Какие бы инструменты власти ни применялись правящей элитой или отдельными людьми, сила, богатство и знание остаются основными рычагами, образующими триаду власти. Власть использует их, чтобы заставить людей действовать определенным образом.
Ультрамариновое небо. Горы вдалеке. Цокот копыт. Приближается одинокий всадник, солнечные блики играют на его шпорах...
Любой сидящий в кинозале и восхищенный фильмом о ковбоях, как ребенок, полагает, что власть появляется из дула шестизарядного револьвера. В кинематографе (началось это с голливудских фильмов) из ниоткуда в никуда едет одинокий ковбой. Он сражается в поединках со злодеями, прячет револьвер обратно в кобуру и вновь уезжает в подернутую дымкой даль. Власть, это мы выучили еще детьми, рождается насилием.
Фигура второго плана во многих таких лентах — хорошо одетый персонаж с брюшком, сидящий за большим деревянным рабочим столом. Как правило, его изображали слабым и жадным, но этот человек также влиял на власть. Именно он финансировал строительство железной дороги или скотоводов, захватывающих земли, или другие силы зла. И если герой ковбоя представляет власть насилия, этот персонаж — обычно банкир — символизирует господство денег.
Во многих вестернах присутствовало также третье важное действующее лицо: борющийся редактор газеты, учитель, священник или образованная женщина с "Востока". В мире грубых мужчин, которые сперва стреляют, а уж после задают вопросы, этот персонаж представлял не просто Добро в схватке со Злом, но и власть культуры и утонченных знаний об окружающем мире. И хотя данный герой часто в конце праздновал победу, случалось это, как правило, потому, что он вступал в союз с вооруженным пистолетом персонажем или благодаря нежданной удаче — он находил в реке золото или получал наследство.
Знание, как сообщил нам Ф. Бэкон, — сила. Но для того чтобы одержать верх, знание в вестернах обычно должно было соединиться с насилием или деньгами.
Конечно же, наличные, культура и насилие — не единственные источники власти в повседневной жизни, и власть ни хороша, ни плоха. Она — мерило всех человеческих взаимоотношений. Власть — величина обратная желанию. С тех самых пор, как человеческие желания стали разниться, все, что может их удовлетворить, превратилось в потенциальный источник владычества. Распространитель наркотиков, который может отказать в продаже "дозы", имеет власть над наркоманом. Если политик хочет получить голоса избирателей, то те, кто может это обеспечить, получат власть.
Все же среди бесчисленных возможностей три источника власти, символизируемые в вестернах, — насилие, богатство и знание — оказываются наиболее значимыми. Каждый из них принимает множество различных форм в игре под названием "власть". Насилие, например, не нужно применять; нередко достаточно угрозы, чтобы добиться уступки или согласия. Угроза насилия может также скрываться за законом.
Не только в современном кинематографе, но и в древних мифах поддерживается точка зрения, что насилие, богатство и знание — первичные источники социальной власти. Так, японская легенда рассказывает о сэншу-но янджи — трех священных предметах, данных великой богине солнца Аматэрасу-омиками, которые по сей день являются символами императорской власти. Это — меч, драгоценный камень и зеркало.
Смысл причастности к власти меча и драгоценного камня достаточно ясен, зеркала — меньше. Зеркало, в котором Аматэрасу-омиками видела выражение своего собственного лица и приобретала знания о себе, также отражает власть. Оно появилось, чтобы символизировать ее божественность, но небезосновательно считать его и символом воображения, сознания и знания.
Более того, меч или сила, драгоценный камень или деньги и зеркало или разум вместе образуют одну интерактивную систему. При определенных условиях каждый элемент может быть конвертирован в другой. Оружие может добыть вам деньги или вырвать секретную информацию из уст жертвы. Деньги могут купить вам информацию или оружие. Информация может быть использована как для увеличения количества доступных вам денег, так и для усиления ваших войск (поэтому-то Клаус Фукс и выкрал ядерные секреты). И более того, все три могут использоваться почти на всех этажах жизни общества — от родного дома до политической арены.
