ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ РЕГИОНОВ РОССИИ

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА

Челябинский филиал

Кафедра «Менеджмент организации»

контрольная работа

по дисциплине: «национальная экономика»

на тему: «экономическое состояние регионов россии»

Выполнила: студ. Гр. 13 М/08 «___» _____________2009г

Трегубова М.Е. _______________________

Подпись студента

Проверил: Фейгин В.Е. «___» _____________2009г

_______________________

Подпись преподавателя

Челябинск, 2009Содержание

Введение

1. Факторы роста экономического неравенства

2. Промышленность

3. Сельское хозяйство

4. Сектор услуг

5. Влияние глобализации: инвестиции, торговля, информация

6. Экономическое неравенство регионов

7. Бюджетная политика выравнивания

Введение

Экономическое состояние и бюджетная политика

На первый взгляд, экономическое состояние регионов России в переходный период можно описать в виде простой траектории, общей для всей страны: сначала сильный экономический спад до дефолта 1998 г., а затем достаточно устойчивый рост. Однако и спад производства оказался очень разным по силе и структурным последствиям для региональных экономик, и траектория роста оказалась дифференцированной по регионам. По-разному изменилась пространственная концентрация промышленности и сельского хозяйства, а увеличение доли сектора услуг в структуре экономики регионов не только было разным, оно имело принципиально несхожую природу. Общим было только усиление экономического неравенства регионов, несмотря на попытки федеральной власти препятствовать этому с помощью возросшего перераспределения финансовых ресурсов.

1. Факторы экономического неравенства

Динамика экономического развития регионов зависит от внешних и внутренних факторов, воздействие которых дифференцировано в пространстве. К внешним факторам относится политика федеральных властей
, роль которой особенно велика в период системных (политических и экономических) трансформаций, каким был переход к рыночной экономике. В последующие годы переходного периода влияние федеральной политики на развитие регионов ощущалось намного слабее, за исключением последствий финансового кризиса 1998 г.. Некоторое усиление роли федерального центра происходит в последние годы из-за начавшейся рецентрализации, но в основном оно проявляется в виде возросшего перераспределения бюджетных ресурсов.

Не менее значимый внешний фактор - воздействие глобализации
и включение России в мировой рынок. Влияние глобальной экономики крайне неравномерно распространяется по территории страны, "выбирая" крупнейшие города, регионы с добычей востребованных на мировом рынке ресурсов или с благоприятным географическим положением для развития внешних связей. От степени включенности экономики регионов в глобальный рынок товаров и услуг зависит состояние их рынка труда, доходов населения, региональных и местных бюджетов.

Важнейшим внутренним фактором остаются унаследованные особенности развития
или path dependency (зависимость от пройденного пути). Это зависимость от сложившейся в регионе структуры экономики, степени освоенности территории, демографической ситуации, социокультурных особенностей населения и неформальных институтов (традиций и норм), воздействующих на формы занятости, доходы, мобильность населения, а в более широком плане - на человеческий и социальный капитал. Фактор унаследованных особенностей часто недооценивается, поскольку в советской плановой экономике новые города и предприятия создавались без учета особенностей территории, нередко на "пустом месте". В переходный период немалая часть из них оказалась нежизнеспособной: монопромышленные города-заводы, так и не ставшие настоящими городами с диверсифицированной структурой занятости и городским образом жизни, деградируют, а многие предприятия, размещенные без учета реальных издержек (транспортных тарифов, состояния инфраструктуры, качества рабочей силы и др.) не смогли адаптироваться к новым условиям. В рыночной экономике влияние унаследованных особенностей развития чрезвычайно велико и во многом определяет "коридор возможностей" для развития того или иного региона.

Еще один внутренний фактор развития - политика региональных властей
. Ее влияние в переходный период не стоит переоценивать, другие факторы были сильнее. Сама политика региональных властей - во многом продукт унаследованной институциональной среды и накопленного человеческого капитала, от которых зависят качественные характеристики элиты и тип политического режима в регионе. Кроме того, политика региональных властей весьма причудливо сочетает элементы модернизации с крайне традиционалистскими подходами, поэтому нелегко разложить все регионы по полочкам, в диапазоне от "продвинутых" до "слабо модернизированных". Только при комплексной оценке влияния унаследованного развития, институциональной среды и политики региональных властей можно понять, почему трансформации в регионах шли и до сих пор идут с разной скоростью, а порой и в разных направлениях.

Унаследованные факторы развития наиболее инерционны, они проявлялись и в период плановой экономики, но при снижении регулирующей роли государства их значимость резко усилилась. Особенно это характерно для центро-периферийных различий, которые всегда углубляются в переходные периоды. В наиболее синтезированном виде унаследованные географические различия обобщены А.И. Трейвишем. Он выделяет четыре оси (типа) региональных различий, "сочетание которых на большой территории порождает разнообразие регионализмов":

· центр - периферия;

· запад - восток
(староосвоенные регионы и регионы нового освоения);

· север - юг
(ресурсно-индустриальные и аграрные);

· русское ядро - этнорегионы
(более модернизированные и более традиционалистские).

Результатом совместного воздействия внешних (трансформационных) и унаследованных факторов стало относительное усиление столичных городов, экспортно-сырьевых и отдельных пограничных регионов на путях основных торговых потоков, появление депрессивных регионов и нарастание отсталости слаборазвитых. Пространственная картина социально-экономического развития в переходный период сделалась крайне мозаичной: на унаследованные территориальные типы регионов (староосвоенные индустриальные регионы, ресурсодобывающие регионы нового освоения, южные аграрно-индустриальные регионы) наложились новые характеристики ("открытые" для глобальных связей и "закрытые" регионы), усилились межрегиональные центро-периферийные различия, особенно между Москвой и остальной Россией.

Внутри регионов также происходит рост центро-периферийного неравенства. Региональные центры и города экспортных отраслей адаптируются к новым условиям намного быстрее, чем города с меньшей численностью населения и сельская местность. Возрастает внутрирегиональное неравенство в доходах, доступности образования и других социально значимых услугах. Для исследователей-регионалистов уже давно стало аксиомой, что данные в целом по субъекту РФ чаще всего показывают "среднюю температуру по больнице".

