Западное полушарие как сфера гегемонии США

ЗАПАДНОЕ ПОЛУШАРИЕ КАК СФЕРА ГЕГЕМОНИИ США

(Дипломная работа)

Алматы, 2007г.

СОДЕРЖАНИЕ

Введение
…………………………………………………………………….….……3

1. ЗАПАДНОЕ ПОЛУШАРИЕ КАК ОБЪЕКТ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ США

1.1 Внешнеполитическая доктрина США на современном этапе…….….….…..7

1.2 Западное полушарие в геополитической картине мира……………….….…14

1.3 Интересы США в Западном полушарии……………………………….….….21

2. ВЛИЯНИЕ США НА ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ В ЗАПАДНОМ ПОЛУШАРИИ

2.1 Подходы, методы и инструменты внешней политики США в реализации гегемонии в Западном полушарии………………………………………….……..30

2.2 Интеграционные процессы в Латинской Америке: роль и позиция США…37

3. ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ ГЕГЕМОНИИ США НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ

3.1 Реакция стран Западного полушария на гегемонию США: роль Кубы и Венесуэлы…………………………………………………………………………..43

3.2 Вызовы гегемонии США в Западном полушарии: российский и китайский аспекты……………………………………………………………………………..50

Заключение
…………………………………………………………….…………..59

Список использованных источников
………………………………….……….64

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы.
Глубокие экономические перемены глобального, планетарного масштаба на рубеже двух тысячелетий весьма противоречивы и это отчетливо прослеживается на внешнеэкономических позициях Латинской Америки, ее интересах, региональной интеграции. Рост геостратегической мощи ее северного соседа, расширение объединительных процессов в Европе, традиционно важном торгово-инвестиционном партнере латиноамериканского региона, стремление к сотрудничеству с другими частями планеты меняют расклад мировых сил.

И в центрах, и на периферии наряду с ослаблением национальных границ предпринимаются совместные усилия по их защите, упрочению разрозненного и одновременно однородного потенциала. Подобная контртенденция в значительной мере обусловлена резким обострением в условиях глобализации международной конкуренции, борьбы за стратегические природные ресурсы, кризисом рыночно-либеральной модели в ряде развивающихся стран [1, c. 37].

Неординарное геополитическое положение региона исторически предопределило особую значимость для него интеграционных процессов. Непосредственная близость к главной мирохозяйственной державе не только не создала преимуществ или просто благоприятных условий для формирования своего рода системы «сообщающихся сосудов», но, наоборот, ухудшила возможности развития потенциально богатого континента, превратив его в ресурсно-энергетического сателлита. Подобной ситуации способствовал оправданный веками и используемый сильным соседом древнеримский постулат «разделяй и властвуй». До середины XX в. Латинская Америка - это конгломерат разрозненных, подчас враждующих между собой государств, легко становившихся объектом сырьевой и финансовой эксплуатации северным гигантом, которому не нужна сильная Латинская Америка, способная превратиться в нежелательного конкурента. А та больше не желает оставаться его универсальным амортизатором. Отсюда тяга к объединению усилий, созданию оборонительно-наступательного «единого фронта» [2, c. 95].

В 90-е годы произошла в известной степени маргинализация континента и он оказался вдалеке от основных линий глобального развития. Сейчас можно наблюдать стремительное возвращение стран региона в мировую политику. Это обусловлено разными факторами. Существенно окрепли региональные лидеры, такие как Бразилия, что в будущем теоретически дает ей право претендовать на роль одной из сверхдержав. Одновременно усилился интерес глобальных акторов - США, Китая, Евросоюза - к огромным природным ресурсам континента. Еще один фактор связан с заметным «полевением» политики многих стран континента, хотя степень и политические формы этого процесса в разных государствах существенно отличаются. Что касается причин «полевения», то обычно они выводятся из провалов попыток неолиберальной модернизации 90-х годов прошлого века. Однако более важной представляется проблема, которую предлагаю обсудить сегодня.

Можно ли говорить, что страны континента в начале нынешнего столетия окажутся способными предложить новую редакцию «левой идеи», концепции социализма, которая со временем может получить распространение и в других регионах планеты? Является ли этот «Ренессанс» «левой идеи» всего лишь ситуативным всплеском, обусловленным случайным совпадением разных факторов, или же он представляет собой выражение более общей, глобальной тенденции? Не менее важной видится и другая тема для обсуждения. В какой роли континент возвращается на авансцену глобальной политики - привычного поставщика природных ресурсов или же Латинская Америка будет претендовать на новое место в мировых процессах?

В целом, актуальность данной темы, на мой взгляд, заключается и в том, что современные процессы в странах Западного полушария показывают устойчивые тенденции к снижению влияния гегемонии США, которые происходят по причине внутренних политических изменений в странах региона, а также укрепления позиций других внешних игроков, таких как Россия и КНР. Однако же, как показывает исторический опыт, списывать со счетов США нельзя, так как за многие десятилетия единоличной гегемонии США сильно укрепились в Западном полушарии.

Цель данной работы
заключается в исследовании Западного полушария как сферы гегемонии США. Исходя из цели работы поставлены следующие задачи исследования:

1. Рассмотреть внешнеполитическую доктрину США на современном этапе;

2. Изучить интересы США в Западном полушарии;

3. Раскрыть и проанализировать влияние США на политико-экономические процессы в западном полушарии;

4. Рассмотреть и проанализировать роль и позицию США в отношении интеграционных процессов в Латинской Америке;

5. Проанализировать реакцию стран Западного полушария на гегемонию США;

6. Сделать основные выводы по проделанной работе

Объектом исследования
настоящей работы является концепция внешней политики США, политических, экономических, военных интересов США.

Предметом исследования
являются идеи, теории, нормы, подходы США к реализации своих интересов в Западном полушарии.

Источниковая база.
Источники, которые были использованы для написания данной работы целесообразно разделить на несколько групп:

- Правовые источники;

- Выступления политических деятелей;

- Статистические данные, отчеты, справочники;

- Материалы периодической печати.

Методология исследования.
В ходе выполнения дипломной работы автором были использованы общие методологические принципы, позволившие наиболее полноценно и объективно исследовать Западное полушарие как сферу гегемонии США. При написании настоящей работы автором использовались накопленные в этой области знания, воплощенные, прежде всего в законах, принципах и категориях международного права, во всем его понятийном и познавательном арсенале. Методологическую основу исследования составили принципы и категории диалектики, логический, сравнительный, социологический, статистический и другие методы познания.

В основе исследования лежит системный подход логика применения которого связана с необходимостью учета того, что изучение Западного полушария как сферы гегемонии США обусловлено факторами, находящимися в различных сферах общественной жизни: политической, экономической, правовой, идеологической, культурно-цивилизационной.

Для всестороннего исследования проблемы и выполнения целей и задач автором применялись - исторический подход, сравнительный метод, контент-анализ документов и материалов исследования.

Научная и практическая значимость
исследования состоят в том, что содержащиеся в нем анализ и выводы могут быть использованы как в общетеоретических исследованиях и разработках в сфере внешнеполитической доктрины США, так и в учебном процессе при преподавании общих и специальных курсов для специалистов-международников в высших учебных заведениях. Предложенные в ней теоретические и практические выводы позволяют глубже понять сущность внешнеполитической линии США в отношении Западного полушария. Имеющиеся в настоящей работе предложения могут быть также учтены при дальнейшем изучении политики США в Западном полушарии, анализе перспектив ее развития, осмыслении геополитической картины мира.

Структура работы.
Структура работы отражает цель и задачи исследованияа. Работа состоит из введения, трех глав, каждая из которых состоит из подпунктов, заключения, списка использованной литературы, и приложения. Объем работы составляет 67 страниц.

1. ЗАПАДНОЕ ПОЛУШАРИЕ КАК ОБЪЕКТ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ США

1.1 Внешнеполитическая доктрина США на современном этапе

Беспрецедентная американская мощь, пути и цели её применения, место США в современном мире, обусловленное их всеобъемлющим превосходством, - более чем популярные и востребованные темы в современной политической литературе, как американской, так и мировой. «Единственная и действительно первая подлинно глобальная держава» (по словам Зб. Бжезинского)1 в течение полутора десятков лет пытается заново определить своё историческое предназначение и стратегию.

Сегодня Соединённые Штаты в той или иной степени участвуют в политических процессах во всех уголках планеты, однако существует область их взаимодействия с остальным миром, имеющая первостепенное значение и с наибольшей наглядностью демонстрирующая особенности современного международного сообщества, - международная безопасность.

С точки зрения американской правящей элиты, с которой согласен Мэнделбаум, США «играют исключительно положительную глобальную роль»16, это государство, взявшее на себя широкий круг обязанностей, исполнение которых оказывается выгодным многим другим странам. Своей огромной силой США, пишет Мэнделбаум, похожи на Голиафа, однако «библейский Голиаф служил филистимлянам, а не народу Израиля. США XXI века служат всем». Иными словами, реализуя собственные, субъективные интересы, Соединённые Штаты оказываются в роли объективного благодетеля тех государств мира, интересы которых, полагает учёный, в значительной степени совпадают с американскими интересами [3, c. 36].

Совпадение интересов США и других стран, которое используется Мэнделбаумом в качестве основного критерия оценки роли Соединённых Штатов в мире, далеко не абсолютно. В сфере международной безопасности эта держава ведёт себя таким образом, что сравнение с Голиафом хочется продолжить в нелестной для неё форме. Помимо стабилизирующей функции, на которую указывает Мэнделбаум, рассуждая об «общественном благе», США ещё и источник международной нестабильности.

Выдвижение доктрины «американского мирового лидерства», по сути, знаменует начало новой эпохи, нового отсчёта времени во внешней политике США, когда всё, что было раньше, стало представляться лишь прелюдией к современной американской внешнеполитической позиции. Правящая элита в полной мере осознала все благоприятные последствия для США краха биполярной модели мира и открывшиеся в этой связи перед нею возможности, реализация которых может привести к созданию некоей мировой надгосударственной структуры под эгидой и контролем Вашингтона - так называемого «мирового правительства».

Эту работу американские монополистические группировки и союзы предполагают осуществить через своих представителей в ведущих политических партиях - Демократической и Республиканской. Последние же, в целом демонстрируя единство в достижении стратегических целей в рамках доктрины «американского мирового лидерства», тем не менее разнятся в своих подходах, соревнуются перед американскими избирателями в определении средств и методов, путей и способов реализации этой доктрины.

Споры в области внешней политики выливаются в различные интерпретации отдельных положений доктрины. С точки зрения формирования внешней политики США представляет интерес сама динамика изменений акцентов в данной доктрине под влиянием внутрипартийных дискуссий.

Следует отметить появление в декабре 2000 г. своего рода уникального документа, подготовленного группой независимых экспертов под названием «Глобальные тенденции 2015 г. Диалог о будущем с неправительственными экспертами». В частности, говоря о роли США в современном мире, его авторы констатируют, что Соединённые Штаты сохранят свою ведущую роль в мировом сообществе, а исключительная экономическая, техническая, военная мощь и дипломатическое влияние обеспечат им ключевые позиции в международных отношениях [4, c. 84].

Высказывания К. Пауэлла об «американском интернационализме» следует понимать, скорее, как более открытую, чем раньше, тактику дистанцирования от практически каждодневно возникающих в том или ином районе мира конфликтных ситуаций и большей опоры на союзников и друзей. Возможно и другое толкование этого термина: как исключительное «право» на американское вмешательство в конфликтные ситуации, угрожающие интересам национальной безопасности США. По-видимому, окончательное решение о способах и пределах вовлечённости США в тот или иной конфликт за рубежом будет определяться в каждом конкретном случае в соответствии с этими интересами.

Всё сказанное позволяет предположить, что первоначальная интерпретация К. Пауэллом связки «сила - переговоры», являющейся основным моментом доктрины «американского мирового лидерства», состояла в переносе акцента на переговоры в ущерб применению силы или угрозы её применения при осуществлении задач, вытекающих из указанной стратегии.

События 11 сентября 2001 г. в США изменили эти намерения администрации Буша в плане осуществления рассматриваемой доктрины. Уже первое выступление американского президента после потрясшей страну и мир трагедии на объединённом заседании обеих палат Конгресса 20 сентября 2001 г. показало, что в связке «сила - переговоры» первый компонент возводится в ранг абсолюта в ущерб второму. Провозгласив право своей страны единолично решать судьбы других государств и народов, Дж. Буш заявил: «Каждая страна в любом регионе мира должна сделать свой выбор: либо она с нами, либо с террористами. С этого дня любая страна, которая продолжает укрывать террористов и предоставлять им поддержку, будет рассматриваться США как враждебная Америке» [5, c. 90].

Далее президент Буш отмечал: «Приближается час, когда мы начнём действовать. Это борьба всего мира, это борьба цивилизаций. Мы не знаем, какой будет развязка. И знаем, что Бог не нейтрален. Страна должна ждать не одной битвы, а долговременной кампании, не имеющей равных в нашей истории».

В послании Конгрессу «О положении страны» в январе 2003 г. Дж. Буш конкретизировал задачи, стоящие перед США в плане борьбы с терроризмом. Он сказал: «Теперь уже в текущем столетии идеология силы и превосходства появилась вновь, она направлена на использование террора как оружия... И вновь мы призваны защитить безопасность нашего народа и надежды всего человечества. И мы готовы к этому».

14 сентября 2001 г. в самом срочном порядке, невзирая на все процедурные правила и сложившуюся практику, обе палаты Конгресса приняли совместную резолюцию N 23, которая гласила: «Президенту разрешается использовать все возможные и надлежащие меры и силу против тех стран, организаций или личностей, которые, по его определению, планировали, разрешили совершить теракт, помогли террористам напасть на США 11 сентября 2001 г. или предоставили убежище таким организациям и личностям. Все эти действия необходимы для того, чтобы предотвратить любые будущие акты международного терроризма против США со стороны этих стран, организаций или личностей [6, c. 35].