В приватной сфере родитель может шлепнуть ребенка (использует силу), урезать сумму, выдаваемую на карманные расходы, подкупить долларом (использует деньги или их заменитель) или, что эффективнее всего, сформировать детские ценности так, что ребенок будет хотеть повиноваться. В политике государство может заключить в тюрьму или подвергнуть пыткам диссидента, финансово наказать тех, кто его критикует, и оплатить поддержку, оно может манипулировать правдой, чтобы создать согласие.
Подобно станкам (которые могут создать еще больше станков), сила, богатство и знание, примененные должным образом, могут дать одной команде чрезвычайно много дополнительных, более разнообразных источников власти. Следовательно, какие бы инструменты власти ни эксплуатировались правящей элитой или отдельными людьми в их частных взаимоотношениях, сила, богатство и знание остаются ее основными рычагами. Они образуют триаду власти.
Истинно то, что не все изменения и смещения власти — результат использования этих инструментов. Власть переходит из рук в руки в результате множества естественных событий. Черная Смерть, прошедшая по Европе в XIV в., косила и власть имущих, создавая большое количество вакансий в правящем классе выживших сообществ.
Шанс тоже влияет на распределение власти в обществе. Но раз уж мы фокусируем внимание на целенаправленных человеческих действиях и спрашиваем, что же заставляет людей и целые общества уступать пожеланиям "власть имущих", мы вновь оказываемся перед триадой — сила, богатство и знание.
В своем самом неприкрытом виде власть использует насилие, богатство и знание (в самом широком смысле), чтобы заставить людей действовать определенным образом.
Взяв за "точку отсчета" эту триаду, мы сможем проанализировать власть в совершенно чистом виде и яснее понять, как власть контролирует наше поведение от рождения до смерти. Только поняв это, мы сможем идентифицировать и трансформировать устаревшие структуры власти, которые угрожают нашему будущему.
Высококачественная власть
Самые распространенные предположения, касающиеся власти, по крайней мере в западной культуре, подразумевают, что она — вопрос количества. Но хотя некоторые из нас, это очевидно, обладают меньшей властью, чем другие, этот подход игнорирует то, что сейчас может быть важнейшим фактором из всех, — ее качество.
Власть бывает разного ранга и у некоторых ее видов, несомненно, низкая детонация. В горячих битвах, которые вскоре пронесутся по нашим школам, больницам, деловому миру, профсоюзам и правительствам, те, кто поймет "качество", получат стратегическое преимущество.
Главная слабость грубой силы кроется в ее абсолютной негибкости. Насилие может быть использовано лишь для наказания. Если быть кратким, оно — низкокачественная власть.
Богатство — более удобный инструмент власти. Сила толстого бумажника значительно многостороннее. Вместо просто запугивания или наказания он может предложить превосходно градуированные награды — выплаты и вознаграждения деньгами или чем-то подобным. Богатство может использоваться как в позитивном, так и в негативном плане. Оно, следовательно, значительно гибче силы. Богатство — власть среднего качества.
Однако самую высококачественную власть дает применение знаний. Актер Шон Коннери в кинофильме, действие которого разворачивается на Кубе в период диктатуры Батисты, играет британского наемника. В одной незабываемой сцене военачальник тирана говорит: "Майор, назовите ваше любимое оружие, и я вам его предоставлю". На что Коннери отвечает: "Мозги".
Власть высокого качества — это не просто возможность дать затрещину. Не просто возможность сделать по-своему, принудить других делать то, что хочется вам, даже если они предпочитают иное. Высококачественная власть предполагает значительно большее. Она предполагает эффективность — достижение цели с минимальными источниками власти. Знания часто могут использоваться для того, чтобы заставить другую сторону полюбить вашу последовательность операций при выполнении действия. Они могут даже убедить человека в том, что он сам придумал эту последовательность.