2. Промышленность

В переходный период, особенно в первые кризисные годы, унаследованная специализация промышленности стала важнейшим фактором динамики промышленного производства в регионах. К 1996 г. объем промышленного производства РФ сократился вдвое (до 48% от показателя 1990 г.), но динамика спада по отдельным отраслям была очень разной (рис. 1). Нефтегазовая промышленность, и в советское время частично работавшая на экспорт, быстрее адаптировалась к новым условиям, поэтому спад производства в ней был менее болезненным. Металлургия и химия, достигнув низшей точки в 1994 г., с середины 1990-х годов также переориентировались на внешний рынок. В последующие годы развитие экспортных отраслей все сильнее зависело от конъюнктуры мировых цен на их продукцию и валютного курса. В машиностроении спад был более сильным, за исключением производства легковых автомобилей, большинство предприятий ВПК оказались в глубоком кризисе. В легкой и пищевой промышленности, ориентированных на внутренний спрос, объем производства сократился в 8 и 2 раза соответственно. В результате к середине 90-х годов в России сформировалась экспортно ориентированная модель экономики, основанная на вывозе ресурсов и продукции первичной переработки.

Рис. 1. Динамика производства по отраслям промышленности (1990 г. = 100%)

Устойчивый экономический рост в стране начался только после дефолта 1998 г., и к 2003 г. ВВП России и промышленное производство превысили уровень 1997 г. на 34%, инвестиции - на 29%. Первыми начали расти потребительские отрасли импортозамещения (пищевая, легкая промышленность), затем машиностроение, получившее крупные заказы сырьевых экспортеров. Рост объемов производства экспортных отраслей начался несколько позже, но оказался наиболее устойчивым благодаря снизившимся издержкам и благоприятной ценовой конъюнктуре на мировых рынках. За пять лет экономического роста отраслевая структура промышленности изменилась незначительно и осталась преимущественно сырьевой (табл. 1).

Таблица 1. Доля отдельных отраслей в производстве промышленной продукции*,%

Отрасли промышленности	1991 г .	1995 г .	2001 г .	2003 г .
Энергетика	3	14	10	12
Топливная	7	16	20	19
Черная металлургия	5	9	8	9,5
Цветная металлургия	6	7	8	7
Химия и нефтехимия	7	8	7	6
Машиностроение	24	18	21	20
Лесная и целлюлозно-бумажная	6	5	4	4
Промышленность стройматериалов	4	5	3	3
Легкая	17	3	2	1
Пищевая	18	12	14	14
Прочие отрасли	3	3	3	4,5

*структурные сдвиги, помимо динамики производства, зависят и от изменения ценовых пропорций

Различия в отраслевой динамике обусловили динамику промышленного производства в регионах. Она была очень разной и в период кризиса, и в годы экономического роста.

В период кризиса
(1991-1996 гг.) максимальный спад промышленного производства имели слаборазвитые регионы поздней индустриализации - республики Северного Кавказа, Калмыкия, Еврейская АО, в них сохранилось только 16-25% промышленного производства от уровня 1990 г. В старопромышленных регионах Европейского Центра производство сократилось почти в три раза, а в текстильной Ивановской области, машиностроительных Московской и Псковской областях - до 29-31% от уровня 1990 г. В федеральных городах спад был не менее сильным (29-32%), но развитие третичного сектора позволило компенсировать кризис в промышленности. Самым мягким спадом отличались регионы, экспортирующие газ (Ямало-Ненецкий АО - 75%) и алмазы (Якутия - 70%). С середины 1990-х годов переориентировались на экспорт регионы со специализацией на металлургии и химической промышленности, поэтому Вологодская, Липецкая, Самарская, Пермская, Башкирия, Татарстан, Красноярский край сохранили более 60% производства. Выход на мировой рынок позволил сохранить занятость и обеспечил более высокие доходы части занятого населения. В 1997 гг. благодаря росту платежеспособного спроса начало улучшаться положение в регионах, производящих товары для населения (пищевая промышленность, автомобилестроение, производство шин). Первые, хотя и неустойчивые, тенденции роста были отмечены в половине субъектов РФ, в основном Европейской части страны.

Разная динамика производства по отраслям промышленного привела к следующим структурным изменениям за 1990-1997 гг.:

· усилению моноотраслевой специализации в экспортноориентированных регионах;

· "размыванию" специализации в машиностроительных и текстильных регионах;

· деиндустриализации слаборазвитых регионов и столичных городов, которая только в столичных городах компенсировалась ростом сектора рыночных услуг.

Период экономического роста
начался после дефолта 1998 г. и отличался волновым характером. В начале самыми высокие темпы роста имели южные регионы (края и области Северного Кавказа) с развитым АПК. Они получили импульс роста благодаря сокращению конкуренции продовольственного импорта. Рост в регионах лесной промышленности (Карелия, Архангельская область) был обусловлен снижением издержек и возросшим спросом на мировом рынке, но оказался неустойчивым. Вторая волна роста (с конца 1999 г.) затронула машиностроительные регионы Центра, Северо-Запада и Урала. Более длительный и устойчивый рост имели области вокруг федеральных городов (Московская и Ленинградская) благодаря притоку инвестиций в пищевую промышленность и машиностроение. С 2000 г. ускорился рост в основных экспортных регионах, особенно нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих, в связи с ростом мировых цен на нефть. В 2003-2004 годах по этой же причине быстро росли и металлургические регионы. В последние годы благодаря росту реальных доходов населения вновь ускорилось развитие южных регионов и городских агломераций с развитой пищевой промышленностью.

В первые годы экономический рост был значительным и в депрессивных промышленных областях (Псковской, Ивановской, Пензенской и др.), и в наименее развитых республиках юга, но он не отличался устойчивостью. На Дальнем Востоке промышленный рост начался позже и в первые годы был самым низким среди федеральных округов из-за множества проблем, характерных для удаленных и слабоосвоенных территорий страны.

Неравномерный характер спада и последующего роста промышленного производства в регионах усилил региональное неравенство. К концу 2004 г. шесть субъектов РФ уже достигли или значительно превысили показатели 1990 г., в основном это экспортно-ресурсные регионы (табл. 2). Ненецкий округ, где нефтедобывающая промышленность начала развиваться только в переходный период, Белгородская и Ленинградская области уже в 2001-2002 гг. восстановили докризисный уровень. Другие экспортные регионы, избежавшие сильного спада, к нему приближаются. Однако в подавляющем большинстве субъектов РФ объем промышленного производства не превышает 50-75% от показателей 1990 г.. Десятка "аутсайдеров", в которую входят республики и автономные округа со слаборазвитой промышленностью, сохранила менее 1/3 от объемов 1990 г. Немногим лучше ситуация в машиностроительных и текстильных регионах Европейской части, наиболее проблемных регионах Дальнего Востока. Ситуация в федеральных городах разная, промышленное производство быстрее восстанавливал С.-Петербург (73% от уровня 1990 г.), в Москве промышленные функции замещаются сервисными, а в самой промышленности устойчиво развивается только пищевая отрасль, имеющая огромный рынок сбыта.

