В.Г. Чаплыгин
Экономическая дезорганизация пост советского пространства объясняется тем, что новые независимые государства исходят в своих действиях из только им известных приоритетов. В то же время, несмотря на уже долгий период определенной политической разобщенности, экономическая взаимозависимость между республиками «ядра» бывшего СССР остается настолько тесной, что вычленить торговое, валютное, финансовое и иные виды взаимодействия между ними из более широкого контекста не представляется возможным.
В числе факторов, препятствующих полноценному экономическому сотрудничеству, как правило, называются дифференциация уровней развития стран и сохранение экономической гегемонии России, что де-факто делает невозможной координацию действий между соответствующими ветвями «экономической власти». В последнем случае автономия «властей» незаслуженно сводится лишь к рассмотрению вопросов наличия (отсутствия) у них выбора между альтернативными инструментами реализации экономической политики, а также анализу эффективности и сравнительных издержек использования этих инструментов, предполагается, таким образом, что цели экономической политики формулируются исключительно самостоятельно. Тем не менее в ситуации, когда перед государствами встают задачи эффективного вхождения в мировые интеграционные процессы, в эпоху, когда сама интеграция стала саморазвивающимся и самоподдерживающимся процессом, крайне важно правильно применять механизмы и инструменты, которые обеспечат государствам максимальные внешние преимущества при минимальных внутренних потерях, — опора на возникающую принципиально новую мировую экономическую архитектуру становится просто необходимой.
Как известно, в 60—70-е гг. ХХ столетия сформировалось новое направление в философии науки, ориентированное на изучение динамики развития научного знания. Для этого направления характерно большое разнообразие концепций, острая полемика между их авторами или приверженцами, опора на историю науки как сферу подтверждения или опровержения этих концепций. В те же годы резко возрос интерес к философско-научным или методологическим построениям.
Было доказано, что, с одной стороны, большая часть методологических принципов укоренена в философских и ранних научных построениях Античности и Средневековья (например, принципы симметрии, сохранения, единства, простоты и др.), тогда как совокупность эффективно работающих принципов может быть выявлена только при изучении фактического хода научной мысли теоретиков, создающих новые теории. В периоды нормальной науки (по Куну) ученые, вообще говоря, не испытывают особой нужды в методологических принципах. В условиях же отсутствия теоретического фундамента, когда наука вынуждена заняться разработкой новых теорий, эти принципы оказываются одним из важнейших инструментов научного познания.
Концепция методологических экономических принципов сама может рассматриваться как исследовательская программа в методологии экономической науки. Выбор методологического принципа обусловлен целью исследования. Осознание действительных методологических принципов позволяет предложить новую классификацию основных направлений экономической науки. Здесь мы имеем дело с высокоразвитым теоретическим знанием, где набор основоположений уже выкристаллизовался и есть уверенность в реалистичности системы принципов. Следует, однако, отметить то, что при переходе к «узкой экономике» (теория переходной экономики, теория денег и денежного обращения, теория предпринимательства и т. д.) возникает задача выявления и систематизации «узких принципов» системы, тесно связанная с актуальной проблемой теоретизации этих направлений при всем при том, что и в самой концепции методологических принципов остается ряд спорных и нерешенных вопросов, которые затрагиваются, но не развертываются с необходимой полнотой — проблемы упорядочивания и системофикации самих принципов; эволюции их системы; сопоставления концепции методологических принципов с другими концепциями развития научного знания.
Переложение теории оптимальных валютных зон на стандартный математический язык привело исследователей к созданию двух абсолютно противоположных моделей монетарной интеграции — классической модели MULTIMOD и модели Liverpool World Model (LWM), основанных на постулате самодостаточности национальной экономики и абсолютизации системы денежного обращения. Тем не менее указанные модели при всей своей внутренней противопоставленности взаимно дополняют друг друга: модель MULTIMOD раскрывает выгоды от создания валютного объединения, тогда как модель LWM доказывает преимущества реализации независимой монетарной политики по сравнению с реализацией политики «коллективной ответственности». Создатель LWM П. Минфорд на примере Великобритании и зоны евро показывает, что вступление Соединенного Королевства в зону единой валюты способно в долгосрочной перспективе привести к негативным последствиям для Великобритании и подорвать финансовую стабильность ряда европейских государств [6]. Мы допускаем, что российско-белорусское монетарное объединение может пойти по «британскому пути». Так как сегодня не существует сколько-нибудь значительных исследований положительных и отрицательных сторон несвязанного функционирования российской и белорусской монетарных систем, которые позволили бы уточнить порядок интеграции и придать ей новый импульс к развитию, преждевременно говорить о необходимости слияния денежных и кредитных систем, даже несмотря на гипотетическую возможность увеличения товарооборота и стимулирования экономического роста. Более важными задачами являются определение последствий воздействия монетарной интеграции на потребление и благосостояние, конкурентоспособность национальной экономики. Объединение денежных систем позволит, с одной стороны, усилить роль российского рубля как международного резервного средства, с другой — открыть для Белоруссии доступ к объединенному фондовому рынку, что впоследствии может привести к росту суммарной капитализации ее предприятий. Указанные перспективы достаточно далеки и труднодостижимы для всех участников монетарного объединения, так как проблема заключается не столько в «физической» эмиссии коллективной валюты, сколько в установлении оптимальных схем взаимодействия между государствами. Приемы экономико-математического моделирования позволяют предложить достаточно простую, но действенную схему анализа эффективности взаимодействия в валютном объединении: проводится моделирование экономического развития Белоруссии в условиях различных валютных режимов (плавающего, фиксированного) с наложением различных ограничений (миграции факторов производства, торговых потоков, открытости рынков капитала и т. д.), тогда как экономическое поведение РФ принимается как неизменное (по аналогии с LWM). Сравнение полученных результатов дает возможность определиться со стратегией поведения Национально банка РБ, фискальных властей республики и пр. После такого всестороннего анализа можно будет приступать к практическому воплощению полученных результатов, то есть оптимизировать процессы развития монетарной интеграции (потребления, сбережения, чистых инвестиции, ВВП, локальной инфляции).