По мере развития военно-силовых действий против государств «оси зла», вооружённые силы которых явно превосходят по своей боеспособности и оснащённости войска талибов в Афганистане, сопротивление американской агрессии (по нашему мнению, именно так можно определить суть внешней политики США после несанкционированного ООН применения военной силы в Ираке) будет нарастать не только по классическим канонам партизанской тактики. Вполне вероятно предположить, что асимметричный ответ массированному применению крупных войсковых соединений и современных вооружений может принять форму удара по важным для США и их союзников на Западе экономическим объектам (например, массовый поджог нефтяных месторождений), а также терактов, подобных тем, что произошли 11 сентября.

Вместе с тем долговременное существование указанных выше интерпретаций нельзя считать гарантированным по причине того, что тенденции международного развития, совпадая на каком-то временном промежутке с внешнеполитическими намерениями руководства крупной державы, могут с ними разойтись под воздействием целого комплекса причин, анализ которых сам по себе представляет большой интерес с точки зрения истории международных отношений, но не является предметом данной статьи.

По мнению авторов доклада «Глобальные тенденции 2015», КНР, скорее всего КНДР, вероятно, Иран либо сохранят, либо получат потенциал для нанесения удара по территории США. С этими выводами вполне можно согласиться, поскольку они не противоречат уже известным тенденциям развития указанных государств.

Вопрос может состоять в другом: допустят ли США возникновения такой ситуации, когда названные государства получат возможность нанести удар по США? События вокруг Ирака в 2003 г. (а в потенциале - Ирана и КНДР) показывают, что скорее всего США найдут любые предлоги для того, чтобы добиться военного разгрома этих государств и тем самым надолго вывести из строя возможных противников идеи «американского мирового лидерства». Вряд ли их остановит военный потенциал значительно ослабленной, по сравнению с СССР, России. Скорее всего, «на равных» США поведут борьбу с КНР, но при условии, если им удастся добиться международной изоляции этой страны.

Существует еще один аспект этой проблемы, который возник вскоре после провозглашения президентом Бушем тезиса о том, что мир делится на тех, кто поддерживает США в борьбе с терроризмом, и тех, кто поддерживает терроризм. По мнению Зб. Бжезинского [7, c. 124], с которым можно согласиться, такого рода мышление противоречит здравому смыслу: если кто-то не с нами, разве это означает, что он автоматически выступает против нас? Большую часть явлений жизни нельзя окрасить в черно-белые тона. Всегда существует разнообразие серых оттенков, и внешняя политика должна строиться в соответствии с этим фактом.

Такое деление мира подвергают критике не только видные американские политологи, но и политики в других странах. Например, министр иностранных дел Франции назвал «упрощённым» миропонимание Дж. Буша. Его коллега из Германии заявил, что «международная антитеррористическая коалиция не даёт оснований выдвигать всем любые обвинения. Так думают большинство европейских министров иностранных дел. Нельзя бросать Ирак, Иран и Северную Корею в один котел. Куда это приведет?». Правительство Канады заявило администрации Буша, что попытки США навязать свою волю всем другим участникам международного процесса «ведут в никуда».

Деление мира по принципу «кто не с нами, тот против нас» чревато крупномасшабным мировым конфликтом, в котором пострадает всё человечество. Поэтому оно не имеет будущего, и существование основанной на нём политики бесперспективно и с точки зрения здравого смысла.

Вместе с тем, достигнув некоего апогея в виде доктрины «американского мирового лидерства», внешнеполитическое развитие США не может остановиться, равно как и любое другое явление, происходящее на этой планете. И на место «золотого миллиарда» и так называемого «мирового правительства», в котором США якобы играют ведущую роль (о чём много говорится), должно прийти другое, основанное на иных принципах общество. Его контуры пока трудно различимы, хотя отдельные элементы уже просматриваются. В частности, демонстрируемое членами «Большой восьмерки» формальное единство не является, по нашему мнению, единством реальным. Складываются предпосылки к будущему глобальному соперничеству между США и Европейским Союзом [8, c. 184].

Как представляется, поездка президента Буша по странам Западной Европы практически сразу же после второй инаугурации в январе 2005 г. была предпринята скорее для урегулирования накопившихся проблем и разногласий, чем для официального показа «единения» в борьбе за демократию во всемирном масштабе и против международного терроризма.

Вероятно ситуация прояснится к 2015 г., когда, и в этом можно вполне согласиться с выводами авторов упомянутого выше доклада, завершится модернизация американских вооружённых сил, а возможные мировые соперники США или покажут свою способность противодействовать экспансии этой сверхдержавы, или исчезнут из системы международных отношений как субъекты права.

В самих Соединённых Штатах уже появляются теоретические разработки проблемы будущности «американской империи» и «американского мирового лидерства». Так, например, профессор Ч. Джонсон, президент Института японских исследований в США, считает, что «СССР распался по трем основным причинам: 1) из-за внутренних экономических противоречий, 2) ...имперского сверхрасширения жизненного пространства, 3) неспособности проводить реформы. Поскольку США намного богаче и развитее, потребуется больше времени для того, чтобы те же факторы сыграли свою разрушительную роль. Но совпадения слишком очевидны. И ещё нигде не написано о том, что в своём имперском обличий США будут вечно властвовать над миром» [9, c. 91].

Что касается международных организаций, то в отношении ООН республиканцы занимают жесткую позицию. Эта международная организация не сможет собой заменить американское лидерство и должна сосредоточить свои усилия прежде всего на таких направлениях, как инспекции вооружений, поддержание мира и гуманитарные усилия в районах конфликтов. Платформа однозначно высказывается против того, чтобы американские войска находились под командованием ООН. Затрагивается также проблема уплаты взносов США в ООН. Республиканцы выступают за реформирование аппарата ООН и уменьшение размеров взносов, Буш обещает выплату американских взносов ООН, но при условии их сокращения и если «бюрократия ООН будет реформироваться».

Переходя к экономическим вопросам, авторы программы обещают такую торговую политику, которая будет опираться на открытые мировые рынки, на «стимулирование, а не удушение, частной инициативы правительствами». Они предлагают «ревизовать, но не ликвидировать» существующие международные финансовые институты, такие как МВФ и Всемирный банк, с тем, чтобы прежде всего обеспечить прозрачность отчетность при прохождении всех финансовых потоков [10, c. 35].

А поскольку продвижение свободы и демократии во всем мире представляет главный интерес США, то, как считают республиканцы, Америке следует особо заботиться о защите и распространении американских идеалов за пределами США. Республиканская администрация будет помогать жертвам политических репрессий, голода, конфликтов, природных катастроф.

Таким образом, нынешняя администрация США резко перешла от достаточно нерадикального подхода во внешней политике к одному из наиболее радикальных и силовых за последнее время. Поэтому ответ на вопрос о лидерстве очевиден – США несомненно готовы и будут платить за свое лидерство, т.к. это позволяет им обеспечить себе безопасность и приемлемый для них ход событий в мире.

1.2 Западное полушарие в геополитической картине мира

Исследование региональных международных систем - относительно новая область современной политологии. Возрастающее внимание к ней обусловлено тем обстоятельством, что процессы глобализации сопровождаются появлением феномена стратегического регионализма, в рамках которого в мировом пространстве происходит формирование региональных мегаблоков. В этой связи особый интерес представляет анализ эволюции системы международных отношений Западного полушария [11, c. 38].

Во-первых, потому, что эта система на протяжении второй половины XX в. характеризовалась определенной замкнутостью, являла собой достаточно обособленный компонент мировой политики. Во-вторых, это классический вариант асимметричной системы с явно выраженным центром и периферией (профиль именно такой системы вырисовывается на постсоветском пространстве). В-третьих, система включает двух членов «большой восьмерки» - США и Канаду, региональные державы - Бразилию, Аргентину, Мексику и целый ряд стран среднего уровня развития. Совокупный политический, экономический, научно-технический потенциал стран - членов системы существенно возрос и все более рельефно проецируется на международные отношения на глобальном уровне [12, c. 57].

Процессы, развернувшиеся на пространстве Западного полушария, не могут не затрагивать интересы США. И речь идет не только о том, что оно - крупный сегмент мировой политики и в силу этого значим для нас по определению.

На рубеже столетий реструктуризация системы международных отношений здесь существенно динамизировалась и развивалась одновременно по нескольким направлениям.

Во-первых, она затронула несущие конструкции межамериканской системы. Вызовы политической стабильности, императивы интеграции, создание новой системы безопасности - таковы были три главных вектора ее перестройки. Был заметно модернизирован юридический остов межамериканской системы. Старейшая межрегиональная организация современного мира - Организация американских государств (ОАГ) вступила в полосу качественного обновления. При этом речь шла не только о появлении новых функций, но и о своеобразном возвращении к принципам деятельности, изначально в систему заложенным, но в результате «холодной войны» в течение десятилетий заблокированным [13, c. 58].

В первую очередь это касалось «политической дисциплины», с 70-х годов XX в. по существу размытой официально утвержденным принципом «идеологического плюрализма», который позволял членство в ОАГ любым государствам вне зависимости от их конституционного строя. Напомним, что согласно первоначальному тексту Устава этой организации, ее членами могли быть лишь государства с представительной демократией. Суть этого механизма заключалась в четко расписанных процедурах воздействия организации на ситуацию в стране - члене системы в случае свержения, либо угрозы свержения законно избранного правительства и иных нарушений конституционного строя. В этой связи следует отметить, что ОАГ продвинулась заметно дальше других региональных организаций, предприняв оригинальную попытку пересмотреть традиционную концепцию неограниченного и абсолютного национального суверенитета и создать юридическую основу для «квалифицированного» коллективного вмешательства при определенных условиях.

Другим направлением реструктуризации системы международных отношений в Западном полушарии стало формирование новых механизмов общеконтинентальной интеграции. В развитие провозглашенной Дж. Бушем-старшим на саммите в Майями (1990 г.) «Инициативы для Америк» в 1994 г. был анонсирован амбициозный проект создания к 2005 г. «Зоны свободной торговли Америк» (АЛКА). С этой целью в структуре ОАГ было создано новое подразделение - Комитет по торговле, основной задачей которого была практическая проработка вопросов создания зоны. Переговорный процесс по формированию АЛКА во многом определил межамериканские отношения, став на протяжении последних десяти лет главной темой в повестке дня стран Западного полушария [14, c. 12].

Суперпроект АЛКА изначально обрел глобальное звучание, пробудил надежды на то, что вслед за единой Европой начнется процесс образования единой Америки. Формирование самого масштабного в мире единого экономического пространства с населением более 800 млн. человек и совокупным ВВП в 12,2 трлн долл. (36% от общемирового) в случае реализации не просто могло бы существенно повлиять на мирохозяйственные связи XXI в., но и во многом определить их будущее. Не случайно такие центры мировой экономики, как Западная Европа, Япония, Китай не только внимательно наблюдали за переговорным процессом по созданию АЛКА, но с середины 90-х годов стали активно экономически осваивать регион, заранее создавая там опорные точки [15, c. 65].

Строительство АЛКА изначально столкнулось с целым рядом препятствий как объективного, так и субъективного характера. К первым следует отнести сохранявшуюся гигантскую асимметрию экономической мощи и влияния между участниками процесса и соответственно несовпадающие, а зачастую и открыто сталкивающиеся интересы. Немаловажным фактором стал явственно обозначившийся к концу 90-х годов кризис неолиберальной модели реформ, которую страны региона приняли в начале десятилетия как безальтернативную. Общий экономический спад на рубеже «милениума», поставивший ряд стран на грань экономического коллапса (наиболее яркий пример - Аргентина 2002 - 2003 гг.), породил сопротивление ряда государств этому проекту. Ведь он четко ассоциировался с неолиберальной моделью. Причем речь идет о наиболее крупных экономиках Южной Америки - Бразилии, Аргентины, а также Венесуэлы.

Немаловажную роль играли обстоятельства субъективного порядка. Администрация Дж. Буша-младшего нередко прибегала к тактике силового продавливания (в особенности с такими слабыми партнерами, как государства Центральной Америки) с целью во что бы то ни стало «отрапортовать» о запуске проекта, пусть даже и в усеченном виде («ALCA - light») к президентским выборам 2004 г. Императивы экономической взаимозависимости неизбежно будут требовать дальнейшего продвижения по пути образования АЛКА. При этом отдельные структурные компоненты новой интеграционной схемы уже созданы.

С 1 января 1994 г. функционирует Североамериканская зона свободной торговли (НАФТА), куда входят США, Канада и Мексика. НАФТА представляет собой региональное интеграционное объединение, по многим экономическим параметрам приблизительно равное Европейскому Союзу, а по отдельным - даже превосходящее его. Процесс интеграции в рамках НАФТА сделал Мексику еще более «привязанной» к североамериканскому хозяйственному комплексу. Однако реальные интересы Мексики толкают ее к расширению экономических и политических связей с другими странами региона и за его пределами.

Третьим направлением реструктуризации межамериканской системы стала попытка реформировать существовавшие военно-политические механизмы безопасности. Наиболее сложной проблемой современных межамериканских отношений в 90-е годы, как показала практика, стала выработка новой концепции безопасности, которая соответствовала бы постулату о «единстве интересов» обеих Америк в принципиально новых условиях. Эта задача усложнилась еще с конца 60-х годов XX столетия, когда понятие «безопасность» в политическом дискурсе крупнейших и наиболее влиятельных стран региона (Аргентина, Бразилия, Чили, Мексика, Перу, Венесуэла, Колумбия) стало выходить за рамки военно-политических отношений и постепенно включать в себя элементы социально-экономической, экологической, научно-технической, информационной и культурной сфер жизни [16, c. 15].

Распад мировой системы социализма повлек за собой необходимость пересмотра старой концепции, формально действовавшей с 1947 г. и основанной на юридическом механизме Межамериканского договора о взаимной помощи (МДВП). Новые реалии 90-х годов обнажили дуализм ситуации, когда латиноамериканские страны, на словах следуя основным постулатам межамериканской доктрины, на деле стремились воспользоваться ею для привлечения внимания США к более насущным элементам их безопасности: борьбе с бедностью, недостаточным экономическим развитием, научно-технической отсталостью и культурно-информационной зависимостью. Именно эти глубинные причины таких явлений, как политическая нестабильность, рост преступности, терроризм, контрабанда оружия и наркотиков все чаще оказывались во главе угла латиноамериканских подходов.