Таблица 2. Динамика промышленного производства

"Лидеры"	2004 г . к 1990 г., %	"Аутсайдеры"	2004 г . к 1990 г., %
Ненецкий АО	301	Ивановская область	39
Ленинградская область	142	Амурская область	37
Белгородская область	119	Камчатская область	37
Томская область	107	Курганская область	34
Республика Татарстан	99	Читинская область	33
Республика Саха (Якутия)	99	Республика Алтай	32
Ямало-Ненецкий АО	95	Республика Дагестан	31
Вологодская область	91	Эвенкийский АО	28
Ханты-Мансийский АО	90	Корякский АО	23
Новгородская область	89	Еврейская авт.область	21
Оренбургская область	89	Республика Калмыкия	19
Липецкая область	88	Республика Ингушетия	18
Российская Федерация	71	Усть-Ордынский АО	12

В пространственной структуре современной российской промышленности выросла роль регионов добычи и первичной переработки экспортных ресурсов, снизился вклад большинства регионов обрабатывающей промышленности, почти незаметны слаборазвитые республики и автономные округа с неконкурентоспособными предприятиями. Концентрация промышленного производства в России чрезвычайно велика и продолжает расти: на первую десятку промышленно развитых субъектов РФ приходится почти половина всего объема производства, на 15 субъектов - 60% (табл. 3). Рост концентрации промышленного производства в регионах-лидерах обусловлен более высокой эффективностью экспортной экономики и агломерационным эффектом. Среди лидеров преобладают регионы сырьевой (топливной, металлургической) специализации, хотя можно отметить рост потенциала обрабатывающей промышленности С.-Петербурга, Московской и Ленинградской областей.

Таблица 3. Доля крупнейших регионов в объеме промышленного производства в 2004 и 1997 гг.*, %

Регионы	2004 г .	Регионы	1997 г .
1. Тюменская область	12,8	1. Тюменская область	9,1
2. Москва	5,1	2. Москва	6,9
3. Свердловская область	4,2	3. Свердловская область	4,6
4. Московская область	4,1	4. Самарская область	4,0
5. Самарская область	4,0	5.Челябинская область	3,8
6. Челябинская область	4,0	6. Респ. Башкортостан	3,7
7. Респ. Башкортостан	3,8	7. Респ. Татарстан	3,5
8. С.-Петербург	3,6	8. Красноярский край	3,5
9. Респ. Татарстан	3,6	9. Нижегородская область	2,9
10. Красноярский край	3,6	10. Кемеровская область	2,9
Всего по 10 субъектам	48,5	Всего по 10 субъектам	44,9
11. Кемеровская область	3,1	11. Московская область	2,9
12. Нижегородская область	2,4	12. Пермская область	2,7
13. Пермская область	2,4	13. С.-Петербург	2,7
14. Вологодская область	2,1	14. Иркутская область	2,2
15. Липецкая область	2,0	15. Вологодская область	1,8
Всего по 15 субъектам	60,5	Всего по 15 субъектам	57,2

* без дооценки на неформальную деятельность

В целом пространственная структура промышленности не только существенно изменилась в пользу ресурсно-экспортных регионов, но и приобрела устойчивый характер. Как отмечает А.И. Трейвиш, "старый Центр во главе с Москвой уступил срединному поясу России, вытянутому по оси Таймыр-Ямал-Урал-Волга". В конце 90-х годов этот профиль немного сдвинулся на запад из-за опережающего роста импортозамещающих производств, но сдвиг был недолгим. Новый рывок нефтедобывающих и металлургических регионов в 2000-2004 гг. показал, что ресурсно-экспортная Сибирско-Урало-Поволжская ось, концентрирующая более половины промышленного производства, остается "становым хребтом" экономики России.

Социальные последствия сложившейся пространственной структуры промышленности неоднозначны. Хотя бюджеты ресурсно-экспортных регионов получают больше налогов, что позволяет поддерживать социальную сферу, доминирование сырьевых отраслей не обеспечивает роста занятости, усиливаются отраслевые диспропорции заработной платы и неравенство доходов населения. В регионах с наиболее сильным промышленным спадом негативные социальные последствия очевидны, они проявляются и на рынке труда, и в доходах населения, и в социальных расходах бюджетов.

3. Сельское хозяйство

Спад производства и возросший диспаритет цен привели к сокращению доли сельского хозяйства в ВВП страны с 16,4% в 1990 г. до 5,4% в 2003 г. Однако по сравнению с промышленностью спад в агросекторе был менее сильным, объем сельхозпродукции в сопоставимых ценах в 1998 г. составил 56% от уровня 1990 г. Но в годы подъема сельское хозяйство отставало от промышленности по темпам роста, объем сельскохозяйственного производства в 2003 г. составил только 69% от уровня 1990 г. Еще более острая проблема - неустойчивое экономическое положение сельхозпредприятий: в 1998 гг. 84% из них были убыточными, в в 2001 г. их стало меньше (46%), но в 2003 году эта доля вновь выросла до 53%.

Процесс территориальной концентрации производства в сельском хозяйстве шел не так, как в промышленности. В 1990-е годы преобладали тенденции деконцентрации, обусловленные рядом причин. Первая - опережающий спад производства в ведущих сельскохозяйственных регионах с наиболее интенсивным сельским хозяйством, которое сильнее пострадало от резкого сокращения поставок техники, удобрений, горюче-смазочных материалов. Вторая причина - рост закрытости региональных рынков продовольствия. Местные власти пытались с помощью дотаций усилить самообеспечение сельскохозяйственной продукцией даже в неблагоприятной для земледелия зоне, а в основных земледельческих регионах производство не имело стимулов роста из-за принудительных поставок продукции в региональные закупочные фонды по минимальным ценам, региональных барьеров и ограничений на вывоз продукции, мешала и неразвитость рыночной инфрастуктуры. Все это привело к замыканию производителей в границах региональных рынков и деконцентрации производства: если в 1990-1991 гг. на долю десяти крупнейших регионов приходилось более 31% сельскохозяйственного производства, то в среднем за 1993-1995 гг. - 30%.

По мере развития рыночных отношений и снижения институциональных барьеров ситуация стала меняться. Регионы с более благоприятными условиями для зернового хозяйства с конца 1990-х годов развивались быстрее, поэтому росла пространственная концентрация сельскохозяйственного производства. В 2002-2003 гг. на десять ведущих регионов страны приходилось 35% производства (табл. 4).

