Ныне село Шушенское, некогда превращенное в ленинский музей, стало одной из центральных точек для незабываемых путешествий по Саянам, уникальным для России этнографическим заповедником и вместе с тем до сих пор действующим мемориальным комплексом, посвященным вождю мирового пролетариата. Именно в преуспевающем (по сегодняшним музейным меркам) Шушенском понимаешь, что не такое уж далекое прошлое постсоветских музеев может стать надежной точкой опоры для их рывка в будущее.
Впрочем, несмотря на свою идеологическую ангажированность, музей «Шушенское» — случай особый. Только в Красноярском крае 100-летний юбилей В.И. Ленина, который отмечался в 1970 году, было решено отметить не закладкой нового города и не строительством новой домны, а … реконструкцией села дореволюционных времен, которое и представляет собой историко-этнографический заповедник. Характерные для советских времен металлические ограды, каменные фундаменты, клумбы, асфальт и электричество были объявлены здесь главными врагами. В противовес этому перед ударной бригадой штукатуров-маляров ставилась задача при отделке стен и потолков домов соответствовать стандартам исключительно конца XIX века.
Впрочем, особенных усилий для реконструкции не требовалось — центральная часть Шушенского, отведенная под территорию музея-заповедника, мало изменилась за столетие. Даже далеко не все улицы были заасфальтированы. Тут сохранились двадцать подлинных крестьянских домов XIX века, требовавших всего лишь незначительной реставрации (ну и расселения жильцов). К ним добавили еще четыре аутентичных дома из других частей села и один — из соседнего Каптырева. Заново отстроили «под старину» всего три дома, да еще один — кирпичный, обили деревом и искусственно состарили.
Если говорить строгим математическим языком музейщиков, заповедник являет собой подлинный памятник конца XIX — начала XX века на 86 процентов (!). Так что понятно отчего, когда в самом начале 1990-х оказавшийся в кризисе ленинский музей решил менять ориентацию, коммунистическую утопию тут с такой легкостью сменила этнографическая архаика. Достаточно было всего лишь размонтировать одиозные экспозиции типа «Ленин и красноярская партийная организация» или «Подарки трудящихся Ленину», нелепо квартировавшие в старых избах, и восстановить их интерьеры с соответствующими атрибутами крестьянской жизни…
Тем более что выставки, связанные с традиционной народной культурой, стали постепенно появляться в музейном репертуаре уже начиная с середины 1970-х годов, а так называемые историко-бытовые экспозиции были развернуты в десятке домов с самого начала Работы заповедника. Другое дело, что в основном маршруте экскурсии посещение домов кулаков и середняков или общественного питейного заведения— кабака считалось необязательным, а само методбюро музея неоднократно принимало резолюции типа следующей, датированной 1977 годом: «Наш музей ленинский, не имеет никакого отношения к этнографии, незачем тратить средства и отвлекать сотрудников». Но в 1993-м «этнографы» окончательно победили «ленинцев», а заповедник «Сибирская ссылка В.И. Ленина» стал просто музеем «Шушенское».
И посетители опять потянулись в музей, но теперь не по партийно-профсоюзной линии, а в поисках национальной самобытности. Впрочем, до советских рекордов посещаемости Шушенскому пока еще очень далеко.
Катаклизм, которого не могло не быть
Когда попадаешь в Шушенское — или из по-азиатски бойкого Абакана, или из совсем уж столичного многонаселенного Красноярска, — этот «поселок городского типа» (таков его официальный статус) сначала поражает своей безжизненностью. Заросшие площади, лесные кущи, гигантские пустыри — все это в самом центре Шушенского. Но постепенно начинаешь понимать, что это не столько безжизненность, сколько заброшенность.
Поселок вполне обитаем, и летними вечерами пристань Речного вокзала забита местной публикой, отдыхающей под пиво и шашлыки. Но вот сам вокзал, специально отстроенный за год до открытия заповедника, уже давно бездействует — нерентабелен. В 6-этажной гостинице «Турист» на три сотни мест мы с фотографом некоторое время были единственными постояльцами. Днем в поселке не так-то просто найти место, где можно перекусить — свои едят дома, а чужих здесь давно не ждут.