Монетаристская модель взаимосвязи двух интегрирующихся экономик, будучи нейтральной по отношению к бюджетному дефициту, предполагает жесткую корреляцию между нормой инфляции и валютным курсом. Конечно, можно сказать, что бюджетный дефицит связан с инфляцией, однако он также может быть связан и с не инфляционными заимствованиями и в конечном счете с увеличением доли национального дохода, перераспределяемого через денежные власти. Это утверждение показывает, в частности, что интеграционная трансформация не может быть адекватно описана в терминах перехода от кейнсианской к монетаристской модели (или, точнее, семейства моделей), в связи с чем можно предлагать, что существуют иные модели, которые могут быть апробированы на практике.
Научная теория всегда связана с необходимостью упрощения и с известной долей абстрагирования от внешних условий и ситуаций, которые мешают проводимому исследованию. Метод абстрагирования, а также расчленение сложных систем на более простые составные элементы позволяет познавать сущность явлений и процессов. Так, в изучении системы необратимых экономических элементов, в рамках которой возможно и оправдано существовании ситуаций неопределенности, первоначально исследуем первооснову их появления.
Для определения степени воздействия участников российско-
Построим двухстрановые уравнения (российско-белорусский валютный союз торговый партнер), вводя условия независимости денежно-кредитной политики для «торгового партнера» и подчиненности ДКП российско-белорусского ВС требованию по поддержанию фиксированного обменного курса между единой валютой ВС и валютой «торгового партнера». Уравнения позволяют анализировать передаточный механизм, который связывает экономики двух государств, (модель рассматривает краткосрочный период, при котором цены на продукцию допустимо считать постоянными).
Уравнение кривой IS для российско-белорусского ВС имеет вид:
. (1)
Совокупный спрос слагается из внутренних расходов и баланса текущих операций и поэтому равен совокупному предложению в ВС, когда:
. (2)
Одновременно, на рынке выпускаемой продукции у «торгового партнера» спрос тоже равен предложению
, (3)
где — реальный валютный курс; — собственный располагаемый доход ВС; — располагаемый доход «торгового партнера»; — объем производства «торгового партнера»; — уровень налогообложения; — величина совокупного спроса; — объем государственных закупок.
Как следует из уравнений, увеличение располагаемого дохода у «торгового партнера» расширяет его совокупный спрос на товары из ВС. Кроме того, в уравнении (1) во внимание принято воздействие государственных закупок ВС на совокупный спрос, предъявляемый на продукцию стран-участниц ВС.
Кривая IS для «торгового партнера» имеет форму, аналогичную кривой для ВС:
. (4)
Условиями равновесия денежных рынков ВС и «торгового партнера являются:
;
. (5)
Однако следует принять во внимание то, что «торговый партнер» имеет возможность самостоятельно определять предложение своих денег, в то время как ВС, поддерживающий фиксированный валютный курс по отношению к валюте «торгового партнера», должен пассивно подстраивать собственное предложение денег к равновесию на валютном рынке.
Предположим, участники валютного рынка не ожидают, что фиксированный обменный курс будет меняться. В таком случае номинальная процентная ставка на вклады в рублях должна равняться номинальной процентной ставке на вклады в инвалюте:
. (6)
Уравнение (6) является условием равновесия на валютном рынке. Интервенция центрального банка ВС на валютном рынке, направленная на поддержание ранее установленного обменного курса между своей валютой и валютой «торгового партнера», смещает кривую LM так, что (6) будет выполнимо всегда.