Следовательно, именно знание — самое многостороннее из трех основных источников управления в обществе — производит то, что высшие военные чины в Пентагоне любят называть "самым главным оружием рядового". Оно может быть применено для наказания, вознаграждения, убеждения и даже изменения. Оно может превратить врага в союзника. Лучше все
Знание также служит для приумножения богатства и силы. Оно может использоваться для роста имеющихся в распоряжении сил и богатства или, наоборот, снизить их, если это необходимо для достижения данной цели. В любом случае оно увеличивает эффективность, позволяя, если проводить аналогию с картами, тратить меньше "фишек" власти, открывая карты во время игры.
Конечно, максимальная власть доступна тем, кто в должном месте способен применить все три инструмента, искусно сочетая их друг с другом, чередуя угрозу наказания и обещание награды с убеждением и быстрым пониманием. По-настоящему квалифицированные игроки во власть интуитивно (иногда они хорошо обучены этому) знают, как использовать и соотносить ресурсы власти.
Следовательно, чтобы оценить соперников в конфликте, связанном с властью, — будь то переговоры или война — полезно вычислить, кто имеет доступ к инструментам власти и к каким именно.
Знание, насилие, богатство и взаимоотношения между ними определяют власть в обществе. Ф. Бэкон ставил знак равенства между знанием и властью, но он не акцентировал внимания на его качестве или на решающих связях с другими основными источниками социального господства. До сих пор никто не мог предвидеть современных революционных изменений во взаимоотношениях этих трех источников власти.
Один миллион предположений
Революция охватывает современный постбэконовский мир. Ни один гений прошлого — ни Сан-цу, ни Макиавелли, ни сам Бэкон — не мог представить сегодняшней глубочайшей метаморфозы власти: и сила, и богатство стали поразительно зависеть от знания.
До недавнего времени боевая мощь полагалась на силу кулака. Сегодня военная мощь практически полностью полагается на "концентрированный разум" — знания, воплощенные в оружии и технологиях наблюдения. Современные вооружения — от спутников до подводных лодок — создаются из информационно насыщенных электронных компонентов. Истребитель в наши дни — это летающий компьютер. Даже "глупые" виды оружия производятся сейчас при помощи суперумных компьютеров и электронных чипов.
Военные, выберем лишь один пример, применяют компьютерные знания — "системы обнаружения" — в противоракетной обороне. С тех пор как дозвуковые ракеты развивают скорость около 300 метров в секунду, эффективные защитные системы должны реагировать, скажем, через одну стотысячную долю секунды. Но экспертные системы в состоянии принять от 10 тыс. до 100 тыс. шаблонов, заложенных компьютерщиками. Машина должна просканировать, взвесить и соотнести эти шаблоны и затем решить, как реагировать на угрозу.
Практически деловым клише стало высказывание: богатство все больше зависит от научных кадров. Развитая экономика не продержалась бы и 30 секунд без компьютеров, новых сложных производств, интеграции множества разнообразных (и постоянно меняющихся) технологий, без демассификации рынков, которая продолжает идти семимильными шагами, без того количества и качества информации, которые необходимы, чтобы система производила материальные ценности. К тому же мы находимся лишь в начале процесса "информатизации". Наши лучшие компьютеры и системы автоматизированного проектирования и автоматизированного производства все еще сравнимы по примитивности с каменными топорами.
Знания сами по себе, следовательно, оказываются не только источником самой высококачественной власти, но также важнейшим компонентом силы и богатства. Другими словами, знание перестало быть приложением к власти денег и власти силы, знание стало их сущностью. Оно, по сути, их предельный усилитель. Это — ключ к пониманию грядущих метаморфоз власти, и это объясняет, почему битва за контроль над знаниями и средствами коммуникации разгорается на всем мировом пространстве.
Демократическое различие
Кроме того, что знание обладает огромной гибкостью, у него есть и другие важные характеристики, которые делают его фундаментально отличным от менее значимых источников власти в завтрашнем мире.