Короче говоря, туристическая Мекка советских времен растеряла прежнее величие, враз оказавшись ненужной. Ведь всем лучшим в себе — вокзалами, аэропортом, магазинами, кафе, Домом быта, кинотеатром «Искра» и самим планом серьезной реконструкции, принятым в свое время в связи с подготовкой к 100-летию со дня рождения Ленина, — Шушенское обязано лишь Ильичу, чье место ссылки было решено превратить в музей государственного значения. Как только Ленин «вышел из моды», поселок устремился в пропасть запустения. Жизнь в нем, конечно, не остановилась, но как-то сникла, лишившись серьезной энергетической подпитки. Все Шушенское сегодня представляет собой музей-заповедник уже подзабытой в столицах убогой позднесоветской жизни рубежа 1970—1980-х. Это, конечно, придает ему некоторое ностальгическое очарование, которое, впрочем, длится совсем недолго и доступно лишь приезжим, а никак не местным жителям.
Емкий символ сегодняшнего Шушенского — недостроенная площадь Торжеств на задах музея, на которой планировалось установить бюсты соратников Ленина, зажечь Вечный огонь и устроить музейный выставочный зал, оборудованный по последнему слову техники. В сущности, теперь это еще один пустырь, заросший травой, только пробивается она между гранитными плитами, которыми когда-то была вымощена площадь. В центре ее — открытый в 1976 году памятник Ленину работы столичного скульптора Владимира Цигаля: на 9-метровой гранитной колонне голова молодого Ульянова, а рядом с колонной — гигантская гранитная же книга с ленинской цитатой про «теорию революционного марксизма». Вокруг неприкаянной и постоянно пустынной площади выросли высокие деревья, и, если смотреть со стороны речки Шуши, то кажется, что ленинская голова выглядывает прямо из леса. «Голова в кустах», — в шутку прозвали мы этот печальный памятник запустению некогда процветавшего поселка.
Он напоминает знаменитую Зону из фильма «Сталкер» Андрея Тарковского, в которой заброшенные индустриальные здания, бетонные ангары и раскиданные по земле самые неожиданные предметы напоминают о былой роскоши таинственной территории, одичавшей вследствие некоей катастрофы. Впрочем, в случае с Шушенским можно обойтись без мистики — природа случившегося тут катаклизма вполне очевидна. Более того, поселок, в отличие от фантастической Зоны, имеет все шансы снова зажить полноценной, нормальной жизнью. И опять благодаря все тому же ленинскому музею, оказавшемуся на редкость мобильным и приспособившемуся к новым социальным условиям.
Тотальная инсталляция
Сегодня незримыми главными героями экскурсий по заповеднику «Шушенское» являются аборигены — сибирские крестьяне конца позапрошлого века, зарабатывавшие пчеловодством, рыболовством, бондарным или сапожным ремеслом, спускавшие заработанные деньги в деревенской лавке или кабаке и порой за «нетрезвый разгул» попадавшие в острог при волостном правлении. И теперь тщательно восстановлены интерьеры не только крестьянских изб и дворовых служб при них, но и тюрьмы, магазина или питейного заведения (последнее, совсем крохотное, оказалось мало похоже на киношный трактир — магазинная стойка, за которой торговали «распивочно и навынос», да одна лавка в углу). Сотрудники музея, облачившись в косоворотки и сарафаны, продемонстрируют работу гончара и пряхи. На память о «Шушенском» посетитель сможет купить изготовленную прямо на его глазах осиновую ложку с фирменным рисунком или кедровое ведерко. В общем, познать сельскую жизнь тут можно методом «глубокого погружения» — было бы желание и средства.
Тем не менее прежних героев, которым заповедник обязан своим существованием, здесь тоже не забывают и обязательно заводят экскурсантов на две мемориальные квартиры политссыльного Ульянова, с которых еще в довоенную пору и начался музей в Шушенском. Воссозданные небольшую комнату в доме зажиточного крестьянина Аполлона Зырянова, всегда державшего постояльцев, и полдома, которые Ленин снимал у крестьянской вдовы Петровой после приезда в Шушенское Крупской с матерью, — отличает свойство, вообще характерное для интерьерных исторических реконструкций в заповеднике.
Сохранившиеся подлинные вещи из Шушенского конца XIX века здесь очень органично дополняются либо их «современниками» с других концов России, либо недавними копиями, неотличимыми от старинных оригиналов. Главное — воспроизвести общую обстановку жилища, будь то совсем городское по стилю богатое убранство в доме хозяина лавки или убогий быт крестьянина-бедняка, одновременно тачавшего сапоги и качавшего зыбку с младенцем. Все детали обстановки, вне зависимости от их возраста и исторической ценности, взаимодействуют друг с другом, создавая цельное впечатление от каждого музейного помещения и складываясь в легко прочитываемый сюжет про жизнь его гипотетического обитателя. «Шушенское» не стерильный музей народного быта с отдельными экспонатами в застекленных витринах, а своего рода художественная «инсталляция» (если говорить языком современных художников), имитация конкретных жилых пространств с обязательным эффектом присутствия их хозяев.