Радикальное противодействие новым вызовам безопасности с точки зрения большинства стран региона предполагало борьбу с такими глубинными факторами, что, в свою очередь, невозможно без перевода основ межамериканского сотрудничества на уровень равноправия, характеризующийся большим пониманием интересов стран региона со стороны США. Но Вашингтон оказался не готовым к отказу от позиции доминирования, навязывания собственных интересов и ценностей в качестве приоритетных. Смыслом новой политики безопасности, предложенной США странам региона в начале 90-х годов, был отказ последних от поиска цивилизационно-обусловленных альтернатив американской «универсальной» политико-экономической модели («свободный рынок - представительная демократия»); низведение их вооруженных сил до уровня полицейских формирований; ущемление их государственного суверенитета с целью обеспечения для себя «законного» права на вмешательство во внутренние дела под предлогом «помощи» в борьбе с преступностью, наркотрафиком и терроризмом, в целях «восстановления демократического порядка», «обеспечения прав человека и национальных меньшинств» и т.д.[17, c. 5]

В этих условиях процесс разработки единой концепции безопасности Западного полушария в период 1990 - 2003 гг. носил достаточно драматический характер. Первая попытка, предпринятая комиссией, созданной ОАГ ad hoc для решения этой задачи в 1995 г., закончилась ничем. Осознавая сложность увязки двух взаимоисключающих подходов, ОАГ приняла в том же году решение о создании постоянной комиссии по вопросам безопасности с «открытым» мандатом. Параллельно США попытались вывести дискуссии за рамки ОАГ, поскольку на всех последних сессиях Генеральной ассамблеи приверженность стран региона демократии и основным принципам прав и свобод человека традиционно увязывалась с необходимостью обеспечения суверенитета и невмешательства, обеспечением интегрального развития, борьбой с бедностью и т.д.

Идея регулярного созыва конференции министров обороны стран Западного полушария впервые была реализована в июле 1995 г. в Вильямебурге (США), но на ней не удалось преодолеть патовой ситуации: стороны, как правило, соглашались со списком новых вызовов безопасности и расходились в определении причинно-следственных связей между ними и в «порядковом номере» каждого в соответствующем документе.

При этом обозначилась любопытная закономерность: в документах межлатиноамериканских и некоторых трансрегиональных встреч (саммиты Группы Рио, Меркосур, Иберо-американского сообщества, конференции Меркосур - ЕС и др.) традиционно на ведущие места в этом списке выносились «первичные факторы» (бедность, неравенство, неэквивалентный обмен и т.д.), тогда как в межамериканских документах («саммиты Америк», конференции министров обороны и т.д.) они фигурировали на втором плане [18, c. 12].

Этот вынужденный компромисс в значительной степени был связан с еще не исчерпанными надеждами государств региона на сотрудничество с США в рамках проекта АЛКА, иначе противоречия по вопросам безопасности давно вышли бы за рамки официально фиксируемого «взаимопонимания». Благодаря этому Соединенным Штатам удалось принять в ОАГ документ, более соответствующий их подходу к проблеме межамериканской безопасности.

К началу нового века латиноамериканским странам все же удалось осуществить ряд мер и принять несколько конвенций, в целом способствующих консолидации их общей позиции по проблемам безопасности. Ими была завершена разработка региональных программ по борьбе с коррупцией, наркотрафиком, терроризмом и бедностью, а также с нелегальным производством и контрабандой оружия; принята межамериканская программа устойчивого развития, основанная на «широком» комплексном подходе к безопасности.

Реанимация МДВП, пребывавшего в «замороженном» состоянии после англо-аргентинского конфликта в Южной Атлантике 1982 г., не означала возвращения к временам «холодной войны». Оживление безнадежно устаревшего договора было скорее жестом поддержки США со стороны стран региона сразу после терактов 11 сентября. Сегодня для блокирования нежелательных для них вашингтонских инициатив, если таковые возникнут, страны Латинской Америки могут воспользоваться правилом принятия решений большинством в 2/3 голосов, а также опереться на созданные ими параллельные структуры (Группа Рио) [19, c. 19-20].

Таким образом, налицо серьезнейшие противоречия между двумя Америками, касающиеся «ценностного» наполнения межамериканской концепции безопасности, а также конкретной политической практики на ее основе, что не позволяет говорить о единстве интересов в этом вопросе.

1.3 Интересы США в Западном полушарии

Последние десятилетия проходили под знаком фундаментальной перестройки всей системы экономических отношений США с латино-карибским регионом. Ее суть определялась тем, что в отличие от предыдущего этапа, когда латиноамериканские страны выступали просто как обычный объект экономической экспансии США, нацеленной на эксплуатацию природных богатств, сельскохозяйственных ресурсов и рынков сбыта, в современных условиях на повестку дня поставлены принципиально новые задачи комплексного освоения экономического потенциала региона, использование его возможностей как для повышения конкурентоспособности североамериканского капитала на внутреннем рынке США, так и для укрепления его позиций на мировых рынках.

Одновременно начал меняться подход и к оценке роли ведущих латиноамериканских стран в глобальных планах Вашингтона. Эти страны стали рассматриваться как субъекты мировой политики и потенциальные партнеры по реализации стратегического курса, рассчитанного на консолидацию политического и утверждение экономического доминирования США. Подобная эволюция была результатом как крупномасштабных операций транснациональных корпораций США, так и усилий, прилагавшихся на межгосударственном уровне [20, c. 21].

90-е годы ознаменовались резким расширением инвестиционной деятельности североамериканского капитала в регионе. За период 1990 - 2004 гг. общая сумма его инвестиций превысила 200 млрд. долл., что примерно в 2,5 раза превосходило размеры накопленных инвестиций США в регионе в конце 80-х годов. На долю американских ТНК здесь приходилось около одной трети всех иностранных инвестиций, осуществленных в этот период.

Заметно расширилась отраслевая структура американских инвестиций. ТНК США приняли активное участие в процессе приватизации государственных предприятий во многих странах Латинской Америки, что дало им возможность укрепиться в ряде отраслей сферы обслуживания (финансово-банковском секторе, электроэнергетике, газоснабжении, телекоммуникационных системах). В частности, лидирующее положение в регионе заняли такие известные американские банки, как Citibank, Fleet Boston Financial Corp, ныне вошедшая в состав Bank of America, J.P. Morgan, Chase, мощная энергетическая компания «AES Corp», телекоммуникационная компания «Bell South» и др.[21, c. 5]

Существенно повысилась роль американского капитала и во внешней торговле латиноамериканских стран. Товарооборот США с регионом рос ускоренными темпами. Если в начале 70-х годов латиноамериканский экспорт в США несколько отставал от экспорта в Западную Европу, то в 2002 г. он в четыре раза превышал общий объем вывоза в западноевропейские страны. Американские компании возглавили список 200 ведущих иностранных экспортеров, которые осуществляли интенсивный процесс транснационализации внешней торговли региона. Удельный вес этой группы компаний в общем вывозе повысился за период с 1990 по 2002 г. с 25% до 42%.[22, c. 6]

В целом можно констатировать, что американскому капиталу удалось за последние полтора десятилетия существенно расширить базу своих экономических позиций в Латинской Америке. При этом речь идет не только о чисто количественных, но и о серьезных качественных подвижках. Они связаны, прежде всего, с существенными сдвигами в соотношении сил между национальным сектором и сектором иностранного предпринимательства в пользу последнего.

Хотя в начале текущего десятилетия в силу неблагоприятной хозяйственной конъюнктуры в США и во многих странах региона иностранные компании столкнулись с заметным сокращением сбыта, это, видимо, не внесло принципиальных изменений в соотношение сил основных предпринимательских секторов [23, c. 37].

Усилия частнопредпринимательского сектора США по расширению экономических позиций в Латинской Америке активно поддерживались по государственной линии. Главная цель экономической стратегии США сводилась к созданию в регионе условий, благоприятных для деятельности американских компаний. Сердцевиной этой стратегии в 80-е годы стала крупномасштабная поддержка там идей неолиберализма, которая осуществлялась как на основе интенсивного взаимодействия с международными финансовыми организациями (прежде всего Международным Валютным Фондом и Всемирным Банком), так и в форме целенаправленных действий американской дипломатии.

Разумеется, переход к неолиберализму мыслился Вашингтоном как широкий стратегический маневр, который должен был в первую очередь обеспечить решение ключевых задач ускорения экономического и социального развития Латинской Америки, заложить предпосылки для ее дальнейшего хозяйственного и политического сближения с центрами капитализма. На этом фоне обретение иностранным (в том числе и американским) капиталом возможностей для максимально широкого проникновения в регион выглядело лишь как одно из сравнительно второстепенных производных неолиберальной модели [24, c. 21].

Однако в реальной жизни позитивный эффект неолиберализма оказался достаточно узким и краткосрочным. Он породил в латиноамериканской экономике комплекс негативных явлений: предопределил рост неустойчивости и обострил многие ключевые хозяйственные и социальные проблемы, привел к заметному усилению ее транснационализации (в том числе усугубил ее зависимость от североамериканских ТНК), способствовал интенсификации экономической эксплуатации региона. Комментируя эти явления, бывший исполнительный секретарь Экономической комиссии ООН для Латинской Америки и Карибского бассейна (ЭКЛАК) Хосе Антонио Окампо в одном из недавних выступлений отмечал: «В последней четверти века экономическая политика региона имела в своей основе два принципа: во-первых, констатация того, что проводимая государством индустриализация оказалась неэффективной; и, во-вторых, осознание того, что для придания экономике динамизма и конкурентоспособности необходима либерализация рыночных сил. Эти принципы пришли в столкновение с действительностью. За последние 25 лет результаты экономического развития оказались наихудшими, темпы роста были значительно ниже, чем в период импортозамещающей индустриализации. Фактически экономический разрыв между Латинской Америкой и промышленно развитыми странами вновь углубился» [25, c. 9].

Вполне очевидно, что подобные результаты не могли не вызвать глубокого разочарования в неолиберальной модели и породили со стороны широких политических и общественных кругов требования ее фундаментального пересмотра. В сложившихся условиях латиноамериканский курс США претерпевает важную эволюцию. Его основой становится блоковая стратегия. Конкретными шагами на пути реализации этой стратегии становятся известная «Карибская инициатива», образование Североамериканской ассоциации свободной торговли (NAFTA), заключение соглашений о свободной торговле с рядом карибских центрально-американских и андских стран, выдвижение проекта создания Общеамериканской зоны свободной торговли (ALCA). Эти шаги были направлены на достижение двуединой цели: во-первых, попытаться сохранить основы функционирующей неолиберальной модели, обеспечивающей, по мнению Вашингтона, оптимальные возможности для стратегического воздействия на основные направления социально-экономического развития региона; во-вторых, приступить к постепенному подтягиванию латиноамериканских и карибских стран в свой ближайший политический и хозяйственный резерв, образовать в Западном полушарии на базе развития различных форм взаимозависимости замкнутое экономическое пространство, где американский капитал пользовался бы серьезными преимуществами по сравнению с ведущими конкурентами [26, c. 85].

Однако реализация этих планов столкнулась с существенными трудностями. Они были вызваны как самим характером и содержанием американских инициатив, так и некоторыми привходящими факторами. Важная особенность экономической стратегии США в регионе и, прежде всего, ее основы - проекте создания ALCA - состояла в том, что она во многом была ориентирована на получение односторонних преимуществ и выгод для североамериканского капитала.

Серьезным препятствием для реализации стратегических планов США стало жесткое противостояние с Бразилией. Последняя не только выступила в качестве главного оппонента ключевых положений проекта АЛКА, но и небезуспешно обеспечивала на базе блока Меркосур координацию действий ведущих южноамериканских стран. Фактически столь непримиримая позиция Бразилии определялась не только судьбой данного конкретного проекта, но и далекоидущими стратегическими расчетами: стремлением добиться утверждения своего лидерства в Южной Америке и, более того, претензиями на статус мировой державы. Поэтому попытки американской дипломатии путем частичных уступок в ходе переговоров найти желаемый компромисс не принесли успеха [27, c. 96].

Наконец, определенную деструктивную роль играли антиамериканские маневры западноевропейских стран, весьма ревниво следящих за попытками США консолидировать свои позиции в Латинской Америке и таким образом потеснить их как основных конкурентов в регионе. Евросоюз заметно активизировал свои усилия как в форме заключения соглашений о свободной торговле с отдельными латиноамериканскими странами (Мексикой, Чили), так и путем введения в практику регулярных встреч на высшем уровне между членами ЕС и Меркосур. Сложившееся положение вынудило США прибегнуть к новой тактике реализации их стратегических планов в Латинской Америке.

Трудности, которые возникли на пути осуществления экономической стратегии США в регионе, видимо, не были слишком большой неожиданностью. Они прогнозировались и американскими деловыми кругами, и дипломатией Вашингтона, которые уже на старте переговоров о создании общеконтинентального экономического блока отдавали себе отчет в том, что это будет скорее всего достаточно длительный процесс, включающий ряд этапов [29, c. 391].

Следует признать, что США проявили готовность учитывать определенные экономические интересы южного соседа, его стремление добиться ускорения хозяйственного прогресса, модернизировать структуру экономики, обеспечить расширенный приток иностранных инвестиций равно как и решение проблем миграции мексиканской рабочей силы в США, предоставление более широких возможностей доступа на американский рынок для мексиканской продукции.

