сартр дает два определения гуманизма, которые, с его точки зрения, совершенно различны. «Под гуманизмом можно понимать теорию, которая рассматривает человека как цель и высшую ценность». Такой гуманизм, по Сартру, ведет к фашизму. Добавим - к экологическому кризису. Тот, кто ставит себе задачу владычества над миром, тот становится рабом - и мира, и техники, с помощью которой покоряется мир.
Второе понимание гуманизма, по Сартру, заключается том, что человек находится постоянно в мире, реализуя себя в поиске цели, которой может быть освобождение или иное конкретное самоосуществление. Конечно, в таком гуманизме тоже не много гуманности.
Объявление Сартром экзистенциализма - модного философского течения XX века, учреждающего приоритет индивидуального человеческого существования, - гуманизмом вызвало «Письмо о гуманизме» М. Хайдеггера, в котором он подверг уничижительной критике понятие гуманизма в западной культуре Нового времени.
Пройти путь от «человек - это звучит гордо» до «человек ответственен за самого себя» и посчитать это этапами гуманизма - значит расписаться в его неудаче. Такой гуманизм сродни чувству вины за все, что человек натворил. Вряд ли говоря «человек - это звучит гордо», горьковский герой имел в виду способность человека к самообличению, которое так коррелирует со способностью к самообману.
Глубокий мыслитель Хайдеггер понял, что разрешить человеку делать все, что он хочет, - еще не гуманизм, потому что не гарантирует гуманности поведения. Это условие гуманизма, но не больше.
Отвечая на вопрос: «Каким образом можно возвратить какой-то смысл слову «гуманизм», Хайдеггер определяет гуманизм как «раздумье и забота о том, как бы человек был человечным, а не бесчеловечным, «негуманным», то есть отпавшим от своей сущности».[13]
По Хайдеггеру, «высшие гуманистические определения человеческого существа еще не достигают подлинного достоинства человека». В философии Нового времени под гуманизмом, по существу, понимался антропоцентризм, который в своем самоутверждении дошел до отрицания всего, что вне его.
Гуманизм Хайдеггера мыслит «человечность человека из близости к бытию. Но это вместе и гуманизм, в котором во главу угла поставлен не человек, а историческое существо человека с его истоком в истине бытия». К позиции Хайдеггера близок Бердяев. Повторяется та парадоксальная истина, что человек себя приобретает и себя утверждает, если он подчиняет себя высшему сверхчеловеческому началу и находит сверхчеловеческую святыню как содержание своей жизни».[14]
Насилие создает стены - зримые и незримые, которые необходимо разрушить. Но разрушить их можно отказом от самого фундамента, т. е. насилия как такового. Гуманизм не может спасти ритуал и индивидуализм. Обе исторические формы гуманизма были несовершенны потому, что в них не было сердцевины гуманности - ненасилия. В гуманизме Конфуция ритуал был выше жалости к животным, в гуманизме Возрождения творчество ориентировалось на господство над природой.
Западный гуманизм - антитезис конфуцианскому, но вместе с подчиненностью личности общественным порядкам, он выплеснул гуманность. Произошла подмена гуманизма под влиянием развития западной материальной цивилизации, которая заменила гуманистическое желание «быть» агрессивно-потребительским желанием «иметь».
Хайдеггер прав в том, что европейский гуманизм исчерпал себя в индивидуализме и агрессивности. Но гуманизм - не только западное детище. Возможны иные пути развития цивилизации. Их пролагают и проповедуют Толстой, Ганди, Швейцер, Фромм. Хайдеггер понял, что гуманизм Нового времени неприемлем, но то, что он предложил вместо него, и то, что Швейцар сформулировал как «благоговение перед жизнью», тоже гуманизм в смысле человечности, уходящей корнями в древнюю гуманность.
4. ПРИНЦИПЫ ЭКОЛОГИЧЕСКОГО ГУМАНИЗМА
Как только в цивилизованных странах в результате достижений науки и техники стало снижаться насилие над человеком, так благодаря им же возросло насилие человека над природой. Эксплуатация природы как бы частично заменила эксплуатацию человека. Поэтому стал нужен гуманизм, распространенный на природную среду.
Необходима концепция, которая могла бы ответить на вызов столетия, на все нынешние кризисы вместе взятые - экологические, социальные, внутриличностные. Таким ответом и призван стать экологический гуманизм, главная идея которого - отказ от насилия над природой и человеком.
Современная цивилизация не учит умению жить вместе с людьми и природой. Агрессивно-потребительская ориентация с ее стремлением взять у природы все, что хочется человеку, привела к экологическому кризису. Современная экологическая ситуация, дает импульс к новому типу цивилизации.
Традиционное понимание гуманизма, по Хайдеггеру, метафизично. Но бытие может дарить себя, а человек - относиться к нему с благоговением, что сближает подход Хайдеггера и Швейцера. Природа входит в сферу морали как следствие возросшего научно-технического могущества человека.
Беда западной цивилизации, по Швейцеру, в том, что она пыталась удовлетвориться культурой, оторванной от этики. Но конечной целью должно быть духовное и нравственное совершенство индивида. Новоевропейская культура посчитала, что духовность придет с ростом материального благосостояния, а этого не случилось.