Конечно, в случае ленинских квартир это мастерство шушенских «инсталляторов» заметно в меньшей степени. Во-первых, сам жанр мемориального дома-музея подразумевает воссоздание подлинной обстановки, постройку некоторой театральной декорации, причем весьма подробной и реалистичной. Во-вторых, интерьеры обители ссыльнопоселенца сами по себе достаточно скромны — стул, кровать, стол или конторка, полки с книгами и непременная лампа с зеленым абажуром. Но о кропотливости труда музейщиков можно судить хотя бы по одной детали. Вот, например, в доме Петровой, в крохотной проходной комнате, отделяющей столовую от спальни, на стене висят коньки: Крупская привезла Ульянову коньки из Петербурга, и тот обучил диковинному занятию всех местных детей, устроив на Шуше каток. Так вот, музейные коньки — копия тех самых, германской марки «Меркурий», изготовленная по спецзаказу на основе исследований подлинных винтов от креплений, найденных в Абакане у наследников поляка Станислава Наперковского, тоже отбывавшего ссылку в Шушенском. А находящаяся в той же комнате копия тулупа, в котором Ульянов ездил зимой в Минусинск? А копия двух дорожных корзин, с которыми он и приехал в Сибирь?
Казалось бы, лишь при советской власти можно было положить музейную жизнь на воссоздание коньков или корзин вождя мирового пролетариата. Но, пройдя эту жесткую, но полезную школу, теперь сотрудники шушенского музея с привычной уже страстностью воссоздают детали быта не пламенных революционеров, а простых крестьян. И уже теперь не только «ленинские комнаты», но внутренности почти всех зданий заповедника являют собой умело составленные, эффектные, тщательно продуманные «инсталляции». И это — одно из главных преимуществ Шушенского перед другими этнографическими заповедниками, в которых делается акцент либо на уникальной архитектуре (подлинные деревянные постройки, внутри либо просто пустые, либо вообще закрытые для посещения), либо на скучных исторических экспозициях музейного типа — с витринами и побеленными стенами. В Шушенском же равно
Аттракцион
«Театрализация», «демонстрация», «угощение» — любимые термины сотрудников «Шушенского». Любимые, потому что, если здесь начинают использовать эти слова, значит, в музей приехали «особые» туристы. Для них фольклорный ансамбль «Плетень», в котором участвуют почти все музейщики, от охранника до замдиректора, устроит театральное представление (на выбор — хочешь свадьба, хочешь казацкие проводы в армию, хочешь просто деревенский праздник). Для них специально откроются музейные мастерские, и другие сотрудники станут демонстрировать, как лепить и обжигать горшок, как вырезать бочку, как ткать домашний коврик или рушник. Им в кабаке обязательно нальют чарочку, а в специальной гостевой кухоньке угостят сибирским черемуховым пирогом. Так что если уж мы начали описывать «Шушенское» в терминах современного искусства, то следует уточнить: это не просто инсталляция, а инсталляция интерактивная, то есть подразумевающая непременную включенность зрителя.
У этих музыкально-гастрономических аттракционов есть два резона. Первый — эстетический. С одной стороны, вся музейная экспозиция стоит на суровой сверхсовременной сигнализации, так что уникальные экспонаты руками не потрогаешь. С другой — как же можно оказаться в русской деревне и ощущать себя будто в Версале? И дисциплинированность посетителя заповедника, стоящего по стойке смирно равно в ленинской квартире и в деревенской лавке, будет вознаграждена уличными празднествами.
Второй — экономический. Описанные развлечения подразумевают дополнительную оплату, и это весомая прибавка к бюджету музея, которому так же, как и всем российским музеям, не хватает государственных денег. В 1991 году, преодолев определенный психологический барьер, сотрудники музея решили сделать платными все свои услуги. И вот уже больше 10 лет музейщики практикуются в коллективной хозяйственной деятельности, изживая былое бессребреничество. В этом отношении «Шушенское» — тоже передовик среди прочих своих собратьев с солидным прошлым.
Впрочем, «Шушенскому» и здесь повезло — ни в Ульяновске, ни в Петербурге, ни в Москве не были бы уместны ни ансамбль «Плетень», ни пирог с черемухой, даже если бы сотрудники ленинских музеев научились петь, плясать и кулинарничать. Просто Сибирь есть Сибирь, и туристические ресурсы ее безграничны, как и она сама.