Таблица 4. Доля ведущих регионов в сельскохозяйственном производстве
, %

В среднем за 1993-1995 гг.	В среднем за 2002-2003 гг.
Краснодарский край	4,5	Краснодарский край	6,3
Татарстан	3,7	Башкортостан	4,3
Башкортостан	3,5	Татарстан	4,0
Московская область	3,1	Ростовская область	3,7
Ростовская область	3,1	Московская область	3,2
Алтайский край	2,6	Алтайский край	3,2
Ставропольский край	2,5	Ставропольский край	2,7
Красноярский край	2,5	Саратовская область	2,6
Омская область	2,4	Новосибирская область	2,5
Новосибирская область	2,4	Волгоградская область	2,5
Всего 10 регионов	30,3	Всего 10 регионов	35,0

Спад в животноводстве был более сильным, поэтому в структуре производства увеличилась доля земледелия. Как следствие, в числе крупнейших производителей устойчиво закрепились зерновые регионы Предуралья (Башкортостан, Оренбургская область) и Западной Сибири (Алтайский край, Новосибирская и Омская области). И хотя урожайность зависит от погодных условий конкретного года, лидирующие позиции зоны товарного зернового хозяйства укрепляются. Это означает, что заработки сельского населения, занятого в агросекторе Черноземья, степных регионов Северного Кавказа, Поволжья, юга Урала и Западной Сибири, в последние годы растут быстрее, чем в менее благоприятных для земледелия регионах.

Фермерские хозяйства так и не стали крупными производителями сельскохозяйственной продукции, их число сокращается со второй половины 90-х годов. Развитию фермерства мешают многочисленный административные барьеры, отсутствие доступного кредита и залоговых инструментов, медленное формирование рыночной инфраструктуры. Наибольшее число фермерских хозяйств (более 40%) сформировалось в двух основных зерновых районах - на Северном Кавказе и в Поволжье, где фермерство наиболее рентабельно. И хотя фермерские хозяйства производят только 4,5% объема сельхозпродукции страны, их вклад в производство зерна вырос с 5% до 14% за 1995-2003 гг., а высокорентабельных семян подсолнечника - с 12% до 22%. Следовательно, сельские фермерские семьи южных зерновых регионов в последние годы стали получать более высокие и устойчивые денежные доходы.

Главным производителем сельскохозяйственной продукции в переходный период стали хозяйства населения, их доля выросла за 1990-1998 гг. с 28 до 59%. Сильный рост обусловлен кризисом общественного агросектора и стремлением населения компенсировать снижение денежных доходов возросшими натуральными поступлениями от ЛПХ. С конца 90-х годов тренд изменился, рост общественного агросектора привел к сокращению доли хозяйств населения до 52% в 2001 г.. Однако в 2003 г. их доля вновь возросла до 56% из-за снижения показателей сельхозпредприятий. Хозяйства населения по-прежнему концентрируют производство картофеля (93%) и овощей (80%), более половины производства продукции животноводства. Доходы от ЛПХ стали основным источником для многих сельских семей, но ведение личного подсобного хозяйства на пределе физических возможностей - вынужденная форма адаптации. В годы экономического роста во многих регионах, особенно в более урбанизированных и расположенных за пределами основной зерновой зоны, население начало снижать интенсивность ЛПХ при росте дохода от занятости в общественном сельском хозяйстве или в других отраслях экономики. Возродившаяся в переходный период патриархальная традиция крестьянского выживания "на земле", хотя и очень медленно, но все же сменяется улучшением доступа к иным источникам дохода, что, несомненно, создает модернизирующий эффект для развития села.

С конца 1990-х годов в аграрном секторе расширяются возможности сбыта сельхопродукции, развивается рыночная инфраструктура, снижаются инвестиционные риски, однако позитивные перемены менее явные, чем в промышленности. Но все же усиливается интеграция с предприятиями пищевой промышленности, приходят новые собственники из крупного бизнеса и отраслей переработки с необходимыми инвестициями. Модернизация АПК сопровождается ростом региональных и внутрирегиональных диспропорций: рыночная трансформация агросектора идет быстрее в пригородных регионах и в южной зоне товарного зернового хозяйства, а в удаленных периферийных территориях и в районах с худшими условиями для ведения сельского хозяйства продолжается деградация отрасли и маргинализация сельского населения.

4. Сектор услуг

Структурный сдвиг экономики России в сторону отраслей услуг был наиболее явным. Но причины этой трансформации не совпадают с общемировой тенденцией опережающего роста услуг и перехода в постиндустриальную стадию развития. Рост доли третичного сектора в структуре ВВП
России обусловлен сильным спадом в индустриальном и аграрном секторах экономики, в связи с чем уже в первой половине 90-х годов доля услуг составила 49-52% ВВП.

"Терциализация" экономики даже в таком, кризисном варианте, не стала общей для регионов России (рис. 2). Структурные сдвиги наиболее заметны в двух типах субъектов РФ. Во-первых, это федеральные города и некоторые субъекты РФ с городами-миллионерами, в которых условия для развития услуг наиболее благоприятны. В Москве доля услуг в ВРП достигла в 2002 г. 84%, в С.-Петербурге - 62%, в Нижегородской и Новосибирской областях - 55-58% (ВРП по городам субъектов РФ не рассчитывается). В крупнейших городах происходит реальная "терциализация" благодаря концентрации населения, росту доходов, более развитому спросу на производственные и потребительские услуги.

Рис. 2. Доля сектора услуг в ВРП регионов разного типа в 2002 г
.

Во-вторых, это наименее развитые регионы или регионы импортозамещения с сильным экономическим спадом в 1990-е годы. С

ектор услуг в них не вырос, а просто заместил в структуре ВРП утраченные позиции промышленности, в нем доминируют нерыночные услуги государства. И хотя в таких регионах доля услуг также выше половины ВРП (55-72%), этот структурный сдвиг носит кризисный характер и не является свидетельством реальной "терциализации", основанной на модернизации экономики. В этой группе много слаборазвитых дальневосточных и сибирских регионов с высокой стоимостью бюджетных услуг из-за удорожания жизнеобеспечения (Таймырский, Эвенкийский и Агинский Бурятский АО, Еврейская АО, Амурская и Читинская области, республики Тыва, Бурятия). В Европейской России это депрессивные области (Псковская, Брянская) и самые слаборазвитые республики Северного Кавказа.