Швейцер писал: «Для истинно нравственного человека всякая жизнь священна, даже та, которая с нашей человеческой точки зрения кажется нижестоящей». Вслед за Толстым и Ганди, которые говорили о законе любви, Швейцер пишет о воле к любви, которая стремится устранить само раздвоенность воли к жизни.
Хайдеггер выявил недостаточность гуманизма эпохи Возрождения в наше время. Критикуя современный гуманизм, Хайдеггер вел, по существу, к необходимости синтеза гуманизма Конфуция с новоевропейским гуманизмом. Этот синтез не будет простым соединением того и другого, а качественно новым образованием, соответствующим нашему времени. Синтез западного и восточного гуманизма должен соединить следование нравственным максимам с творением нового.
«Гуманизм» означает теперь, если мы решимся сохранить это слово, только одно: существо человека существенно для истины бытия, однако так, что все сводится как раз не просто к человеку как таковому». Гуманизм происходит от «homo», в котором не только «человек», но и «земля» («гумус» как наиболее плодородный слой земли). И человек - «homo» от земли, а не только «men» от ума и «антропос» сам по себе. В этих трех словах - три концепции человека. В «men» и «антропос» нет ничего от земли и человечности. Гуманизм же (по происхождению слова) понимается как земной, экологический. А «экология» - «дом» человека, его бытие в широком смысле слова.
Бердяев говорил о каре за гуманистическое самоутверждение. Она в том, что человек противопоставил себя всему окружающему, тогда как он должен соединиться с ним.
Эколого-социальные кризисы требуют практического гуманизма, но в то же время они вынуждают человечество подняться на новую теоретическую ступень. Путь к подлинно глобальному сознанию и всемирной культуре лежит не через подавление одних культур другими или рациональное конструирование неких новых систем, а через объединение людей и наций на базе общечеловеческой нравственной мудрости.
Новая экологическая мысль должна соединяться с традиционным гуманизмом, в основе которого лежит ненасилие. Это и дает экологический гуманизм, представляющий собой гуманизм Конфуция, Сократа, Христа и Возрождения, распространенный на природу, ростки которого в философии Толстого, Ганди и других. В культуру должна войти этика, в этику - природа, и через этику культура в экологическом гуманизме соединяется с природой.
Экологический гуманизм лежит на пересечении восточных и западных традиций. Запад может многое дать в научно-техническом плане для решения экологических проблем, Индия - дух ахимсы (ненасилие), Россия - традиционное терпение и дар самопожертвования. Синтетическая мощь экологического гуманизма выражается и в синтезе отраслей культуры, принявших участие в его создании. Это искусство, религия, философия, политика, мораль, наука.
Этика экологического гуманизма - этика ахимсы, распространенная на весь мир. Экологический гуманизм требует изменения отношения к природе (защита животных, охрана среды от загрязнения и т. д.), к людям (сохранение культурного и индивидуального разнообразия), к Универсуму. Экологический гуманизм соединяет отношение к человеку и животным, преодолевая тот парадокс, что люди могут бороться за права животных и не обращать внимания на насилие над людьми. Права животных и людей в нем одинаково священны.
Экологический гуманизм основан на принципе гармонии человека и природы и признании равноценности всего живого. «Попытка установить общезначимые ценностные различия между живыми существами восходит к стремлению судить о них в зависимости от того, кажутся ли они нам стоящими ближе к человеку или дальше, что, конечно, является субъективным критерием. Ибо кто из нас знает, какое значение имеет другое живое существо само по себе и в мировом целом».
Чтобы освободиться от власти природы, человек прибегал к насилию. Теперь он свободен (скорее, думает так), а природа побеждена, и дальнейшее насилие опасно. Люди начинают понимать, что насилие над природой обращается против них самих. А гуманность по отношению к природе будет еще одним аргументом в обосновании необходимости отказа от насилия в межличностных отношениях.
Почему с экологической точки зрения нужно быть гуманным? Сохранение существующего разнообразия сохраняет мир, и не только материальный, который тем более устойчив, чем более разнообразен, но и душу человека, как подтверждает современная психология в лице Фромма. Добавим к этому аргумент кармы, который в христианстве интерпретируется как наказание за грехи. Отказываясь от насилия, мы спасаем природу и наши души.
Обоснование ненасилия в отношении к природе аналогично тому, которое приводил Толстой в отношении людей. Мы не знаем общечеловеческой истины, поэтому до тех пор, пока она не будет найдена, мы не должны применять насилие к людям. В отношении природы можно сказать: нам не известна абсолютная истина, поэтому до ее обнаружения мы не должны применять насилие по отношению к природе.
Ситуация в экологической области имеет свою специфику. Человек должен регулировать силы природы, как того требовал Н. Ф. Федоров, но любовью, а не насилием, как делает сейчас. Понятие любви к природе, которое противостоит стремлению к господству над ней, остается важным, несмотря на использование научной терминологии «регулирования», «оптимизации» и т.п.