История Шушенского
Деревня Шуша была основана русскими казаками в 1744 году как место для ночлега и отдыха на пути в Красноярск и обратно в устье речки Шушь (тюркский антоним «шуши» — «род, кость»), впадающей в Енисей. Известный русский естествоиспытатель Петр Симон Паллас, автор книги «Путешествие по разным провинциям Российского государства», посетил верховья Енисея в 1772-м и записал: «Деревня Шуша состоит из 26 дворов зажиточных крестьян и 5 казацких изб». В 1791 году здесь была построена каменная Петропавловская церковь (снесена в 1938 году, несмотря на то, что в ней венчались Ленин и Крупская), после чего деревня Шуша получила статус села и была переименована в Шушенское. В 1822 году Шушенское стало центром волости. В конце XIX века здесь насчитывалось 26 кулацких и 139 середняцких хозяйств, 69 бедняцких, а также 33 семьи батраков.
Из-за удаленности от больших дорог и железной дороги в XIX веке Шушенское стало местом политической ссылки. Первыми шушенскими ссыльными были декабристы — подполковник Петр Фаленберг (прожил в Шушенском с 1833 по 1859 год) и поручик Александр Фролов (жил с 1836 по 1857-й). Далее в Шушенском перебывали: автор «противо высочайшей особы дерзких стихов» поляк Ипполит Корсак (1836—1841 годы), участник Венгерской революции 1848 года Мазурейтис Шлимон (1859—1860 годы), легендарный революционер, утопический социалист, организатор антиправительственных кружков Михаил Буташевич-Петрашевский (1860 год), 22 поляка, участники польского восстания 1863 года (середина 1860-х годов), а также члены польской революционной партии «Пролетариат» (1885— 1888). Здесь же с 1886 по 1893-й отбывали ссылку народники Аркадий Тырков (участник убийства Александра II), Павел Аргунов и Алексей Орочко.
8 мая 1897 года в Шушенское прибыл ссыльный руководитель петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» Владимир Ильич Ульянов, а 7 мая 1898 года к нему присоединилась его невеста Надежда Крупская (в июле того же года они поженились). Вместе с Лениным и Крупской в ссылке в Шушенском были польский социал-демократ Иван Проминский (1897—1900 годы) и путиловский рабочий, финн Оскар Энгберг (1898— 1901 годы). 29 января 1900 года по окончании срока ссылки Ленин, Крупская и ее мать Елизавета Васильевна выехали из Шушенского — навсегда.
7 ноября 1930 года в доме крестьянки Петровой, в котором с 1898 по 1900 год жили Ленин и Крупская, был открыт историко-революционный музей имени В.И. Ленина. В 1940 году мемориальная экспозиция была открыта и в доме Аполлона Зырянова, где Ленин жил в первый год ссылки. В связи с подготовкой к 100-летию со дня рождения В.И. Ленина 24 апреля 1968 года было принято постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о создании в Шушенском на территории 6,6 га музея-заповедника и общем благоустройстве села. 12 апреля 1970 года Государственный мемориальный историко-революционный и архитектурно-этнографический музей-заповедник «Сибирская ссылка В.И. Ленина», состоящий из 29 крестьянских усадеб со всеми надворными постройками, был торжественно открыт. С 1993 года он стал официально именоваться — Государственный историко-этнографический музей-заповедник «Шушенское».
В 1995 году на базе лесной части музея-заповедника был создан Национальный парк «Шушенский бор», расположенные на территории которого Песчаная горка, Журавлиная горка и охотничий шалаш у озера Перово также связаны с именем Ленина и считаются любимыми местами его прогулок. «Шушенский бор» входит в состав уникального Саяно-Шушенского Государственного природного биосферного заповедника, предлагающего туристам различные экскурсионные маршруты. Уже никак не связанные с Лениным.
Сотрудник музея-заповедника «Шушенское» с 23летним стажем, один из авторов новой концепции его развития, заместитель директора по научной работе Александр Васильевич Степанов рассказал о том, как и почему менялся музей:
— Решительный перелом в деятельности музея произошел в начале 1990-х годов. Прежде заповедник был на бюджете Центрального Комитета КПСС, но после августовских событий 1991-го была приостановлена финансовая деятельность всех партийных структур, и счета музея-заповедника также оказались заморожены. Более того, он, как идеологический продукт уходящей эпохи, вообще оказался под угрозой закрытия. И тогда мы — правда, под руководством столичного эксперта из Российского института культурологии Николая Никишина — стали писать новую концепцию развития «Шушенского», которая была принята администрацией Красноярского края в конце марта 1993 года. Тогда же музей сменил название, превратившись из мемориального историко-революционного музея-заповедника «Сибирская ссылка В.И. Ленина» в историко-этнографический музей-заповедник «Шушенское». Впрочем, от темы политической ссылки мы полностью не отказались. Просто решили показать, что история села (которое, кстати, в этом году будет отмечать свое 260-летие!) не ограничивается одним Лениным.