Увеличение расходов и доходов у «торгового партнера» расширяет спрос на экспорт ВС и смещает кривую IS для ВС вправо. Одновременно ВС должен сократить свое предложение денег соответственно росту процентной ставки у «торгового партнера» и сохранить неизменным обменный курс между рублем и валютой «партнера». Подобное сокращение предложения денег смещает кривую LM, и общим результатом для ВС будет скорее всего падение его уровня производства. Ограниченность торговли не ослабляет влияние процентной ставки «торгового партнера» на процентную ставку и экономику ВС. Даже в условиях небольшого объема межгосударственной торговли ВС должен полностью подстроиться к изменению процентной ставки у «торгового партнера», чтобы сохранить фиксированный обменный курс.
Что произойдет, когда ВС будет образован и, как предполагается, возрастут его государственные расходы? Кривая IS для «торгового партнера» сместится вправо и определит новое равновесие, при котором процентная ставка и объем производства будут находиться на более высоком уровне. Кривая LM для «торгового партнера» не сместится, поскольку у него нет обязательств изменять свое денежное предложение. Но так как на практике валюта «торгового партнера» зачастую является международным резервным средством, контрагент «торгового партнера» сам должен так изменить собственное предложение денег, чтобы обменный курс оставался неизменным.
Существует мнение, что торговля ВС с «партнерами» все еще слишком ограничена, с тем чтобы создание ВС было способно придать позитивный стимул экономике ее «партнеров». Однако автор предполагает, что позитивное влияние на увеличение спроса на импорт у «торгового партнера» перевесит негативный эффект роста процентной ставки, то есть в целом воздействие эффекта от создания российско-белорусского ВС на объем производства других стран («торговых партнеров») будет положительным.
Баланс текущих операций ВС[1]
, являясь функцией реального валютного курса собственного располагаемого дохода, располагаемого дохода «торгового партнера» и объемов производства, может быть представлен в виде:
.
Обесценивание коллективной российско-белорусской валюты приведет к увеличению сальдо счета текущих операций, и одновременно, рост располагаемого дохода у «торгового партнера» станет стимулом для расширения экспорта ВС и, таким образом, улучшит баланс текущих операций ВС.
Баланс текущих операций «торгового партнера» также зависит от относительных цен на продукцию и от располагаемого дохода в обеих странах. Так как экспорт есть зарубежный импорт, и наоборот, то любой избыток экспорта ВС всегда совпадает с соответствующим приростом зарубежного импорта. Баланс текущих операций «торгового партнера», выраженный через объем его производства, примет вид[2]
:
.
Исходя из условия, что реальный валютный курс постоянно находится на заданном уровне, определяются внутренний и зарубежный уровни производства. Рост увеличивает экспорт ВС, расширяя совокупный спрос и вызывая повышение уровня внутреннего производства . Различия в темпах роста ВВП приводят к изменениям физического и стоимостного объемов экспорта и импорта. На рынке с совершенной конкуренцией изменение ВВП страны на 1 % приводит к аналогичному изменению курса национальной валюты на 1 % и т. д. Однако в реальной экономике существует множество факторов, воздействующих на ВВП, в результате чего эта пропорциональная зависимость нарушается. В свою очередь, рост расширяет спрос на зарубежный экспорт, и объем зарубежного производства должен возрасти, чтобы удовлетворить увеличившийся совокупный спрос. В конечном итоге при заданном уровне реального валютного курса совокупный спрос и предложение должны находиться в равновесии.
Изменения во внутренней и зарубежной бюджетной политике, вызванные изменением объемов государственных закупок , и налоговых отчислений и , означают смещение равновесия. Кроме того, бюджетная политика влияет на изменение валютного курса . Бюджетная экспансия приводит к уменьшению (т. е. к удорожанию национальной валюты по отношению к иностранной), тогда как зарубежная бюджетная экспансия вызывает возрастание (обесценивание национальной валюты по отношению к иностранной).
Список литературы
1. Алле М. Экономика как наука. М.: Наука для общества, РГГУ, 1995.
2. Ваганов А.А. Интеграционное сообщество в восточноевропейском регионе: формирование, распад и возможные перспективы: Автореф. дис. ... канд. экон. наук. СПб., 1993.
3. КорнаиЯ. Системнаяпарадигма // Вопросыэкономики. 2002. № 4.
4. Krugman P., Obstfeld M. International economics: theory and policy 4th ed. Harlow: Addison-Wesley, 1997.
5. Lucas R.E. Jr. On the mechanics of economic development // Economics Journal of Monetary. Jul 1988. Vol. 22. Issue 1. P.3—42.
6. Minford P., Rastogi A. The Price of EMU // Britain and EMU Eds. R. Dornbush and R. Layard, CEPR, LSE, 1990. P.47—81.
[1]
Необходимо принимать во внимание, что основное значение для динамики валютного курса имеет сальдо платежного баланса по текущим операциям не между двумя странами, а общее сальдо этого баланса по отношению ко всем странам-партнерам данной страны.
[2]
При рассмотрении динамики изменения валютного курса в долгосрочном периоде эта зависимость становится более жесткой. Связано это с тем, что ВВП – показатель состояния экономики в целом, а реакция на шоки проявляется по прошествии определенного периода времени.