В экспортно-ресурсных регионах максимальна доля промышленности в ВРП, а сектор услуг развит значительно слабее (17-42%). Включение сырьевых регионов в глобальный рынок позволило уменьшить кризисный спад, но платой за это стал индустриальный "флюс" экономики и замедление процессов сервисной модернизации. Аналогичные тенденции были характерны для нефтедобывающих стран Персидского залива и Латинской Америки в 1970-80-е годы, этим странам так и не удалось преодолеть структурный перекос и добиться опережающего развития сектора услуг.

5. Влияние глобализации: инвестиции, торговля, информация

Неоднозначность влияния процессов глобализации уже достаточно очевидна, особенно в развивающихся странах и странах переходного типа. Глобализация по-разному воздействует и на объекты меньшего масштаба - регионы, особенно в такой стране как Россия, с ее гигантскими природно-ресурсными, расселенческими и социально-экономическими внутренними различиями.

В качестве основных форм проявления глобализации принято рассматривать трансграничный переток капиталов (иностранные инвестиции), рост открытости экономики (внешней торговли), распространение глобальных информационных сетей (прежде всего Интернета), общих для разных стран стандартов потребления, а также развитие глобальных городов - финансово-экономических центров, влияние которых распространяется на всю мировую экономику. С начала 90-х годов эти формы глобализации в той или иной степени проявились и в регионах России.

Рис. 3. Доля субъектов РФ в прямых иностранных инвестициях за 1996-2002 гг., %

Объемы поступающих в страну прямых иностранных инвестиций
пока невелики, но очень показательно их распределение внутри России (рис. 3). Почти половину инвестиций за 1996-2002 гг. получили Москва и Московская область, до дефолта на столицу приходилось более 60% инвестиций. Результатом концентрации иностранных инвестиций в столице стало ускоренное развитие новых видов производственных услуг (деловых и финансовых), наиболее быстрая трансформация потребительских услуг, изменение структуры потребления и образа жизни населения при опережающем росте доходов. Доля С.-Петербурга на порядок ниже - 4%, вторая столица пока непривлекательна для иностранных инвесторов. С конца 90-х годов растут инвестиции в регионы с выгодным транзитным положением (Ленинградская область и Краснодарский край), а из сырьевых регионов - только в Сахалинскую область, где начат проект нефтедобычи на условиях соглашения о разделе продукции.

Степень включенности российских регионов во внешнюю торговлю
оценивать сложно, т.к. существующая статистическая информация сильно искажена. Часть внешнеторговых потоков "приписана" не к регионам производства товаров, а к месту нахождения штаб-квартир производящих компаний. Именно поэтому в российском экспорте чрезвычайно высока доля Москвы (22% в 2003 г.), доля нефтегазодобывающей Тюменской области заметно ниже (17%). На остальные регионы первой десятки, производящие металлы, нефть и нефтепродукты, приходится 21% российского экспорта - по 2-3% на каждый (рис. 4). В итоге десять субъектов-лидеров в 2003 г. обеспечивали 60% экспорта страны. При этом различия душевых показателей крайне велики: от 6,9 тыс. долл. в год в Тюменской области и 2,9 тыс. долл. в Москве до 10-45 долл. в Тамбовской области, слаборазвитых республиках Северного Кавказа и юга Сибири.

Рис. 4. Доля отдельных субъектов РФ во внешней торговле РФ в 2003 г
. Столица также крупнейший импортер (35% в 2003 г.) и дистрибутор импорта в регионы России, позиции С.-Петербурга значительно скромнее (10%). Федеральные города с пристоличными областями играют роль главных въездных ворот в Россию (а точнее, больших столичных "ворот" и "калитки" на Балтике): на их долю приходится 55% всего импорта страны. В целом на первую десятку субъектов - 2/3, т.е. следующие за двумя крупнейшими агломерациями регионы получают только по 2% импорта. Душевые различия немногим меньше, чем в экспорте: от 1,9 тыс. долл. в Москве и Калининградской области до 10-25 долл. в год в республиках Северного Кавказа, Марий Эл и 70-80 долл. в некоторых областях Центральной России.

Как показывают исследования Л. Вардомского, по направлению торговых потоков Россия уже к середине 90-х годов оказалась разделенной на зоны влияния двух мировых центров - Европейского и Азиатского, граница раздела проходит по Восточной Сибири. Асимметричность границы раздела объясняется разной ролью торговых партнеров: на страны Европы приходится более половины внешнеторгового оборота России. При этом торговля с США не имеет выраженных территориальных зон в России.

Сверхконцентрация торговых и финансовых функций в Москве привела к быстрому росту занятости в третичном секторе и опережающему росту доходов населения. Свою долю социальных преимуществ (в основном это более высокие заработки) получили и ведущие сырьевые экспортеры. Но по сравнению со столицей их преимущества меньше и локализованы в группе занятых непосредственно в экспортных отраслях, поэтому модернизационный эффект глобализации в экспортных регионах выражен слабее. В некоторых регионах-импортерах социальные преимущества глобализации почти не видны из официальной статистики доходов и занятости, поскольку значительная часть экономики и внешней торговли остается "в тени" (Калининградская область) или локализована в узкой приморской зоне (Ленинградская область).

6.
Информационная глобализация.

Развитие Интернета в наибольшей мере показывает диффузионистский характер глобализации, распространяющейся по иерархической системе городов. По данным Ю. Перфильева, до 1998 г. пользователи всемирной паутины концентрировались в Москве и Санкт-Петербурге, с 1999 г. начался этап массового распространения Интернета в крупнейших городах-миллионерах (с населением более миллиона человек), с конца 2000 г. подключение к Интернету стало массовым в крупных городах с населением свыше 500 тыс. человек. По последним оценкам этого автора, доля пользователей, живущих в федеральных городах, снизилась до четверти, хотя это все равно вдвое больше, чем доля их жителей в городском населении России.

Интернет стал индикатором разделения России не по регионам, а по типам поселений: жители крупнейших и крупных городов (а также менее крупных городов в экспортных и пограничных регионах) быстрее включаются в информационную глобализацию благодаря опережающей модернизации образа жизни и более высоким доходам (рис. 5). Региональные показатели уровня интернетизации в основном зависят от наличия таких городов и доли живущего в них населения региона.

Рис. 5. Распределение недельной интернет-аудитории России по городам с различной людностью в марте 2005 г.

Пространственная поляризация еще сильнее выражена в распространении современных видов связи, особенно сотовой, которая также начала массовую экспансию в регионы. По данным J'son&Partners, в 2001 г. на Москву приходилось 57% пользователей сотовых телефонов, на С.-Петербург - 11%, на все остальные регионы - только 32%. К концу 2003 г. уровень проникновения сотовой связи в регионы значительно вырос, хотя данные официальной статистики завышены из-за существующей методики учета. В группу лидеров входят крупнейшие агломерации страны, другие регионы с городами-миллионерами и развитой сетью высших учебных заведений, приморские регионы на путях основных торговых потоков (рис. 6). Глобальные телеканалы (CNN и др.) распространены значительно слабее, даже в столицах число их пользователей невелико.