Разумеется, было бы неверно односторонне подходить к оценке отмеченных явлений, не видеть за ними важных элементов растущей взаимозависимости. К их числу относится возросшая роль Мексики как поставщика жидкого топлива в США. В последние годы она выдвинулась на первое место среди экспортеров нефти, обойдя таких традиционных лидеров, как Венесуэла и Саудовская Аравия. Американские предприятия постепенно расширяют производственные контакты и кооперационные связи с местным капиталом, что в определенной мере меняет их чисто анклавный характер, усиливает степень сцепления с национальной экономикой и рождает важные элементы взаимодействия и взаимозависимости. В условиях резкого обострения конкуренции на рынке США, в частности со стороны китайских поставщиков, встает вопрос качественной перестройки мексиканских сборочных предприятий, повышения их конкурентоспособности, что, видимо, возможно лишь на базе их модернизации, большей автономии в принятии решений, внедрения новейших технологий, расширения взаимодействия с национальным сектором экономики. Однако при всей важности этих новых элементов возникающие отношения взаимозависимости носят преимущественно асимметричный характер и не меняют сущности стратегических задач, реализуемых в Мексике североамериканским капиталом [30, c. 396].

Что касается подхода США к странам Центральной Америки и Карибского бассейна, то он строится в основном на базе мексиканской модели с определенной корректировкой на слабость политических и экономических позиций этих стран. А это дает североамериканскому капиталу возможность в меньшей степени считаться с их национальными интересами.

В середине 90-х годов это взаимодействие (в его основе лежал фактор дешевизны рабочей силы) было дополнено сотрудничеством в высокотехнологичных отраслях (производство электрооборудования и электронной техники, программного обеспечения, медицинских инструментов и аппаратуры). Ряд ведущих корпораций электронной промышленности США («Intel», «Motorola», DSC Communications Corporation, «Sawtec Menimac») создали в регионе свои сборочные предприятия, которые развернули довольно масштабное производство и высокими темпами наращивают поставки продукции на североамериканский рынок (так, в Коста-Рике в 90-е годы возникло около 50 предприятий по сборке электронной аппаратуры с общей численностью занятых 10 тыс. человек). Продукция этих предприятий заняла ведущее место в коста-риканском экспорте, ее удельный вес превышает 40% [31, c. 9].

Эти процессы привели к заметному расширению и укреплению позиций североамериканского капитала в регионе. За последние 15 лет его инвестиции в странах Карибского бассейна составили примерно 20 млрд. долл., а в странах Центральной Америки около 15 млрд. долл. (их удельный вес в общей сумме иностранных инвестиций был равен 65%). Заметно усилились все формы торговых привязок региона к североамериканскому рынку. Доля США в торговле многих стран Центральной Америки и Карибского бассейна существенно возросла. За период с 1990 по 2002 г. удельный вес США в экспорте Гондураса увеличился с 52,8 до 69%, Коста-Рики - с 45,7 до 49,6%, Доминиканской Республики - с 66,8 до 85,0% [32, c. 8].

Подобная ситуация не является случайной. Используя большую заинтересованность стран региона в расширении экономического взаимодействия с США и растущую мощь своих экономических позиций, американские ТНК по многим ключевым вопросам нередко занимают бескомпромиссные позиции, фактически игнорируют экономические интересы партнеров. Особо обращают на себя внимание сугубо анклавный характер деятельности большинства американских сборочных предприятий в регионе, их глубокая изолированность от национальной экономики. Попытки центральноамериканских и карибских стран добиться увеличения национального вклада в производственные процессы иностранных предприятий в большинстве случаев блокируются. Констатируя эти факты, эксперты ЭКЛАК отмечают иллюзорность многих процессов, которые трактуются в Центральной Америке и странах Карибского бассейна как реальные достижения. «Этим странам, - говорится в одном из последних исследований ЭКЛАК, - удалось привлечь звенья международных производственных комплексов ведущих ТНК США, которые стремятся снизить свои издержки, с тем, чтобы выиграть в борьбе с азиатскими конкурентами на внутреннем американском рынке. К сожалению, этот успех не принес реальных результатов в плане повышения уровня промышленного и технологического развития этих стран».

Таким образом, в рамках Мезоамерики и Карибского бассейна сформировано подконтрольное американскому капиталу экономическое пространство, которое более или менее подготовлено к интеграции с США на предлагаемых Вашингтоном условиях. Это пространство противопоставляется остальным странам Латинской Америки и служит опорным плацдармом для реализации стратегических планов США общеконтинентального масштаба [33, c.45].

Возглавляемая Бразилией южная группировка, включающая государства Южного конуса и андские страны, является также объектом пристального внимания США. С учетом жесткого противостояния с Бразилией практическая линия США здесь состоит в том, чтобы с помощью активизации двусторонних отношений подтянуть к северной группировке отдельные страны (Чили, имеющую со всеми членами NAFTA соглашения о свободной торговле, возможно, некоторых членов Андского сообщества, с которым США также ведут переговоры о заключении соглашения о свободной торговле).

В то же время возрастающее значение придается усилиям, нацеленным на то, чтобы трансформировать противостоящую группировку изнутри: воздействовать на характер внутренних процессов, протекающих в отдельных звеньях и секторах экономики, стимулировать противоречия между ведущими членами Меркосур и других группировок. Ключевая роль в этом плане отводится крупному частнопредпринимательскому капиталу США. Центральным направлением его деятельности является экономика Бразилии.

2. ВЛИЯНИЕ США НА ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ В ЗАПАДНОМ ПОЛУШАРИИ

2.1 Подходы, методы и инструменты внешней политики США в реализации гегемонии в Западном полушарии

Современный мир, международная экономика формируются при развитии двух противоположных тенденций: с одной стороны, происходит глобализация и рост взаимодействия мировых финансово-экономических связей, а с другой - наблюдается фрагментация международных отношений, создание торгово-инвестиционных блоков. В Латинской Америке, учитывая ее особое геополитическое положение и социально-экономическую историю, формирование блоков идет непросто, с прорывами и отступлениями. Немалое воздействие на эти процессы оказывает политика Вашингтона, издавна стремившегося направлять развитие стран региона, особенно их объединенный блоковый потенциал, в нужное ему русло. Раскрытие характера этих взаимоотношений дает возможность лучше понять динамику и стиль развития латиноамериканских государств, их место в современном мировом хозяйстве.

К любому виду объединения своих южных соседей США традиционно относились настороженно, видя в нем нежелательное усиление защитных мер, а следовательно определенную опасность своему доминированию. В немалой степени такая исторически выверенная стратегия помогала северному гиганту сохранять местное и глобальное превосходство, подчинять регион своим планетарным планам. Если доля Канады, например, в прямых капиталовложениях США сократилась с 21% в 1980 г. до 9% в 2002 г., то аналогичный показатель в Латинской Америке за тот же период остался неизменным - 18%, а в абсолютных размерах сумма прямых американских инвестиций там выросла с 39 млрд. долл. до 272 млрд1 . Такие инъекции капиталов, естественно, приносят США немалые прибыли, и они не хотели бы подвергать их опасности [34, c. 6].

Основообразующие принципы политики США в Западном полушарии были заложены еще в начале XIX в., в период крушения испанско-португальской колониальной системы и формирования новых самостоятельных государств. Хрестоматийным примером стала обнародованная в 1823 г. президентом Дж. Монро декларация, в которой говорилось о делении мира на две сферы влияния - европейскую (с сильной тогда Великобританией) и американскую. Западное полушарие провозглашалось объектом внимания США, их общей безопасности: «Америка для американцев».

Первой силу «доктрины Монро» почувствовала Мексика. В 1845 г. мексиканский Техас был захвачен США, а после американо-мексиканской войны 1846 - 1848 гг. страна лишилась свыше половины своей территории с ее богатыми природными ресурсами, в том числе нефтью. Сильное давление на рубеже столетий испытывали другие южные соседи США [35, c. 14].

Основные механизмы разъединения латиноамериканских стран в период между двумя мировыми войнами XX в. находились в руках филиалов американских, а также английских корпораций, которые оказывали многостороннее воздействие на экономическую внутреннюю и внешнюю политику южных соседей. Они делали их воспроизводственный процесс зависимым от целей и конкретных интересов материнских компаний, общих ориентиров международного курса США.

Если после Второй мировой войны в финансово-инвестиционной сфере Латинской Америки, где была национализирована германская собственность, США занимали сильные позиции, то во внешней торговле их положение здесь заметно ослабевало. В целях сокращения транспортных и других расходов страны региона стремились все активнее вести товарообмен друг с другом, что не устраивало главного партнера ни как экспортера, ни как импортера, а в широком плане и в качестве инвестора.

С середины XX в. главное внимание США сосредоточилось на происходивших в Латинской Америке интеграционных процессах. Усиливавшиеся объединительные тенденции вызывали настороженность северного соседа, чье всеобъемлющее влияние в Западном полушарии подвергалось ревизии. На разных этапах отношение США к данной проблеме было различным и неоднозначным применительно к конкретным блокам [36, c.16].

Особое геополитическое расположение стран Центральной Америки сделало их историю весьма напряженной. Разрозненные, нередко враждующие между собой, они издавна стремились к объединению. Первые шаги в этом направлении были предприняты еще в начале XIX в.: в 1824 г. Гватемала, Гондурас, Никарагуа, Сальвадор и Коста-Рика образовали Федеративную республику Центральной Америки, которая просуществовала 15 лет. После ее распада отмечалось по меньшей мере 25 попыток создать сообщество, но внутренние противоречия, а главное давление извне («разделяй и властвуй») мешали налаживанию плодотворного сотрудничества. При этом США, исходя из своих намерений построить межокеанский канал, систематически препятствовали подключению Панамы к объединительным процессам.

Новый импульс в развитии субрегиональной интеграции был дан в 1951 г., когда возникла Организация центрально-американских государств (ОЦАГ). В «Сан-Сальвадорской хартии» говорилось о развитии политического, экономического и культурного сотрудничества. Однако вмешательство извне не позволило Панаме присоединиться к ОЦАГ, а сами цели организации постепенно были деформированы.

Следующий шаг был предпринят в 1958 г., когда появилось соглашение о промышленном объединении «пятерки» уже в русле экономической интеграции. Наконец, в 1960 г. был подписан договор о создании Центральноамериканского общего рынка (ЦАОР). Свое название блок получил по конечной цели сближения - не только ликвидировать внутренние торгово-таможенные барьеры, но и создать единую энергетическую систему, своего рода общий экономический каркас, фактор обеспечения хозяйственной самостоятельности (в эпоху высоких технологий - в чьих руках находятся рычаги энергетики, у того и реальная власть). Именно энергетическая независимость и вызывала беспокойство супердержавы [37, c.65].

В последнее время тема интеграции присутствует на всех субрегиональных форумах и конференциях. Неослабевающий интерес проявляют к ней и США. Для них это сообщество после Мексики и Бразилии занимает третье место во внешней торговле с Латинской Америкой, и с ним они имеют постоянный актив торгового баланса.

Одним из свидетельств активной позиции США в данном направлении явился визит президента Дж. Буша в Сальвадор в марте 2002 г., во время которого совместно с другими руководителями сообщества обсуждалась возможность подписания соглашения о создании совместной зоны свободной торговли (ЗСТ). В стране и в субрегионе проводились многочисленные протестные акции, что создавало сложную обстановку для переговоров. Представители профсоюзов и крестьянских организаций утверждали, что ЗСТ приведет к усилению несправедливой конкуренции с национальным производством, и без того находящимся под угрозой истребления, что вместо создания новых рабочих мест вызовет опасный рост безработицы.

Последующие переговоры между представителями США и сообщества проходили в начале 2003 г. в Коста-Рике. На них высказывались те же опасения о возможности гибели мелкого и среднего производств, которые в условиях рыночной открытости и противоборства с американским бизнесом могут стать жертвами конкуренции. Особую тревогу вызывала практика государственного субсидирования сельского хозяйства в США, что ставит местных производителей в неравное и крайне тяжелое положение, учитывая, что аграрный сектор остается основой экономики субрегиона. В результате напряженных диспутов согласие так и не было достигнуто [38, c. 22].

Значительный резонанс имел IV Месоамериканский форум, состоявшийся в середине 2003 г. в г. Тегусигальпа (Гондурас) и посвященный проблеме свободной торговли. Наиболее распространенные суждения касались деятельности ТНК (зона свободной торговли - инструмент накопления

капитала транснациональными компаниями), выгод северного гиганта (ЗСТ - часть новой стратегии национальной безопасности США), общей критики принципов свободной торговли (не лучший путь интеграции латиноамериканских стран). Но и в ходе форума конкретных решений выработано не было.

Трудный, напряженный поиск компромиссов завершился подписанием в мае 2004 г. соглашения между США и пятью странами о создании Центрально-американской зоны свободной торговли (CAFTA), в августе того же года к ней присоединилась Доминиканская Республика. С Панамой было решено вести параллельные двусторонние переговоры о либерализации внешнеэкономических отношений. В июле 2005 г. конгресс США одобрил соглашение о CAFTA с участием своей страны, узаконив таким образом американское влияние в этом стратегически важном субрегионе.

Однако по большому счету основные деловые и политические интересы США фокусировались на Южной Америке, где находятся такие потенциальные лидеры, как Бразилия и Аргентина. А там по мере развития национальных экономик и роста неудовлетворенности чисто рыночной моделью все отчетливее проявляется стремление к самостоятельному пути [39, c. 42].

С самого начала образования в 1991 г. данного блока власти США стали обращать пристальное внимание на четверку (Бразилия, Аргентина, Уругвай и Парагвай), стремившуюся развивать региональную интеграцию в собственных интересах. Особый акцент делался на Бразилию, восходящего флагмана развивающегося мира.

Появление интеграционного сообщества Южного конуса побудило США ускорить процесс формирования Североамериканской зоны свободной торговли (НАФТА), объединившей в 1994 г. США, Канаду и Мексику.

Вопреки интересам США Меркосур стал активно устанавливать деловые связи с регионами и странами. К их числу относится развитие в русле «межрегиональной ассоциации» торгово-инвестиционных отношений с Евросоюзом. Ось Бразилиа - Буэнос-Айрес созвучна оси Бонн - Париж. Возникновение Меркосур - это и свидетельство преодоления давнего, подчас острого аргентинско-бразильского соперничества.