Так, сила ограничена во всем, что касается практического применения. Существует предел приложения сил, если мы не хотим разрушить то, что должны заставить капитулировать или защитить. Это же верно и для богатства. Не все можно купить за деньги, и в определенный момент даже самый толстый кошелек истощается.
Знания же, напротив, — нет. Мы можем накопить их еще больше.
Греческий философ Зенон Илийский указывал, что если путешественник каждый день будет проходить полпути до места назначения, то он никогда не достигнет конечного пункта, поскольку всегда будет оставаться другая половина пути. Рассуждая таким образом, мы не в состоянии достичь конечного знания о чем-либо, но мы всегда можем приблизиться еще на один шаг к полному пониманию любого явления. Знание, по крайней мере в принципе, может бесконечно расширяться.
Знание изначально отличается и от силы, и от денег, потому что, как правило, если я использую пистолет, вы не можете применить его одновременно со мной. Если вы тратите доллар, я не могу потратить тот же доллар в тот же самый момент времени.
Однако мы можем использовать одно знание как "за", так и "против" друг друга, — и этот процесс может расширить знание. В отличие от пуль и бюджетов знание не может быть израсходовано. Одно это говорит нам о том, что правила игры за власть, связанную со знаниями, разительно отличаются от правил, на которые полагаются те, кто применяет силу и богатство для осуществления своей воли.
Наконец, решающее различие между насилием, богатством и знанием, раз уж мы наперегонки мчимся в то, что было названо информационным веком, в том, что и сила, и богатство, по определению, являются собственностью могущественных и состоятельных. Поистине революционная характеристика знания заключается в том, что им могут обладать также слабые и бедные.
Знание — самый демократичный источник власти.
Это делает его постоянной угрозой власть имущим, даже если они используют его для укрепления собственного могущества. Это также объясняет, почему каждый обладающий властью — от семейного патриарха до президента компании или премьер-министра страны — хочет контролировать количество, качество и распределение знаний внутри своего владения.
Понятие триады власти ведет к удивительному парадоксу.
По крайней мере последние 300 лет основная политическая борьба внутри всех индустриализованных стран разворачивалась вокруг богатства. Кто что получит? Термины "левые" и "правые", "капиталист" и "социалист" опирались на этот фундаментальный вопрос.
Как оказалось, несмотря на значительную неравномерность распределения жизненных благ в мире, с кровью поделенных между богатыми и бедными, эта неравномерность была и остается наименьшей по сравнению с другими источниками земной власти. Какая бы пропасть ни разделяла миллионера и нищего, значительно более глубокая пропасть лежит между вооруженным и безоружным и невеждой и образованным человеком.
Сегодня в быстро меняющихся богатых странах, несмотря на несправедливое распределение доходов и благ, грядущая борьба за доминирование будет все больше и больше превращаться в сражение за распределение и доступ к знаниям. Пока мы не поймем, как и к кому уплывают знания, мы не сможем ни защититься от злоупотреблений властью, ни создать лучшее, более демократичное общество, которое сулят нам технологии дня завтрашнего.
Контроль над знаниями — вот суть будущей всемирной битвы за власть во всех институтах человечества.
В следующих главах мы посмотрим, как эти изменения в самой природе власти революционизируют отношения в мире бизнеса. Мы проследим новую траекторию власти от трансформации капитала до роста конфликтов между "наукоемкими" и "не требующими образования" направлениями коммерции, от электронного супермаркета до подъема семейного бизнеса и появления потрясающих новых организационных форм. Параллельно кардинальным трансформациям в деловом мире и экономике идут поразительные изменения в политике, средствах массовой информации и мировой индустрии шпионажа. В конце концов, мы увидим, как современные громадные, ломающие все на своем пути смещения во власти повлияют на нации, влачащие убогое существование, на государства, сохраняющие социалистический строй, на будущее Соединенных Штатов, Европы и Японии. Происходящие в настоящий момент метаморфозы власти трансформируют их всех.
Список литературы
Элвин Тоффлер (Alvin Toffler). Сила, деньги и разум.