Рис. 6. Регионы с наиболее высоким уровнем проникновения сотовой связи

Несмотря на высокую скорость диффузии инноваций, развитие информационных и коммуникационных сетей в регионах России сталкивается с явными барьерами в виде низких доходов и немодернизированного образа жизни населения. Жители средних и малых городов вместе с сельским населением "выпали" из глобального информационного пространства, и разрыв между крупными городскими центрами и периферией нарастает.

7. Экономическое неравенство регионов

Основной тенденцией переходного периода стала концентрация экономики страны в крупнейших агломерациях и экспортно-сырьевых регионах. Доля десяти ведущих субъектов РФ в суммарном ВРП выросла за 1994-2002 гг. почти на треть, в основном за счет Москвы (табл. 6). Ее возросший экономический "вес" объясняется не только опережающим развитием, но также переносом в столицу центров прибыли российских интегрированных бизнес-групп. В 2002 г. на долю Москвы и Тюменской области (с автономными округами) приходилось более 31% суммарного ВРП страны, это сверхвысокая концентрация экономики. Роль нефтяной промышленности показывает доля в суммарном ВРП нефтедобывающего Ханты-Мансийского АО - 7,2%, округ опережал остальные регионы-лидеры в 2-3 раза. Экономический "вес" слаборазвитых регионов ничтожен: даже без учета слабозаселенных автономных округов, на регионы последней десятки (республики Адыгея, Карачаево-Черкесия, Ингушетия, Северная Осетия, Калмыкия, Марий Эл, Алтай, Тыва, Еврейская АО и Магаданская области) совокупно приходится 1% российского ВВП.

Таблица 6. Доля отдельных субъектов РФ в суммарном ВРП России, %

Доля в 2002 г.	Доля в 1994 г.
1. Москва	21,1	1. Москва	10,2
2. Тюменская область	10,1	2. Тюменская область	6,3
3. Московская область	3,9	3. Свердловская область	3,8
4. С.-Петербург	3,9	4. Московская область	3,6
5. Респ. Татарстан	2,8	5. С.-Петербург	3,2
6. Свердловская область	2,6	6. Самарская область	3,2
7. Самарская область	2,5	7. Красноярский край	3,0
8. Красноярский край	2,5	8. Нижегородская область	2,8
9. Краснодарский край	2,5	9. Респ. Башкортостан	2,7
10. Респ. Башкортостан	2,3	10. Челябинская область	2,7
Всего 10 субъектов	54,2	Всего 10 субъектов	41,5

Глубину экономического неравенства позволяет оценить показатель душевого ВРП
, по которому регионы России различаются в диапазоне от развитых до слаборазвитых стран. Такие диспропорции - следствие кризиса 1990-х годов и поляризующего влияния глобализации. Политики любят использовать номинальные показатели душевого ВРП, иллюстрируя глубину неравенства, при таком измерении Ингушетия отстает от Тюменской области почти в 36 раз (данные 2002 г.). Но подобные сравнения некорректны из-за троекратных ценовых различий между северо-восточными и южными регионами страны. Однако даже с корректировкой на стоимость жизни в регионе душевой ВРП Тюменской области (с автономными округами) в 26 раз выше, чем в Ингушетии, это огромное неравенство.

В 2002 г. около 20% субъектов РФ имели душевой ВРП выше среднего по стране (с корректировкой на стоимость жизни в регионах). По сравнению с 1997 г. их стало меньше, сокращение во многом объясняется усилившимся разрывом между средним и медианным значениями ВРП из-за ускоренного роста показателей Москвы и автономных округов Тюменской области. Кроме того, ВРП по автономным округам рассчитывается только с 2000 г. В число лидеров по-прежнему входят только федеральные города и экспортно-ресурсные субъекты РФ. Почти 2/3 регионов имели душевый ВРП ниже среднероссийского (нижняя граница этой группы - 1/2 среднероссийского ВРП), а более 15% относились к группе явных аутсайдеров (Карта 2. Отношение скорректированного душевого ВРП за 2002 г. к среднему по РФ). Последняя группа представлена слаборазвитыми республиками и автономными округами, а также наиболее депрессивными регионами импортозамещения, не включенными в глобальные экономические связи. При гигантских различиях "богатых" и "бедных" субъектов РФ, их все же меньшинство, а доминирует плотная срединная группа, включающая 2/3 регионов страны, она остается устойчивой весь переходный период.

Если сопоставить не число регионов с разным уровнем ВРП, а долю живущего в них населения, то соотношение будет несколько лучшим: четверть населения России живет в относительно благополучных субъектах РФ, более 2/3 - в регионах срединной группы, и только 7% - в слабейших субъектах РФ с душевыми показателями ВРП в 2-7 раз ниже среднероссийских (рис. 7).

Рис. 7. Доля населения, проживающего в субъектах РФ с разным уровнем душевого ВРП в 2002 г. (среднее по РФ=1)

Однако душевой ВРП не отражает реального потребления домохозяйств, т.к. значительная часть регионального продукта перераспределяется государством. Именно поэтому в статистических сборниках отсутствуют душевые показатели ВРП нефтегазовых автономных округов Тюменской области - они не отличаются от Люксембурга и Швейцарии, если сравнивать в долларах США по паритету покупательной способности. Для оценки более корректно сопоставлять ту часть ВРП, которая реально потребляется населением региона, т.е. душевые показатели фактического конечного потребления домохозяйств в системе национальных счетов. Этот показатель также имеет свои недостатки, не учитывая потребление жителей за пределами своего региона и приписывая москвичам потребление всех приезжающих в столицу, но в большинстве регионов он относительно пригоден для сопоставлений.

Душевое конечное потребление домохозяйств не так сильно дифференцировано по регионам: с учетом стоимости жизни различия между средними показателями пяти самых "богатых" и самых "бедных" субъектов РФ составляли в 2002 г. 3 раза, в то время как по ВРП - 6 раз. Перераспределение государством произведенного продукта приводит к тому, что в Тюменской области потребляется домохозяйствами только 21% ВРП, а в наименее развитых регионах потребление домохозяйств близко или даже превышает душевой ВРП (Тыва и большинстве республик Северного Кавказа - 95-123%).