США, которые не одно десятилетие осуществляют экономические санкции против Кубы, недовольны тем, что Меркосур установил деловые связи с этой страной. Правительственные делегации Бразилии и Аргентины в 2003 г. совершили поездки на Кубу, где были подписаны торговые соглашения. Не устраивает США и то, что одним из итогов визита президента Бразилии в Гавану в кубинском секторе Мексиканского залива началась глубоководная разведка нефти.

Наконец, Вашингтону не нравится стремление Меркосур превратиться в широкое Южноамериканское сообщество наций (ЮАСН), о чем было объявлено в конце 2004 г., и которое вступило в силу уже с января 2005 г. Его образовали 12 государств, представлявшие три блока - Меркосур, Андскую группу (ныне Андское сообщество наций) и частично КАРИКОМ. Речь в данном случае идет не только о создании зоны свободной торговли в масштабах всей Южной Америки с единой валютой, но и о политическом сцеплении путем формирования южноамериканского парламента. Такие намерения способны не только ограничить (хотя бы относительно) внешнеторговое присутствие США и сферу обращения доллара в важном для них регионе, но и сузить возможности политического влияния Вашингтона [40, c. 9].

В качестве средства ослабления Меркосур власти США стали и здесь насаждать либеральную модель развития экономики, которая была призвана расширить диапазон присутствия американских торговых и инвестиционных структур, регулирующую роль государства.

Особое недовольство США вызвало подписание двумя ведущими странами в сентябре 2005 г. экономического соглашения с Венесуэлой. Сумма соглашения с Бразилией составила 4,7 млрд. долл. Она включала строительство нефтехимического завода в бразильском штате Пернамбуко и разработку газовых месторождений в Венесуэле.

Увеличение разрыва в уровнях экономического развития между странами Латинской Америки и индустриальными центрами, оттеснение национального капитала в ключевых отраслях хозяйства, а также рост социальной напряженности в регионе нашли отражение в истощении политических ресурсов у правых партий в Бразилии и Аргентине. Приход там к власти руководителей левоцентристского толка побудили США усилить внимание к этим ключевым странам Южной Америки. В 2005 г. президент Дж.Буш посетил оба государства, и в ходе переговоров в числе прочих обсуждалась тема интеграции [41, c. 25].

Отношения США с Мексикой, их единственным непосредственным латиноамериканским соседом издавна отличались сложностью и не только потому, что соприкасались два крайне различных экономических потенциала и во многом неодинаковые культурно-политические системы. Конкретные переговоры о создании по инициативе Вашингтона торгового мегаблока НАФТА (США, Канада и Мексика) были нелегкими, они длились три года, но геополитический фактор в конце концов победил: ведь исторически основная часть внешней торговли Мексики приходилась на США.

НАФТА - блок асимметричный, с явным креном в сторону США. На лидера приходится 9/10 общего ВВП и 3/4 взаимной торговли, что позволяет ему по существу управлять интеграционным процессом.

В НАФТА сложилась парадоксальная ситуация: по мере либерализации торговли, а также после «черного сентября» 2001 г. и начала в 2003 г. военных действий в Ираке ужесточается пропускной режим на границе США с Мексикой. После более чем десяти лет функционирования НАФТА в ней (свыше 3 тыс. км) наблюдается не только усиление личностно-таможенного контроля, но и появление новых проволочных заграждений со сторожевыми вышками, вооруженными солдатами, лазерными установками, беспилотными самолетами и т.д. Ежегодно при попытке перейти «на ту сторону» гибнут сотни мексиканцев. Также участились случаи депортации нелегальных граждан из США. Президент Буш назвал в 2005 г. проблему нелегальной иммиграции одной из приоритетных в стране, что, естественно, осложняет отношения двух партнеров по НАФТА [42, c. 96].

В целом позитивный, хотя и не лишенный трудностей и «пробуксовок» процесс региональной интеграции в Латинской Америке поставил перед США неизбежный вопрос об их роли в Западном полушарии. Формирование НАФТА явилось первым конкретным шагом на пути усиления влияния США в северной части полушария. За этим последовала задача расширения ЗСТ на весь регион, т.е. создания Всеамериканской зоны свободной торговли (АЛКА). Идея, как известно, была провозглашена в 1994 г. в Майами на первой встрече на высшем уровне государств Западного полушария.

2.2 Интеграционные процессы в Латинской Америке: роль и позиция США

Проблему общей региональной интеграции было бы неправильно рассматривать вне контекста общих взаимоотношений Латинская Америка - США. Северный гигант остается для латиноамериканских стран ближайшим и емким рынком сбыта и поставщиком технологии, пусть и не первого поколения. Что касается США, то значение Латинской Америки для них возросло в связи с новым раскладом сил на нефтяном рынке в результате войны в Ираке. В регионе существуют две «нефтяные» страны мирового значения - Венесуэла (член ОПЕК) и Мексика [43, c. 10].

Замысел суперсоюза («от Арктики до Антарктики») имеет уже давнюю и непростую историю, тесно связанную с тенденциями во внешней политике США, возникавшими во второй половине XX в. Он появился еще в 60-х годах прошлого столетия. Но тогда он не получил поддержку на юге. Там стремились идти своим объединительным путем. В результате Соединенные Штаты длительное время предпочитали действовать в разноликой Латинской Америке по формуле двусторонних отношений, считая ее для себя наиболее эффективной. Для каждой страны разрабатывались и использовались свои особые подходы, приемлемые для обоих партнеров. Постепенно отношение Вашингтона к интеграции с южными соседями менялось, он стал считать ее фактором стабилизации своего неспокойного тыла. Задача по-новому структурировать экономику и политику в Западном полушарии посредством АЛКА становилась все более значимой, а ее решение казалось возможным.

В 1990 г. президент США Дж. Буш-старший выдвинул ряд инициатив на данном направлении. Однако первая встреча в верхах, где обсуждалась конкретная задача создания АЛКА, состоялась лишь в конце 1994 г. при президенте Б. Клинтоне, когда уже вступила в силу НАФТА. На этом саммите 34 страны Северной и Южной Америки (кроме Кубы) высказались за то, чтобы посредством постепенной ликвидации торгово-инвестиционных барьеров подготовить к 2005 г. все необходимые условия для формирования полупланетарной финансово-экономической зоны с населением свыше 800 млн. человек и общим ВВП более 12 трлн долл. [44, .c 11]

Отведенный десятилетний срок казался вполне реальным, и перспектива объединения выглядела ясной и прогнозируемой, учитывая, что США тогда переживали неординарный по продолжительности подъем экономики (высокие темпы роста при низкой инфляции). На этом фоне задача «взять на довольствие», если потребуется, весь комплекс южных соседей, включая страны с нелегким долговым бременем, казалась вполне решаемой. К тому же только что вступившая в действие НАФТА обнаруживала явный динамизм и служила своего рода примером для остальных потенциальных участников всеамериканского проекта. Некоторое неудобство создавал лишь блок Меркосур с его особым, сохраняющим элементы внутренней самостоятельности, путем вхождения в АЛКА.

Иное положение начало складываться в XXI в. В 2001 г. дефицит платежного баланса США по текущим операциям превысил сумму в 400 млрд. долл. (330 млрд. в 1999 г.). Супергигант стал обнаруживать слабости и на других направлениях - замедлились темпы роста, сильно вырос бюджетный дефицит, возникли трудности на фондовых биржах, в инвестиционной сфере, неприятности с оттоком краткосрочных капиталов. В целях приостановки рецессии Центральный банк в 2001 г. свыше десяти раз снижал учетную ставку (подобного не было в кризисные 1990 - 1991 гг.). Валовой федеральный долг в 2002 г. достиг 6,2 трлн. долл. и продолжал увеличиваться [45, c. 12-13].

В таких условиях отношение США к интеграции с Латинской Америкой стало не столь однозначным, как в предшествовавшее десятилетие. Изменились приоритеты их геополитических интересов, на передний план выдвинулись ближневосточные проблемы, частично азиатские. Переговоры в рамках АЛКА замедлились, отодвинулись на второй план, уступив место контактам по схеме страна - страна или страна - субрегион, например, США - ЦАОР. Слишком глубокими оказались потенциалы и разногласия в целях договаривающихся сторон.

Подобное замедление не означало официального изменения установленного срока завершения переговоров по АЛКА. Но их непростой ход и характер во многом стали зависеть от двух основных аспектов: с одной стороны, от содержания внешнеполитических обещаний в период предвыборной президентской кампании в США (2004 г.) и их последующего претворения в жизнь, а с другой - от уровня компромиссов на переговорах с лидерами Меркосур, где с 1 января 2003 г. во главе стратегического локомотива этого объединения - Бразилии оказался новый, необычный президент с отчетливо выраженными целями превратить свою страну и весь блок в активный субъект глобализующегося мира с намерениями защищать национальные и межнациональные интересы, обеспечивать региональную безопасность. Не стоит игнорировать и тот факт, что в самобытном латиноамериканском сближении почти всегда присутствовали элементы антиамериканского настроя [46, c. 22].

Одно из острых разногласий между США и Меркосур, равно как с другими объединениями, по-прежнему связано с американскими правительственными субсидиями собственным фермерам, наносящими большой урон южноамериканскому сельхозэкспорту и противоречащими принципам рыночных отношений. И, конечно, с опасениями, продиктованными общим разрывом в конкурентоспособности товаров и продуктов разнородных экономик.

Давние и многомиллиардные субсидии, официально предоставляемые правительством США с 1985 г., когда была обнародована Программа стимулирования товарного экспорта, являются предметом длительного противостояния в Западном полушарии и не только там. Рассчитанная первоначально на три года указанная программа затем продлевалась, все больше укрепляя конкурентные позиции американских экспортеров. Сильная поддержка со стороны американского государства своего сельского хозяйства, причем не только путем непосредственного финансирования, явилась в известной степени одной из причин активизации самостоятельных объединительных процессов в Латинской Америке.

Однако ни на конференциях министров торговли государств Западного полушария, ни на совещаниях в рамках ВТО (особенно на острой встрече в Канкуне в середине 2003 г.) противоречия преодолеть не удалось. По мнению Бразилии, именно аграрный протекционизм США тормозит дальнейшее движение в сторону АЛКА. На встрече в верхах в г. Пуэбла (Мексика), состоявшейся в феврале 2004 г., представитель США заявил, что защита американского сельского хозяйства не может быть предметом переговоров. Постоянные заявления США о неготовности менять свое законодательство по сельскому хозяйству - один из ключевых узлов противоречий между Южной и Северной Америкой [47, c. 38].

Непросто складываются и отношения США с Чили, несмотря на то, что с ней в 2003 г. было заключено соглашение о свободной торговле (вторая латиноамериканская страна после Мексики). До сих пор не отрегулирован вопрос об антидемпинговых пошлинах.

На встрече в верхах в Монтеррее (Мексика) в начале 2004 г. лидер Венесуэлы заявил, что «АЛКА - это не цель, а путь», что в данном виде этот проект непригоден для Латинской Америки, и поэтому ей нужно искать альтернативу24 . Президент Венесуэлы выдвинул идею создания новой модели интеграции в Южной Америке, основанной на общности проблем и целей, скорейшем объединении Меркосур и Андского сообщества наций. Он предложил сформировать «Лигу республик» в качестве альтернативы американским планам интеграции. Что касается АЛКА, то У. Чавес предложил на десять лет отложить подписание соответствующего соглашения, что позволило бы сократить существующий опасный разрыв между будущими партнерами.

Схожих взглядов придерживались и другие руководители. В организационном плане президент Бразилии высказался за формирование в Западном полушарии объединения по формуле «Союз союзов». А президент Аргентины для успешного функционирования АЛКА посчитал целесообразным, чтобы США разработали для Латинской Америки свой «План Маршалла», как они это сделали для Европы после Второй мировой войны.

Участие в АЛКА южные соседи США связывали также с решением ряда конкретных задач, таких, как получение беспошлинного доступа своих товаров на американский рынок, широкое привлечение иностранного капитала, открывающего возможности для получения новейших технологий, ликвидация дискриминационной практики со стороны северного соседа. Иными словами, АЛКА рассматривалась ими в качестве одного из путей ускоренного прохождения этапа индустриального развития и создания в перспективе предпосылок для перехода в постиндустриальную фазу. Одновременно латиноамериканские страны, даже такие развитые, как Бразилия и Аргентина, опасались больших издержек от усиления конкуренции американских и канадских товаров после вступления в силу договоренностей об АЛКА [48, c. 10].

Для США создание АЛКА остается краеугольным камнем их политики на континенте. Трудное решение было принято ими в октябре 2004 г., когда в результате возникшего комплекса проблем представитель Министерства торговли США объявил, что подписание соглашения об АЛКА, намеченное на январь 2005 г., не состоится. Новые сроки установлены не были, хотя подразумевалось, что переговоры по данному вопросу будут продолжены [49, c. 11].

Таким образом, можно заключить, что цели США и их союзников по НАФТА, с одной стороны, и основного массива стран Латинской Америки, с другой, в том, что касается АЛКА, не только не совпадали, но и существенно расходились. Это фундаментальное противоречие суперпроекта неизменно оказывало влияние на его судьбу в самых различных проявлениях.

3. ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ ГЕГЕМОНИИ США НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ

3.1 Реакция стран Западного полушария на гегемонию США: роль Кубы и Венесуэлы

Сложности и противоречия современного этапа развития международных хозяйственных отношений отчетливо видны на примере экономических связей Латинской Америки с США. Соединенные Штаты как бы возвращаются к неприятному периоду после вьетнамской войны, когда они были ослаблены экономически и духовно. Латинская Америка, наоборот, укрепляется, поворачиваясь в сторону социального баланса и справедливости. По мере развития региональной интеграции с ее необычными тенденциями, схватками, отступлениями и прорывами характер этих связей приобретает новые контуры. Похоже, что столь ухабистый путь развития отношений двух геополитических партнеров сохранится и в обозримом будущем.