Материальный прогресс потребительской цивилизации не может не вести к кризису, потому что материальные потребности, как уже подчеркивалось, в принципе могут расти беспредельно, входя в противоречие с возможностями биосферы их удовлетворить. Экологический гуманизм позволяет ослабить антагонизм данного противоречия.[15]
Экологический гуманизм как современная форма гуманизма объединяет борьбу за социальную справедливость и антивоенные акции, «зеленое движение» и движение за права животных и милосердие. Его принципы:
1. Гармония человека с природой.
2. Равноценность всего живого.
3. Ненасилие (ахимса).
4. Самоограничение вместо потребительства.
5. Становление любовно-творческой личности.
6. Необходимость нравственного самосовершенствования.
7. Личная ответственность за мир.
8. «Золотое правило экологии».
9. Несотрудничество с эксплуататорскими классами.
10. Сохранение разнообразия природы, человека и культуры.
Всем великим проповедникам экологического гуманизма в высшей степени свойственно стремление не только размышлять, но и действовать. В экологическом гуманизме мы приходим к осознанию бытия не только теоретически, но и практически - в своем поведении. Гуманизм прорывает рамки духовной культуры и выходит на простор бытия.
Новое отношение человека к природе оказывает влияние и на экологическое право, т. е. систему юридических норм, регулирующих взаимодействие человека и природы. Экологическое право может пониматься в двух основных смыслах. Прежде всего, это право людей на здоровую природную среду; возмещение ущерба конкретным людям и государству предприятиями-загрязнителями: экологическую гласность, т. е. полную информацию о состоянии природной среды, объединение в различные экологические организации; экологические митинги, собрания, демонстрации, пикеты и т. п. Эта одна сторона экологического права, представляющая собой экологическое дополнение к основным правам личности, ставшее необходимым в связи с расширением масштабов человеческой деятельности.
Есть и другая сторона, менее традиционная. Это права самих животных, законодательно оформленные. Так, в некоторых странах, например, в Швеции, приняты законы, запрещающие жестокие формы обращения с животными, безвыпасное содержание домашнего скота и т. д. Это направление экологического права еще находится в зачаточном состоянии и является предметом бурного обсуждения в печати.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Если мы хотим преодолеть экологический кризис, нужно учиться ненасильственному взаимодействию с природой и отказу от желания покорить ее. Жизнь невозможна без насилия, но не желать его и стремиться уменьшить в нашей власти. Говорящим, что от нашего поведения ничего не зависит, можно возразить, что мы должны поступать в предположении, что личное действие все-таки имеет смысл и значение.
B практическом плане экологический гуманизм включает в себя соответствующее поведение и даже питание, т. е. ненасилие и вегетарианство.
Заканчивая рассмотрение проблем морали, нравственности и этики в экологическом сознании, мы должны еще раз подчеркнуть, что все они определяют и регулируют отношения человека к природе и не могут быть распространены на природу как источник воздействия на человека и на те отношения, которые характеризуют взаимосвязь объектов природы.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Акимова Т.А., Хаскин В.В. Экология. Человек – Экономика – Биота – Среда. – М.: ЮИНИТИ-ДАНА, 2000. – 566 с.
2. Гарин Г.М., Кленова И.А., Колесников В.И. Экология. – Ростов-на-Дону: Феникс, 2001. – 384 с.
3. Горелов А.А. Экология: Курс лекций. – М.: Центр, 1998. – 240 с.
4. Карташев А.Г. Введение в экологию. – Томск: Водолей, 1998. – 384 с.
5. Медведев В.И., Алдашева А.А. Экологическое сознание. – М.: Логос, 2001. – 376 с.
6. Никаноров А.М., Хоружая Т.А. Экология. – М.: ПРИОР, 1999. – 304 с.
7. Сытник К.М., Брайон А.В.,Гордецкий А.В. Словарь-справочник по экологии. – Киев: Наукова думка, 1994. – 667 с.
8. Шилов И.А. Экология. – М.: Высшая школа, 2000. – 512 с.
[1]
Медведев В.И., Алдашева А.А. Экологическое сознание. – М., 2001. – С. 52.
[2]
Горелов А.А. Экология. – М., 1999. – С. 176.
[3]
Горелов А.А. Экология. – М., 1998. – С. 179.
[4]
Кропоткин П.А. Этика. – М., 1991. – С. 32.
[5]
Кропоткин П.А. Этика. – М., 1991. – С. 265.
[6]
Леопольд О. Календарь песчаного графства. – М., 1983. – С. 200.
[7]
Природа и человек в религиозных представлениях народов Сибири и Севера. – М., 1976. – С. 26.
[8]
Поэзия и проза Древнего Востока. – М., 1983. – С.448 – 449.
[9]
Камю А. Бунтующий человек. – М., 1990. – С. 360.
[10]
Швейцер А. Благоговение перед жизнью. – М., 1992. – С. 36.
[11]
Андреев Д.Л. Роза мира. – М., 1991. – С. 99.
[12]
Горелов А.А. Экология. – М., 1998. – С. 183.
[13]
Проблема человека в западной философии. – М., 1988. – С. 319.
[14]
Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусства. – М., 1994. – С. 402.
[15]
Горелов А.А. Экология. - М., 1998. – С. 190.