Проведенные расчеты позволяют более точно оценить уровень экономических различий между субъектами РФ, но при этом вновь и вновь подтверждают главный вывод - неравенство чрезвычайно велико и оно усиливается. Как показал опыт 1990-х годов, неспособность государства обеспечить минимально небходимые стандарты потребления во всех регионах страны приводит к росту социальной напряженности, это подтвердила и монетизация льгот 2005 года. Но в политике выравнивания есть и "обратная сторона медали": поляризация регионального развития обусловлена объективными факторами и приобрела устойчивый характер, для снижения региональных диспропорций требуются огромные объемы перераспределения финансовых ресурсов, а перераспределение в таких масштабах замедляет экономический рост.

8. Бюджетная политика выравнивания

Следствием усилившегося экономического неравенства в переходный период стал рост региональных различий в уровне жизни, состоянии рынка труда, доступности основных услуг. Необходимость выравнивания развития субъектов РФ очевидна, но эта задача требует выработки приоритетных направлений и эффективных механизмов перераспределения финансовых ресурсов
в системе межбюджетных отношений. Федеральные власти предпочли наиболее простой механизм - все большую централизацию ресурсов и масштабное перераспределение, чтобы быстрее сократить неравенство и сгладить накопившиеся противоречия в межбюджетных отношениях. Концентрация бюджетных ресурсов на федеральном уровне стала дополнением политической централизации. Социальные последствия такой политики весьма противоречивы.

Централизация финансовых ресурсов сопровождалась ростом объемов перераспределения: если в 1999 г. финансовая помощь бюджетам других уровней составляла 9,3% расходов федерального бюджета, то уже в 2001 г. - 18,5%, а объем помощи вырос более чем вдвое. Доля финансовой помощи из федерального бюджета в доходах консолидированных региональных бюджетов увеличилась за 1999-2003 гг. почти вдвое - с 10% до 19%.

Рис. 8. Доля финансовой помощи из федерального бюджета в 1994-2004 гг., в % от ВВР(Источник: Центр фискальной политики)

Для более детального знакомства с темой межбюджетных отношений центра и регионов РФ мы рекомендуем посетить сайт Центра фискальной политики (www.fpcenter.ru). По данным Центра фискальной политики, максимальное перераспределение отмечалось в 2002 г., когда федеральным властям пришлось перечислять в регионы дополнительные средства после принятия решения о повышении заработной платы бюджетникам (рис. 8). Эти перечисления были сопоставимыми с выплатами из основных фондов, созданных для межбюджетного выравнивания - Фонда финансовой поддержки регионов и Фонда компенсаций. Судя по всему, аналогичный "бум" дополнительных перечислений произойдет и в 2005 г., поскольку федеральный закон о монетизации льгот был плохо подготовлен, и центру пришлось в пожарном порядке выделять регионам недостающие средства на выплаты льготникам.

Концентрируя все большую долю доходов, федеральный центр стал намного больше перераспределять, поэтому по расходам пропорции между федеральным и субнациональными (региональными и местными) бюджетами остались на прежнем уровне 50:50. Но централизация доходов и полномочий по принятию решений ведет к снижению бюджетной автономии регионов. По расчетам В. Климанова и А. Лаврова, уже в 2001 г. поступления от так называемых "собственных" налогов покрывали менее 40% расходов региональных бюджетов и лишь 13% расходов местных бюджетов.

Рис. 9. Рейтинг субъектов РФ по уровню душевой бюджетной обеспеченности относительно среднероссийского (равен 1) (Источник: Центр фискальной политики)

Основной инструмент выравнивания - Фонд финансовой поддержки регионов. Трансферты из этого Фонда в 2004 г. получали 69 регионов (78% субъектов РФ). Остальные 20 субъектов, не получающих трансферты из ФФПР, обычно называют регионами-"донорами". Они имеют очень разную бюджетную обеспеченность: в нефтегазодобывающих автономных округах - в 3-7 раз выше среднероссийской, в Москве - более чем в 2 раза, в Татарстане - в 1,7 раза, а в остальных регионах превышение невелико (рис. 9). В 1990-е годы "доноров" было меньше - 10-12 субъектов РФ, но в последние годы, благодаря росту цен на нефть и объемов ее добычи, таких регионов стало почти вдвое больше (реально "доноров" больше 30, если считать таковыми регионы с положительным балансом всех перечисленных налогов из региона в федеральный бюджет и обратных финансовых поступлений из центра в регион).

На другом полюсе - более 20 беднейших субъектов РФ, в которых трансферты ФФПР и другие виды федеральной финансовой помощи составляют от половины до 90% доходов консолидированного бюджета региона. Среди них республики Северного Кавказа и юга Сибири, слаборазвитые автономные округа востока страны, Камчатская, Ивановская области, Алтайский край (рис. 8).

В качестве аргументов в пользу централизации обычно называют следующие: необходимость концентрации ресурсов в центре для более быстрого реформирования налоговой системы и последующего снижения налогового бремени, уменьшение неэффективных расходов региональных и местных властей, пользующихся отсутствием контроля со стороны неразвитого гражданского общества в регионах. Но есть и серьезные основания для критической оценки политики централизации, усиливающей иждивенчество и пассивность региональных и местных властей, в том числе в реализации социальных программ.

Все более очевидно, что разумный предел централизации перейден. Контроль центра без региональной и муниципальной бюджетной автономии не может решить большинство проблем бюджетного федерализма в столь большой и разнообразной стране как Россия. Если федеральные власти и дальше будут основными контролерами действий региональных и местных властей, а граждане, платящие налоги - по-прежнему оставаться в стороне, не влияя на деятельность избранных органов власти и местного самоуправления, гражданское общество и не возникнет. Существующее положение воспроизводит иждивенчество, не создает стимулов активизации деятельности региональных и местных властей по улучшению институциональных условий для экономического роста и реализации ответственной социальной политики. Предстоящая реформа межбюджетных отношений направлена на решение именно этих проблем, но пока у специалистов остается много вопросов по поводу сбалансированности расходных полномочий и доходных источников по уровням бюджетной системы, особенно на уровне местного самоуправления.