Несмотря на тернистый путь взаимодействия в Западном полушарии, на осложнившиеся отношения между Югом и Севером, стремление США к объединению в условиях обострившейся глобальной конкуренции, к сохранению южноамериканских рынков не затухало. На разрыв связей с супердержавой не шли и многие южные соседи. Показательной вехой в развитии масштабной интеграции явилась четвертая по счету «Встреча двух Америк», проходившая в ноябре 2005 г. в аргентинском курортном городе Мардель-Плата. На ней присутствовали лидеры 34 стран (кроме Кубы), которые должны были обсуждать ряд актуальных проблем от борьбы с бедностью до создания АЛКА [50, c. 12].

Главной темой обсуждения была судьба интеграции, американский проект которой в условиях изменения баланса сил переживал трудные времена. Попытка дать общую, единую для всех оценку АЛКА сорвалась в самом начале саммита, и связано это было с тем, что участники встречи фактически разделились на два сектора. В одном находились президент США и руководители 28 стран, в другом - лидеры Бразилии и ее союзников по Меркосур (Аргентины, Уругвая, Парагвая), к которым присоединился президент Венесуэлы. Совокупный валовой продукт первого сектора составляет 14,5 трлн. долл., второго - 2,2 трлн.

Вновь резкой критике подверглась аграрная политика США, а именно - предоставление американским фермерам государственных субсидий. Подобная практика продолжала способствовать тому, что положение на мировом рынке сельскохозяйственных товаров оставалось несбалансированным, непрочным, ориентированным на тех продавцов, за спиной которых стоит государство, причем сильное государство. Закономерно, что со стороны южноамериканских руководителей звучали требования к США отказаться от сельскохозяйственных субсидий, делающих экспортную продукцию южных соседей неконкурентоспособной. Одновременно высказывалось недовольство существующими у северного партнера ограничениями на импорт аграрной продукции из южных стран. Особое недовольство вызвано решением США, принятым в 2002 г., о субсидировании фермеров, занимающихся выращиванием генетически модифицированных культур, об их намерении подобным образом бороться с мировым голодом.

О важности данной проблемы свидетельствовало выступление представителя Аргентины, где сельское хозяйство по-прежнему играет важную роль как внутри страны, так и во внешней торговле. Выступая от имени «блока пяти», он заявил, что их группа может изменить свою позицию в отношении АЛКА, если США отменяет аграрные субсидии своим фермерам [51, c. 84].

Критические высказывания касались и общей политики Вашингтона в отношении своих южных соседей, нежелания считаться с их историко-социальными особенностями. Среди различных звучал и пессимистический прогноз о возможности превращения Латинской Америки в Атлантиду, т.е. в «архипелаг затонувших государств».

Среди стран Латинской Америки в «Группе 29» своеобразную позицию заняла Мексика, член НАФТА. В ходе жарких дискуссий ее представитель предложил формировать ЗСТ из тех стран, «которые этого пожелают». По мнению президента В. Фокса, «пятерка», вместо того, чтобы включиться в перспективные переговоры, плывет против общего течения. Без подключения к самой большой экономике мира, настаивал он, ее членам не удается победить бедность, более того, будучи изолированными, они станут еще беднее. На встрече звучала мысль о том, что у членов Меркосур аграрная продукция составляет важную часть их экспорта, и рынок США представляет для них немалый интерес. Требуется лишь, чтобы северный партнер облегчил доступ их товаров на свой рынок, согласно либеральным принципам ВТО, где он участвует совместно с южными соседями.

Что касается других стран Южной и Центральной Америки, то у некоторых из них налажен экспорт готовых изделий и полуфабрикатов, и они нуждаются в крупном и, что особенно важно, близком потребительском рынке. Значительное количество экспорта осуществляется там американскими торговыми филиалами, сборочными предприятиями «макиладорас» с их значительными оборотами внутрифирменных операций. Другое дело - национальные компании, которые лишены таких привилегий и нуждаются в снижении американских торговых барьеров. В прошлом было немало недовольства американским протекционизмом, и дальнейшая позиция национальных компаний может зависеть от торговых уступок со стороны США.

Наиболее резко выступил против планов создания АЛКА президент Венесуэлы. По его мнению, планируемое разноуровневое объединение выгодно только США. На массовом митинге на стадионе в Мардель-Плата (50 тыс. участников), проходившем в формате «Вершина Встречи народов», он свыше двух часов аргументировал свою позицию. У. Чавес призывал сторонников общественно-политической организации «Встреча народов» отвергнуть замысел совместной с США зоны свободной торговли, «похоронить эту мертворожденную идею» [52, c. 6].

Резкое неприятие у блока латиноамериканских государств вызывал курс администрации Дж. Буша-младшего на действия в обход ООН и пренебрежение многосторонними структурами сотрудничества. В резолюции, принятой министрами иностранных дел на XI совещании ЕС - Группа Рио (март 2003 г.) по Ираку, отмечалась недопустимость ситуации, когда «не удалось найти мирного разрешения иракского кризиса в рамках строгого соблюдения резолюций Совета Безопасности в соответствии с Уставом ООН» и подчеркивалось, что СБ ООН является «наиглавнейшим органом, отвечающим за поддержание мира и международной безопасности».

В южноамериканском регионе выделяется ось Бразилиа - Буэнос-Айрес, которую ряд экспертов сравнивает с осью Бонн - Париж в Западной Европе. После референдума в Венесуэле 15 августа 2004 г., на котором убедительную победу одержал президент У. Чавес, Каракас вполне может добавиться к этим двум латиноамериканским столицам. Оперируя терминами современной политологии, это своего рода внутрисистемная оппозиция североамериканскому мегаблоку, а точнее Соединенным Штатам в рамках пребывания и взаимодействия в одной системе - межамериканской.

Суть оппозиции в области идеологии - в неприятии неолиберальных ценностей и упоре на решение острейших социальных проблем; в области экономики - в отказе от односторонних уступок США при разработке проекта АЛКА и стремлении максимально диверсифицировать внешнеэкономические связи; в области внешней политики - в резкой критике одностороннего характера политики США, акценте на укрепление межгосударственных институтов и действие строго в рамках международного права. Существенно разнятся и подходы к проблематике безопасности: не отвергая в принципе необходимость вооруженной борьбы с терроризмом, эти государства в качестве главной угрозы рассматривают острейшие социальные проблемы и распространение бедности, генерирующей культуру насилия.

Следует отметить, что формирующаяся геополитическая ось Бразилиа - Буэнос-Айрес - Каракас имеет под собой серьезный экономический фундамент. В случае с Бразилией и Аргентиной речь идет о двух крупнейших экономиках Южной Америки, Венесуэла - пятый в мире поставщик нефти на мировой рынок. Группировка является ресурсно самодостаточной. В ней просматриваются контуры экономической взаимодополняемости. По крайней мере, идея поставок в Венесуэлу продовольствия из Аргентины и Бразилии в обмен на ее энергоресурсы была озвучена на высшем уровне.

Объединение уже продемонстрировало свои политические «мускулы». На совещаниях по АЛКА в Майями (ноябрь 2003 г.) и Буэнос-Айресе (апрель 2004 г.) эти государства, по существу, продавили свой проект решения, вынудив делегацию США с ним согласиться [53, c. 7].

Государства АБВ (аббревиатура от первых букв названия стран) активно и, главное, консолидированно действуют сразу на нескольких «дипломатических плацдармах»: в ОАГ, в переговорном процессе об ассоциации Меркосур и Андского сообщества наций и, несомненно, лидирует в Группе Рио. Все это вызывает немалое беспокойство в Вашингтоне и весьма своеобразно отражается, в частности, на американско-мексиканских отношениях. Администрация Дж.Буша настаивает на активизации латиноамериканского направления в политике Мексики и восстановлении утерянного ею лидерства в регионе в результате участия в НАФТА. Цель - сдержать набирающий обороты блок АБВ. Еще десятилетие назад такая постановка вопроса Вашингтоном могла бы рассматриваться лишь в жанре научной фантастики.

Большинству систем присуща не только внутри-, но и внесистемная оппозиция, которую в нашем случае представляет Куба. Немалый интерес вызывает неизбежное в таких случаях взаимодействие между «двумя оппозициями», в котором каждая из сторон преследует свои цели. Для режима Ф. Кастро укрепление отношений с этой тройкой являло собой, пожалуй, единственный ресурс преодоления изоляции в регионе, признаки которой явственно обозначились после волны политических репрессий на острове в марте 2003 г. Кроме того, это одна из немногих возможностей для улучшения положения дел в обеспечении страны энергоресурсами и продовольствием.

Определенные результаты в данном направлении уже достигнуты: с 1999 г. Венесуэла поставляет Кубе на льготных условиях нефть, обеспечивая тем самым 35% потребностей страны, и оказывает технологическое содействие в области нефтеразведки и рафинирования тяжелых сортов нефти.

Для стран АБВ развитие дружественных связей с Кубой - это карта, которая разыгрывается как на международной арене, так и для «внутреннего потребления». В первом случае группировка демонстрирует свою автономность от Вашингтона и, что немаловажно, - способность диалога с режимом Кастро, в том числе и по таким деликатным вопросам, как права человека. Остальные государства лишены такой возможности. В перспективе это может превратить группировку в одного из главных внешних акторов посткастровского устройства. Наращивание экономического присутствия имеет и иной подтекст: после ухода Кастро не исключен сценарий присоединения Кубы к НАФТА.

В условиях роста в регионе антиамериканских настроений и сохраняющихся симпатий к Кубе как к единственной стране, «недрогнувшей» перед США после распада социалистического блока, сотрудничество с островом обеспечивает дополнительную внутреннюю поддержку режимов Лулы, Кишнера и Чавеса со стороны народных «низов», а также леворадикально настроенной интеллигенции у себя дома.

Политологи и политики всего мира заговорили о «новых левых», о «левом повороте» в Латинской Америке. На рубеже тысячелетий в шести странах (Венесуэла, Бразилия, Аргентина, Уругвай, Чили - дважды, Боливия) к власти конституционным путем приходят левые силы [54, c. 49].

Главное здесь в том, что в эпоху глобализации характер традиционных проблем Латинской Америки изменился и они обрели чрезвычайную остроту. Идет процесс интериоризации глобальных проблем (о чем писал А. В. Бобровников). В этих условиях левый поворот отразил реакцию латиноамериканских обществ на неолиберализм, на его колоссальные издержки для общества, связанные прежде всего со свертыванием социальных программ. А последнее не могло не означать дальнейшую пауперизацию масс, усиление процессов маргинализации, расширение масштабов социальной исключенности. Все это не могло не способствовать новому подъему традиционно сильных в Латинской Америке левых движений.

В числе других его факторов - сохраняющееся большое влияние левой политической культуры и, в частности, левой политологии, занимающей ведущие позиции в общественной мысли стран континента. Как отмечал В. М. Давыдов еще в конце 80-х годов, в латиноамериканской социологии и политологии практически не сложилось правых направлений, а программы и проекты правого характера копируют западные образцы (неолиберализм, чикагская школа и др.); собственные же, автохтонные течения представлены именно левыми. Две группы последних, а именно, согласно дефинициям латиноамериканской политологии, популисты и реформаторы/умеренные, исповедуют «националистический популизм левого толка». (Третью группу образуют фундаменталисты.)

Пришедшие в шести странах к власти левые силы во многом схожи, но во многом и различны. Одинаковы, во-первых, причины их политической востребованности - социальная дезинтеграция, пауперизация масс в целом и среднего класса, в частности, рост числа «исключенных», нарастание общего социального недовольства вследствие финансовых кризисов и отсутствия ощутимых позитивных результатов неолиберальных реформ. Все это способствовало к тому же и характерной - хотя и в разной степени - для всех левых режимов антиамериканской риторике. Во-вторых, их роднят старые общие, но во многом уже лишенные прежних идеологических обоснований цели, в том числе продвижение к социальной справедливости. Симпатии к Кубе обращены на романтический период ее революции, на роль и личность Че Гевары, но отнюдь не вызывают попыток следовать кубинским путем. Даже наиболее радикальный из нынешних левых лидеров президент Венесуэлы У. Чавес говорит о новом «социализме XXI века», но не о подражании советской или кубинской модели развития. Важной общей чертой латиноамериканских левых является то, что в наши дни они прагматичны, вполне осознают реалии современного мира и не отвергают рыночную экономику. Вместе с тем они, естественно, стремятся к балансу между рынком и социальной справедливостью, отстаивают принципы государственного вмешательства в экономику и «экономического национализма». Наиболее радикальный вариант подобного подхода продемонстрировал 1 мая 2006 г. президент Боливии Э. Моралес, объявивший о национализации газовой отрасли [55, c. 10].

В то же время очевиден и плюрализм левых, их многоплановость. Среди левых режимов можно выделить два различных типа. Первый - радикальный - представляют Венесуэла, Боливия (с незримым присутствием Кубы). Второй тип - социал-демократический (в европейском варианте) - это Чили. Промежуточное положение занимают Бразилия, Аргентина и Уругвай. Стремясь - в разной степени - реформировать социальную сферу, в экономической области они придерживаются прорыночной, фактически неолиберальной политики. В частности, президент Аргентины Н. Киршнер проводит политику «экономического национализма», не подрывающую, однако, рыночных отношений, и подчеркивает необходимость укрепления национального капитализма через усиление роли госсектора. Президент Уругвая Т. Васкес ищет пути к заключению договора с США о свободной торговле и расценивает проводимую экономическую политику как сходную с таковой в Чили и Бразилии.

3.2 Вызовы гегемонии США в Западном полушарии: российский и китайский аспекты

Надо признать, что гегемония США в условиях глобализации стоит перед серьезными вызовами, которые заключаются главным образом в появлении «новых» сильных игроков на латино-американском геополитическом поле. Данные игроки, Россия и КНР, представляют собой альтернативу США в области и экономического сотрудничества, так и военно-политической поддержки развитию стран Латинской Америки.

Выход на международную арену в конце 1991 года Российской Федерации знаменовал собой и начало внешней политики, которая, естественно, содержала в себе целый ряд новых элементов и подходов, в том числе касавшихся отношений со странами Латинской Америки. Было покончено с идеологической составляющей, присущей советскому периоду. В нашей внешней политике возобладал прагматизм, трезвый учет национальных интересов России, стремление к партнерству с широким кругом зарубежных стран, поиску общности или близости интересов по жизненно важным для обеих сторон вопросам.