Его ссылка стала всего лишь одной из тем в работе музея. Но появились и другие — «Основные занятия сибирских крестьян конца XIX — начала XX века», «Промыслы и ремесла крестьян», «Сибирское казачество» и так далее. Музей сделал ставку на театрализованные представления-шоу. Мы создали собственный фольклорный ансамбль «Плетень» (даже я в нем выступаю), этнографический театр, кукольный театр типа уличного балагана. И добились того, что даже сами шушенцы стали ходить во вроде бы давно знакомый музей на эти самые представления и музейные праздники. По статистике, теперь каждый житель села более 5 раз в год ходит в музей, в то время как раньше посещал его только 2 раза в год. Вообще в последние годы количество посетителей резко увеличилось. Сейчас мы принимаем в год чуть более 200 тысяч приезжих, в том числе и иностранцев. В прошлом году были гости из 30 государств, от Германии до Тайваня. Для сравнения: в 1992-м к нам приехали всего 120 тысяч человек. Но до советских показателей музею еще далеко — в 1987 году было почти 300 тысяч посетителей. Меньше стало туристов из европейской части России — дорого стало добираться до Сибири.
Но мы не унываем. В прошлом году сами, дополнительно к бюджетным деньгам, заработали — концертами, катанием на лошадках, «сибирскими посиделками» с черемуховым пирогом — 1 миллион 68 тысяч рублей. Зарплату сотрудники музея стали получать регулярно. Что-то зарабатывают наши мастерские — гончарная, бондарная, резьбы по дереву, по пошиву народного костюма. В этих мастерских работают сами сотрудники музея, и если им удастся продать туристам свои сувениры, значит, это будет прибавка к их зарплате. За последние 4 года нами написаны 16 проектных заявок на спонсорские гранты. Получили пока один, но сами заявки — хороший тренинг для музейщиков. Нами создан (по модели крупнейших российских музеев) Клуб дарителей — для поощрения тех, кто безвозмездно готов поделиться с нами своими коллекциями.
Честно говоря, нашему музею, в общем-то приспособившемуся к новым социальным условиям, просто повезло — этнографическая компонента была изначально заложена в деятельность заповедника при его создании, хотя главной, конечно же, тогда считалась ленинская тематика. Так что нам «перестраиваться» было проще, чем остальным музеям Ленина в стране. Но все равно, многие вопросы в дальнейшей судьбе музея не решены до сих пор. «Шушенское» продолжает развиваться — чтобы выжить.
Как ни странно, главная проблема — как рассказывать о Ленине. Сегодняшние школьники младших классов его просто не знают: теперь в учебниках о нем всего два абзаца. Те, кому сейчас меньше 30 и кто рос и учился в перестройку, к Ленину относятся в лучшем случае с равнодушием и слушать о нем не хотят — неинтересно. Иностранные туристы едут в большинстве случаев за сибирской экзотикой, а не за Лениным. Только китайцы или северные корейцы выстраиваются по стойке смирно у памятника Владимиру Ильичу и не интересуются этнографией. Но ведь нельзя совсем исключить Ленинскую тему из экскурсий по музею. Хотя бы потому, что он — необыкновенный теоретик, создатель оригинальной, хоть и утопической, концепции социально ориентированного государства. Его книга «Развитие капитализма в России», которую он завершил именно в Шушенском, — настоящая докторская диссертация ученого-экономиста, написанная, заметьте, человеком, которому не было и 30. И на эту книгу до сих пор ссылаются экономисты всего мира...
Ну и еще одна новая проблема, связанная с новыми экономическими условиями. Стали заявлять о себе наследники хозяев тех крестьянских домов, которые находятся на территории заповедника. Прямо как в Прибалтике... Но никаких юридических оснований для исков у них нет. Дома отреставрированы и перестроены за счет музея. Те деньги, которые мы вложили в сохранение этих зданий, перекрывают все возможные суммы требуемых компенсаций. Но прецедент есть прецедент. Люди почувствовали себя частными собственниками. Что сказал бы Ленин?!