Основная тяжесть социальных расходов
в конце 1990-х годов ложилась на региональные и, особенно, местные бюджеты, однако за 2001-2003 гг. роль региональных бюджетов в финансировании социальных расходов увеличилась (табл. 6). Власти субнационального уровня по-прежнему отвечают за здравоохранение и образование населения, но заметно постепенное перераспределение финансирования этих отраслей с местного на региональный уровень. Расходы на ЖКХ практически полностью финансируются регионами, прежде всего местными бюджетами. В 2003 г. в трети субъектов РФ на местные бюджеты приходилось более 99% всех расходов на ЖКХ, почти в половине субъектов - более 80%. Средние данные по РФ гораздо меньше (55%), т.к. самые большие объемы расходов на ЖКХ имеют Москва и С.-Петербург, в которых местные бюджеты практически отсутствуют и финансирование ведется из бюджета субъекта РФ. Реформа жилищно-коммунального хозяйства идет медленно, но все же за 1998-2003 гг. тяжелая "ноша" муниципалитетов немного уменьшилась - с 25% до 19% всех расходов местных бюджетов, поскольку население стало больше платить за услуги.

Таблица 7. Доля бюджетов разного уровня в социальных расходах

Доля бюджетов разного уровня в финансировании, %
федеральный бюджет			региональные и местные бюджеты			в т. ч. местные бюджеты
1998 г .	2001 г .	2003 г .	1998 г .	2001 г .	2003 г .	1998 г .	2001 г .	2003 г .
Социальные услуги, всего	17	27	25	83	73	75	56	42	36
в том числе:
образование	13	19	21	87	81	79	66	57	48
здравоохранение	9	12	13	91	88	87	53	45	36
социальная политика	56	52	44	44	48	56	20	17	17
Жилищно-коммунальное хозяйство	0	0	0	100	100	100	72	62	55

Источник:
рассчитано по данным Минфина РФ

В целом, несмотря на растущую централизацию расходных полномочий, местные бюджеты остаются самыми социально-ориентированными: в 2003 г. доля расходов на социальные услуги и ЖКХ составляла в них 77%, в региональных бюджетах - 45%, а в федеральном - 12% (без учета финансовой помощи регионам на социальные цели).

В консолидированных (региональных и местных) бюджетах субъектов РФ доли расходов на образование, здравоохранение, социальную политику находятся в обратной зависимости от бюджетной обеспеченности регионов. "Бедные" регионы вынуждены проводить социально-ориентированную бюджетную политику, не имея возможности осуществлять другие расходы: в слаборазвитой республике Тыва социальные расходы уже превышают 2/3 бюджета (табл. 8). Но даже в "бедных" субъектах РФ на структуру расходов влияет политика региональных властей, далеко не всегда эффективная. В Ингушетии, несмотря на крайне низкий уровень социального развития и дотационность бюджета на уровне 82%, власти в 2003 г. использовали более трети бюджета на строительство, госуправление и необозначенные "прочие" расходы. В наиболее "богатых" регионах доля социальных расходов значительно ниже, но их объем позволяет поддерживать более высокое качество жизни, особенно в автономных округах тюменского севера и Москве. В то же время в расходах бюджета столицы все еще велика доля расходов на ЖКХ, это объективная проблема огромного города, но, с другой стороны, и результат затягивания жилищной реформы.

Таблица 8. Структура расходов бюджетов регионов-лидеров и аутсайдеров в 2003 г., %

Расходы консолидированных бюджетов региона:	В среднем по РФ	Москва	Ханты-Мансийский АО	Республика Ингушетия	Республика Тыва
Образование	18,9	8,9	15,0	14,9	30,8
Здравоохранение и физическая культура	13,0	7,3	11,5	17,1	18,8
Культура и искусство	2,3	1,3	2,0	1,5	3,2
Социальная политика	9,1	10,0	5,9	11,2	8,1
Жилищно-коммунальное хозяйство	12,7	15,0	6,8	7,2	5,4
Всего социально ориентированные расходы	56,0	42,5	41,2	51,9	66,3
ИТОГО расходов	100	100	100	100	100

Душевые социальные расходы консолидированных бюджетов по регионам страны различаются в 10 раз (с поправкой на уровень цен). Большинство регионов центра и юга страны имеют худшие показатели (60-80% от среднероссийского уровня), а в слабозаселенных северо-восточных регионах с экстремальными природно-климатическими условиями они значительно выше: в Ямало-Ненецком АО - в 4 раза, в Эвенкийском АО - в 6 раз (Карта 3. Душевые социальные расходы бюджетов регионов). В Москве душевые социальные расходы бюджета стабильно выше среднероссийских в 1,5-2 раза, поэтому власти столицы могут обеспечить жителям больший объем социальных услуг, льгот и других видов помощи.

Глубина региональных диспропорций в России неизбежно ставит перед государством задачу выравнивания, и новая политика централизации бюджетных ресурсов и роста объемов перераспределения направлена именно на эти цели. Сокращение региональных различий в бюджетных расходах на социальные цели - важный компонент социальной политики государства, но следует учитывать возможности и ограничения политики выравнивания. Во-первых, эта политика все более затратная, т.к. объективные тенденции социально-экономического развития пока работают на усиление территориальных контрастов. Во-вторых, ее результаты мало заметны: хотя возросшее перераспределение бюджетных ресурсов в 2000-х годах позволило повысить душевые социальные расходы слаборазвитых республик и автономных округов, но при существующей остроте социальных проблем, явно недостаточном объеме собственных доходов и зачастую неэффективных расходах местных властей трудно ожидать существенного улучшения условий для развития человеческого потенциала в бедных регионах. В-третьих, она порождает сильные иждивенческие настроения, которые поддерживаются механизмом распределения: слабые регионы в последние годы нередко опережают по душевым показателям бюджетных расходов регионы средней группы, т.е. слабым быть выгодно.

Помимо вышеперечисленных проблем, есть и более фундаментальное противоречие. Российским властям, как и властям любой страны, приходится учитывать противоречие "равенство-эффективность" в его пространственной форме. Суть его хорошо известна: опережающее развитие наиболее сильных регионов и городов способствует росту эффективности всей экономики страны, но увеличивает территориальные диспропорции, а значительное выравнивание путем перераспределения ресурсов от сильных к слабым замедляет рост и снижает эффективность экономики.

Поиск оптимальных пропорций выравнивания - сложная задача, эти пропорции меняются в зависимости от конкретных условий развития. Продиктовать правильный ответ сверху, из Кремля или Минфина, невозможно, его нужно искать только во взаимодействии с регионами, чтобы обеспечить четкое разделение полномочий и финансовых ресурсов между федеральным, региональным и муниципальным уровнями власти.

Литература

Симагин Ю.А.Территориальная организация населения: Учебное пособие. Под. общ. ред. В.Г. Глушковой. – М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и Ко», 2003. – 244 с.
Экономическая и социальная география России. Под ред. проф. А.Т. Хрущева. Учебник для вузов / 2-е изд. М.: Дрофа, 2006. - 672 с