Уже в 1990-х годах была окончательно завершена нормализация в межгосударственной сфере: установлены дипотношения с Парагваем, восстановлены отношения с Чили. В результате на сегодняшний день Россия поддерживает дипломатические отношения со всеми 33 государствами Латинской Америки.

В то же время первая половина 1990-х годов отличалась заметной пассивностью российской стороны к развитию контактов с Латиноамериканским регионом, что объяснялось концентрацией внимания российского руководства и МИД России на западные державы. Резко был сокращен объем отношений, прежде всего экономических, с Кубой, в результате чего был нанесен большой ущерб двусторонним связям обеих стран и их характеру [56, c.48].

Перелом начался лишь во второй половине 1990-х годов после назначения на пост министра иностранных дел Е. М. Примакова. С российской стороны было осознано, что нельзя терять из поля зрения такой обширный регион, как Латинская Америка. Две официальных поездки Примакова в 1996 - 1997 годах с посещением семи стран, в том числе таких ведущих, как Мексика, Аргентина, Бразилия, Колумбия, 17 подписанных в ходе этих визитов соглашений, заметное улучшение климата в отношениях с Кубой, достижение взаимопонимания по острым проблемам, актуальным для обеих сторон, - таков был результат инициативы главы российского МИД, приведший к оживлению связей с Латиноамериканским регионом и новым шагам навстречу ему.

Другим, еще более важным и значительным фактором на этом пути стало начало осуществления так называемой «президентской» дипломатии, открытой В. В. Путиным и выразившейся в его четырех официальных визитах - на Кубу, Мексику, Чили и Бразилию (в течение 2000 - 2004 гг.). Президентская дипломатия и визиты главы Российского государства были вызваны целым рядом обстоятельств: укреплением позиций России к середине 1990-х годов на международной арене, а отсюда и необходимостью активизации ее внешней политики, крахом ориентации только на западные державы, осознанием растущей роли и места Латинской Америки в современном мире. Это были первые визиты главы Российского государства в эту часть света (напомним, что в советские времена только одна страна этого региона - Куба удостоилась визитов на уровне подобного высокого ранга). Говоря об их значении, В. В. Путин подчеркивал, что «визиты на высшем уровне ставят перед собой гораздо более значимые цели, чем заключение конкретной, хотя и очень важной большой сделки». Именно таким «значимым целям» в полной мере отвечали совместное заявление В. В. Путина и Президента В. Фокса Кесады «Российско-мексиканская инициатива: на пути к новой эре сотрудничества» (июнь 2004 г.) и совместные заявления Президента России и президентов Чили и Бразилии (ноябрь 2004 г.). В них были затронуты темы как общего международного характера, так и двусторонних отношений [57, c. 34].

Стороны высоко расценивали итоги этих визитов для своих стран. Так, влиятельная мексиканская газета «Хорнада» подчеркивала, что итоги визита В. В. Путина в Мексику и подписанная в связи с этим серия документов, в том числе торгово-экономического характера, «могут лечь в основу расширенных двусторонних отношений, способных сыграть для Мексики решающую роль в сложившейся на настоящий момент обстановке, характеризуемой застоем в экономике, практически полным подчинением внешней политике Соединенных Штатов и бесконечной финансовой, коммерческой и технологической зависимостью от соседнего государства».

Примечательно, что Латинской Америке был посвящен отдельный раздел принятой в 2000 году Концепции внешней политики России. В нем были намечены три основных направления развития связей России с этим регионом: стремление к расширению взаимодействия с ее странами в международных организациях, поощрение экспорта в эти страны российской наукоемкой промышленной продукции и развитие военно-технического сотрудничества и кооперации»32. На сегодняшний день можно констатировать, что наиболее успешно претворяются в жизнь первая и третья из этих задач (последнее особенно заметно на примере сотрудничества России с Венесуэлой).

В то же время было бы ошибочным считать, что все в отношениях с Латинской Америкой выполнено. Не решены до конца вопросы экономического характера с Кубой. Узок список экспортируемых Россией товаров, в особенности наукоемкой промышленной продукции. Латиноамериканский экспорт в Россию пока превышает ее ответные поставки. Однако в этом есть и один весьма положительный момент с точки зрения обеспечения россиян широким набором латиноамериканских продовольственных товаров: импортируемые из Латинской Америки мясо, кофе, фрукты, вина можно встретить сегодня в самых различных городах нашей страны, что до 1990-х годов нельзя было и представить. Вместе с тем пока не подключились к прямой торговле с Латинской Америкой через Тихий океан наши Сибирь и Дальний Восток России. Крайне недостаточным до сих пор выглядит взаимное знакомство народов России и Латинской Америки и соответствующее для этого информационное обеспечение [58, c. 36].

Россия продала в 2006 году в страны Латинской Америки вооружения и военной техники на сумму более 1 млрд. долл., заявил начальник регионального департамента Рособоронэкспорта Сергей Ладыгин. Этот регион вошел в круг самых крупных клиентов Рособоронэкспорта, сообщает РИА Новости. Он рассказал о наработках Рособоронэкспорта по развитию военно-технического сотрудничества практически со всеми странами Латинской Америки. «Мы планируем осуществить поставки самолетов в Мексику. Это касается закупок одного самолета Су -30МК2 и пяти самолетов Су-27СМТ Министерством военно-морского флота, которые будут использоваться Мексикой для охраны нефтеносных месторождений в Мексиканском заливе», - уточнил Ладыгин.

Открытое российский «Газпром» и бразильская нефтегазовая компания «Petrobras» подписали Меморандум о взаимопонимании. Документ предусматривает взаимодействие компаний в области разведки, добычи, транспортировки и реализации углеводородов. Особое место уделено сотрудничеству в разработке морских месторождений, в области новых технологий и производства СПГ.

Напомним, в 2006 году доказанные запасы нефти и природного газа в Бразилии составляли 1,5 млрд. тонн и 326 млрд. млрд. кубометров соответственно. Значительная часть запасов сосредоточена на морских глубоководных месторождениях. В целом, в Бразилии известно свыше 100 нефтяных и газовых месторождений, расположенных в восьми нефтегазоносных бассейнах. В 2006 году в Бразилии было добыто более 90 млн. тонн нефти и 11,5 млрд. кубометров природного газа. Объемы добываемого природного газа не способны удовлетворить внутренний спрос в полной мере. Потребление природного газа в прошлом году составило более 19 млрд. кубометров. Недостающие объемы были импортированы из Боливии и Аргентины.

Наконец, все более серьезное значение приобретает расширяющееся присутствие КНР в Западном полушарии. Оно проявляется в виде растущих китайских закупок сырья в Южной Америке, презентации крупномасштабных инвестиционных программ, налаживании различных форм двустороннего сотрудничества с отдельными странами [59, c. 21].

Основой двухсторонних отношений между КНР и США по-прежнему является симбиоз «взаимных опасений» и «взаимной выгоды». Китай усматривает угрозу своим интересам в американском военном присутствии в АТР и в Центральной Азии, осуществляемом согласно представлениям Вашингтона о Китае как о главном в перспективе американском противнике в регионе. США видят в Китае своего нового, в скором будущем глобального, конкурента, наращивающего собственную военную и экономическую мощь в интересах, как считает ряд американских аналитиков и политиков, ослабления мировых позиций США. Вместе с тем, ни Китай, ни США не рассматривают в настоящее время друг друга в качестве источника прямой военной угрозы.

Китай и Соединенные Штаты имеют как общие интересы и или их точки соприкосновения, так и серьезные противоречия. Китайско-американские отношения остаются обремененными старыми проблемами, наиболее острая из которых проблема Тайваня. Права человека и проблема независимости Тибета также остаются раздражителями в отношениях Пекина и Вашингтона, хотя их воздействие на двусторонние связи не столь критическое. Американцы уже сейчас переориентировали основные потоки финансовой помощи на уйгурских сепаратистов, мусульман-ханьцев и тибетцев в ущерб китайским правозащитным организациям, которые они поддерживали ранее.

Причин повышенного внимания к Латинской Америке со стороны китайцев немало. Это один из немногих регионов мира (за исключением, пожалуй, Африки), где китайцы изначально могут выступать с позиции «старших партнеров» по многим направлениям, даже в области технологий. Латиноамериканские страны крайне интересуют Пекин как источник сырья для растущей китайской экономики, а также как объемный рынок сбыта с миллионами потребителей без особых претензий. Проникновение в регион - это и хороший шанс насолить американцам, которые после прихода новой администрации объявили КНР своим главным «стратегическим конкурентом» и демонстративно идут на обострение отношений с Пекином.

Но в плане воздействия на экономическую стратегию США в регионе, пожалуй, наибольшую роль играет скачкообразный рост сбыта китайской продукции на североамериканском рынке. Под давлением китайской конкуренции Мексика, страны Центральной Америки и Карибского бассейна вынуждены отступать на многих товарных рынках. Доля Мексики в американском импорте готовой одежды, например, в настоящее время составляет 10%, а Китая - 16%. По имеющимся оценкам, удельный вес КНР в этом импорте в ближайшие годы может увеличиться до 50%, а доля Мексики упадет до 3% [61, c. 67].

Аналогичным образом китайская конкуренция уже сейчас отражается на рынках текстиля, спортивных товаров, электробытовой техники, электронных приборов, а в перспективе с учетом быстрого роста китайской автомобильной промышленности может сказаться и на рынке автомобилей США (издержки производства автомобильных частей в КНР оказываются на 15 - 30% ниже, чем в Мексике). Обращают на себя внимание участившиеся случаи закрытия американских сборочных предприятий в Мексике и их перемещение в азиатские страны. Но все это означает серьезное ослабление основ системы экономических отношений, сформированных США со странами Мезоамерики и Карибского бассейна, входит в противоречие с ключевыми направлениями их экономической стратегии в регионе.

При этом момент для «броска на Восток» исключительно удобный - США все глубже увязают в своих внутренних проблемах (речь прежде всего идет об экономическом спаде), в то время как в самой Латинской Америке становится все более популярным стремление выйти из-под «опеки США». Взаимное влечение Латинская Америка до последнего времени не занимала заметного места в китайской внешнеэкономической политике. Важнейшими торговыми партнерами Китая традиционно были США и Япония. На эти же страны приходилось 86% внешней торговли стран Латинской Америки. Китайцы явно не хотели конфликтовать с японцами и американцами. Отпугивали Китай и повторяющиеся волны латиноамериканских экономических кризисов, последняя из которых началась в 1994 году с девальвации мексиканского песо. В 1998 году объем торговли КНР со странами региона составлял около 6 млрд долларов (с США - 120 млрд), причем две трети приходилось на импорт из Китая по демпинговым ценам товаров легкой промышленности, бытовой техники и продукции машиностроения. Приток китайских товаров, хотя и незначительный по объему, за счет дешевизны грозил подорвать позиции местных производителей, поэтому ряд стран региона установили антидемпинговые пошлины. В Мексике, к примеру, они доходили до 1100%.

Китай импортировал из региона почти исключительно сырье и продукты питания. При этом Пекин сосредоточился главным образом на двух динамично развивавшихся странах - Бразилии и Аргентине. Однако вслед за азиатским финансовым кризисом и та и другая почти прекратили импортировать китайские товары - юань был единственной валютой Восточной Азии, которая не была девальвирована, и его высокая стоимость сделала китайские товары, когда-то самые дешевые на местном рынке, слишком дорогими. Тем не менее уже следующий, 1999-й, год обозначил новые тенденции во взаимоотношениях Китая с регионом. Главной причиной стал рост привлекательности Пекина как торгового партнера для стран Латинской Америки.

Так, еще в 1999 году Пекин договорился с Кубой о ретрансляции на Латинскую Америку радиопередач из КНР на испанском и португальском языках. Особенно настораживающим симптомом для Вашингтона должны стать формирующиеся военно-технические связи КНР со странами региона. Китайцы и ранее поставляли сюда вооружения, однако поставки эти были нерегулярными и касались в основном стрелкового оружия. Сегодня речь идет об экспорте китайских боевых самолетов и тяжелой военной техники, что до сих пор было почти исключительной прерогативой США. Более того, с Бразилией, например, китайцы одобрили совместную программу космических исследований, которая включает в себя создание спутников, предназначенных для слежения за поверхностью Земли. В программу на конец прошлого года было вложено 300 млн долларов, причем две трети средств предоставили именно китайцы. Конечно, пока еще рано говорить о том, что американцы «теряют» Латинскую Америку.

Напротив, администрация Джорджа Буша демонстрирует стремление следовать доктрине Монро - Западное полушарие только для США. Но в связи с этим тем более актуальным станет для Вашингтона вопрос о «китайской экспансии». Что же касается самих китайцев, то хорошие отношения с Латинской Америкой могут стать достойным ответом на попытки американцев «прижать хвост дракона» в Азии. И Вашингтону, прежде чем идти, например, на обострение ситуации вокруг Тайваня, придется не раз подумать о безопасности судоходства по Панамскому каналу [62, c. 55].

Буш-объединитель Неполных три месяца пребывания Джорджа Буша в Белом доме развеяли все сомнения в отношении внешнеполитических приоритетов новой вашингтонской администрации. Это не расширение НАТО на Восток, не Балканы и не арабо-израильское мирное урегулирование. Это – Латинская Америка. За время своего официального пребывания в должности Джордж Буш успел лично и по телефону пообщаться с лидерами, пожалуй, всех ключевых стран мира, но свой единственный зарубежный визит новый американский президент совершил в Мексику.

Таковы некоторые из наиболее важных факторов, определяющих весьма сложные условия реализации стратегических планов США в Латинской Америке. Было бы неверно считать эти сложности непреодолимыми. Но продвижение вперед по пути к поставленным целям потребует от США не просто наращивания усилий, дальнейшего повышения роли региона на шкале их внешнеполитических и внешнеэкономических приоритетов, а фундаментального пересмотра подходов к латиноамериканским партнерам, готовности к поиску компромиссов и реальному учету их интересов.

Устойчивая и действенная система экономических отношений в Западном полушарии может быть построена лишь на прочном фундаменте принципов справедливости и равенства, взаимной выгоды, искреннего стремления оказать латиноамериканским странам эффективную поддержку в деле ускорения их экономического и социального прогресса.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В рамках многообразных изменений, которыми отмечен современный этап мирового развития, одной из центральных тенденций является глубокая эволюция глобальной стратегии США. Она определяется действием по крайней мере двух ключевых факторов. С одной стороны, стремлением США сохранить статус единственной сверхдержавы и вытекающей отсюда необходимости активно бороться за консолидацию своих мировых военно-политических и экономических позиций. С другой стороны, осознанием невозможности решить эти задачи лишь на базе собственных сил и средств и линией на использование в своих интересах набирающих силу процессов развития регионализма, которые позволили бы поставить на службу США объединенный потенциал всего Западного полушария, обеспечить преимущества в противостоянии с другими мегаблоками и создать предпосылки для дальнейшего наращивания политического влияния и экономической мощи. Эта эволюция предопределяет качественное изменение роли Латино-Карибской Америки в глобальной стратегии США.

Необходимость структурных изменений в латиноамериканской экономике и социальных преобразований очевидна для большинства тех левых политических сил, которые сегодня выдвигаются на авансцену континента и пытаются выработать альтернативу неолиберализму. Совершенно ясно, что такая альтернатива предполагает возрастающую роль государства, усиление государственного регулирования в экономике. В связи с этим стоит сослаться на недавнее интервью известного исследователя зависимого развития Освальдо Сункеля одному венесуэльскому теоретическому журналу. Соглашаясь в принципе с идеей государственного регулирования, он задавал вопрос: какое государство и для чего должно регулировать экономику? Ясно, что вернуться к прежнему государственному регулированию, то есть к этатизму, который существовал в годы индустриализации, невозможно. Видимо, государственное регулирование должно сочетаться с возрастанием роли гражданского общества и его институтов в разработке и проведении экономической политики. Но здесь возникает другой вопрос: есть ли в странах Латинской Америки у гражданского общества, подвергающегося эрозии, достаточный потенциал, чтобы стать квалифицированным, компетентным субъектом регулирования рынка, способным со знанием дела противостоять и ТНК, и спекулятивному финансовому капиталу? И если в странах Западной Европы гражданское общество действительно может стать и нередко становится таким субъектом, то в условиях Латинской Америки этот вопрос, полагаю, остается открытым.

Понимая, что необходимо избавиться от нефтяной зависимости, «слезть с нефтяной трубы», сегодня в Венесуэле правительство Уго Чавеса всячески поощряет рост обрабатывающей промышленности и наращивает ускоренными темпами вложения в социальную сферу, в здравоохранение и образование. Однако сама промышленная и социальная политика Чавеса может в перспективе поставить под сомнение все то, что делает он для развития страны.

Во-первых, в ходе диверсификации и усложнения экономики, изменения функций государства неизбежно появление новой бюрократии (номенклатуры). Это - объективная драма всякой, особенно социалистической революции, на что с горечью обращал внимание Эрнесто Че Гевара. Действительно, если революция хочет быть успешной и решить социальные проблемы, вырвать страну из тисков отсталости и преодолеть ее периферийность, она должна созидать. А для этого ей нужны бюрократы и технократы, которые часто далеки от какой-либо революционной романтики. Рано или поздно у них складываются собственные групповые, корпоративные интересы, обусловленные частным характером потребления. Дальнейшее известно по советскому и вообще восточноевропейскому опыту XX в.

Во-вторых, ускоренное и, допускаю, успешное развитие образования приведет к тому, что образованное молодое поколение в конце концов будет требовать, чтобы ему предоставили интересную, содержательную и хорошо оплачиваемую работу. Оно захочет активно включиться в процессы глобализации, и нет никакой уверенности в том, что государство сможет удовлетворить эти требования. А тогда неизбежно будет возрастать социальная напряженность и начнется утечка молодых умов за границу (brain drain).

Вообще судьба нынешнего левого поворота в Латинской Америке будет во многом зависеть от того, смогут ли левые и левоцентристские правительства стран региона возглавить их движение не против глобализации, а к другой глобализации. Тут, однако, таится опасность скатывания к защите «самобытности», то есть автохтонности, которая уже не раз губила левых.

Есть основания полагать, что возникшие сложности не остановят США, ибо поставленные ими задачи носят долговременный характер, а их региональная политика является составной частью глобальной стратегии. Поэтому для определения перспектив дальнейшего развития событий важно видеть основные проблемы и противоречия, с которыми США придется сталкиваться при осуществлении их стратегических планов в Западном полушарии.

Одним из наиболее серьезных препятствий является сохранение комплекса экономических противоречий со странами региона. С особой силой они проявляются в такой важной для многих латиноамериканских стран области, как торговля сельскохозяйственной продукцией. Суть проблемы состоит в том, что в большинстве промышленно развитых стран осуществляется крупномасштабное субсидирование сельскохозяйственного производства, что создает условия для перепроизводства сельскохозяйственной продукции, на мировом рынке искусственно повышает конкурентоспособность производителей в центрах капитализма, затрудняет доступ сельскохозяйственных товаров периферии на рынки последних, приводит к снижению мировых цен.

Следует однако заметить, что США увязывают эти меры со встречными уступками со стороны латиноамериканских и других развивающихся государств в виде снижения таможенных пошлин на промышленную продукцию, либерализацию торговли услугами и др. К тому же реализация предлагаемых мер отнюдь не будет одномоментной: отмена экспортных субсидий может занять период до 2015 г. Так что предстоит острая борьба, где весь комплекс рассматриваемых противоречий будет в значительной мере сохраняться.

Серьезным препятствием на пути осуществления стратегических планов США в Латинской Америки будет оставаться и ожесточенная межмонополистическая борьба в регионе. В 90-е годы североамериканские ТНК столкнулись во многих латиноамериканских странах с заметным усилением западноевропейской конкуренции. Особой активностью отличался испанский капитал. Латиноамериканские страны используют эту конкуренцию для ослабления зависимости от североамериканского капитала и обеспечения большей свободы маневра.

Таковы основные структурные звенья и геополитические композиции системы международных отношений в Западном полушарии, сформировавшиеся к середине первого десятилетия XXI в. Очевидно, что они открывают определенные возможности для продвижения интересов России в данном районе мира. Здесь важно четко определить эти интересы, что на уровне руководства страны неоднократно делалось, однако на практике оставляло, как это бывает, немало резервов.

Латиноамериканский регион, естественно, не относится к разряду приоритетных для США. Вместе с тем, поскольку руководство страны действительно заинтересовано в выстраивании многовекторного, политически и экономически рентабельного курса на международной арене, то латиноамериканские страны могли бы оказаться весьма выгодными партнерами. Расстановка сил в этом регионе для России значительно более благоприятна, чем десятилетие назад, когда там царила эйфория скорого присоединения к североамериканскому полюсу, а наша страна пребывала в состоянии, исключавшем какую-либо внятную внешнюю политику.

В системе организаций ОАГ особое значение приобретает взаимодействие с такими структурами, как Межамериканская комиссия по контролю над злоупотреблением наркотиками (СИКАД), за почти 20-летний период существования накопившей ценный опыт регионального сотрудничества в борьбе с наркотрафиком, который может быть использован на постсоветском пространстве.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Грабендорф В. Латинская Америка в условиях нового миропорядка. // Европейский архив. Брюссель. – 1999, – с. 558
Белов Д.В. Латинская Америка: перестройка экономики и государство. – М.:ИЛАМ РАН, – 1996.
Маклеина Т.А. Внешнеполитические дискуссии в США: поиски глобальной стратегии//США и Канада. – 2004. – №10. – с. 36-40
Бжезинский Зб. Великая шахматная доска. Господство Америки и её геостратегические императивы. М., 1999, с. 389
Гарбузов В. Н. Метаморфозы американского консерватизма // США. Канада. – 2003. – №10. с. 89-95
Кортунов С. Становление нового мирового порядка // Международная жизнь. – 2002. – №6. – с. 34-39
Бжезинский Зб. Великая шахматная доска. Господство Америки и её геостратегические императивы. М., 1999, с. 389
Там же, с. 184
Гарбузов В. Н. Метаморфозы американского консерватизма // США. Канада. – 2003. – №10. с. 89-95
Кортунов С. Становление нового мирового порядка // Международная жизнь. – 2002. – №6. – с. 34-39
Грабендорф В. Латинская Америка в условиях нового миропорядка. // Европейский архив. Брюссель. – 1999, – с. 558
Глинкин А.Н. Латинская Америка к середине 21 века (Постановка проблемы). // Латинская Америка. – 2002. – №10. с. 56-63
Там же, с. 58
Сударев В.П., Чумакова М. Л. Структурные изменения в Западном полушарии: взгляд из России // Латинская Америка. 2004. №12. с. 8-20
Шемякин Я.Г. Латинская Америка: традиции и современность. – М., – 2002. – с. 562
Сударев В.П., Чумакова М. Л. Структурные изменения в Западном полушарии: взгляд из России // Латинская Америка. 2004. №12. с. 8-20
Коваль Б.И., Дьякова Л.В.Латинская Америка вновь с удивлением смотрит на Россию // Латинская Америка, №12, 2006, C. 4-14
Глинкин А.Н. Интеграционные процессы и перспективы создания зоны свободной торговли в Западном полушарии // Латинская Америка. 2001. №5. с. 4-17
Грабендорф В. Латинская Америка и США: конфликт и кооперация. // Международная политика. – 2002. – №12. – с.18-26
Там же, с. 22
Клочковский Л.Л. Экономический гегемонизм США и Латинская Америка // Латинская Америка, 2005, №11. с. 4-17
Там же, с. 6
Маклеина Т.А. Внешнеполитические дискуссии в США: поиски глобальной стратегии//США и Канада. – 2004. – №10. – с. 36-40
Романова З. И. США и Латинская Америка взаимодействие или противостояние? // Латинская Америка. 2006. №3. с. 21-38
Сударев В.П., Чумакова М. Л. Структурные изменения в Западном полушарии: взгляд из России // Латинская Америка. 2004. №12. с. 8-20
Уткин. А. И. Американская стратегия для XXI века. М. 2004. c. 474
Чердабаев А. Стратегия «двойной превентивности» во внешней политике США // Международные процессы. 2006. №3. с.95-101
Там же, с. 96
Шемякин Я.Г. Латинская Америка: традиции и современность. – М., – 2002. – с. 562
Там же, с. 396
Сударев В.П., Чумакова М. Л. Структурные изменения в Западном полушарии: взгляд из России // Латинская Америка. 2004. №12. с. 8-20
Коваль Б.И., Дьякова Л.В.Латинская Америка вновь с удивлением смотрит на Россию // Латинская Америка, №12, 2006, C. 4-14
Грабендорф В. Латинская Америка в условиях нового миропорядка. // Европейский архив. Брюссель. – 1999, – с. 558
Глинкин А.Н. Интеграционные процессы и перспективы создания зоны свободной торговли в Западном полушарии // Латинская Америка. 2001. №5. с. 4-17
Там же, с. 14
Клочковский Л.Л. Экономический гегемонизм США и Латинская Америка // Латинская Америка, 2005, №11. с. 4-17
Курдов Б. Военно-политическая обстановка в Латинской Америке. // Казахстан и Современный мир. – 2001, – №1.
Романова З. И. США и Латинская Америка взаимодействие или противостояние? // Латинская Америка. 2006. №3. с. 21-38
Там же, с. 38
Сударев В.П., Чумакова М. Л. Структурные изменения в Западном полушарии: взгляд из России // Латинская Америка. 2004. №12. с. 8-20
Романова З. И. США и Латинская Америка взаимодействие или противостояние? // Латинская Америка. 2006. №3. с. 21-38
Чердабаев А. Стратегия «двойной превентивности» во внешней политике США // Международные процессы. 2006. №3. с.95-101
Глинкин А.Н. Интеграционные процессы и перспективы создания зоны свободной торговли в Западном полушарии // Латинская Америка. 2001. №5. с. 4-17
Коваль Б.И., Дьякова Л.В.Латинская Америка вновь с удивлением смотрит на Россию // Латинская Америка, №12, 2006, C. 4-14
Там же, с. 12
Романова З. И. США и Латинская Америка взаимодействие или противостояние? // Латинская Америка. 2006. №3. с. 21-38
Маклеина Т.А. Внешнеполитические дискуссии в США: поиски глобальной стратегии//США и Канада. – 2004. – №10. – с. 36-40
Клочковский Л.Л. Экономический гегемонизм США и Латинская Америка // Латинская Америка, 2005, №11. с. 4-17
Там же, с. 11
Там же, с. 12
Клочковский Л.Л. Национальные стратегии развития и экономическое будущее Латинской Америки. // Латинская Америка, 2005, №1. с. 26-35
Коваль Б.И., Дьякова Л.В.Латинская Америка вновь с удивлением смотрит на Россию // Латинская Америка, №12, 2006, C. 4-14
Там же, с. 7
Олещук Ю. Еще раз об американской опасности // Свободная мысль. – 2002. – №4. – с. 48-55
Клочковский Л.Л. Экономический гегемонизм США и Латинская Америка // Латинская Америка, 2005, №11. с. 4-17
Там же, с. 16
Романова З. И. США и Латинская Америка взаимодействие или противостояние? // Латинская Америка. 2006. №3. с. 21-38
Там же, с. 36
Сударев В.П., Чумакова М. Л. Структурные изменения в Западном полушарии: взгляд из России // Латинская Америка. 2004. №12. с. 8-20
Чердабаев А. Стратегия «двойной превентивности» во внешней политике США // Международные процессы. 2006. №3. с.95-101
Там же, с. 96
Лю Цинцай. Современная внешняя политика Китая и китайско-латиноамериканские отношения // Проблемы Дальнего Востока, 2004. – №5. – с.54-59