Н. А. Чистякова
И. М. Тронский в 1950-х гг. на аспирантском семинаре читал спецкурс о гомеровской «Одиссее». Цитируя первый стих, он выделил эпитет «многоизворотливый» (πολύτροπος), отметив его необычное для эпоса значение. И. М. объяснял его западной колонизацией, но не снимал вопроса: так ли это было?
Эпос, лирика и драма впервые возникли в древнегреческом словесно-литературном искусстве. Впоследствии эти термины со своими значениями вошли во всю европейскую литературу.
Появление каждого из этих жанров в Древней Греции было обусловлено социальным сознанием того общества, которое в каждую отдельную историческую эпоху нуждалось в художественном выражении. Прошлым эпоса, первого из возникших жанров, были воинские песни каждого отдельного рода или племени. Со временем изменялась организация общества. Жизнь требовала нового социального уклада, для которого воинские песни уже не удовлетворяли людей. Так появился эпос. В его повествовательной художественной форме некий учитель, наставник и провидец обращался к своим слушателям с якобы свыше полученным откровением. Поэтому эпос не воспринимался личностным произведением и не был таковым, начиная с «Илиады», а впоследствии в «Песне о Роланде», в «Песне о моем Сиде», наконец в «Слове о полку Игореве» и т. д.
Со временем новый социальный уклад был уже установлен. Необходимость призыва к нему исчезла, но в сознании людей жила привычная художественная форма и потребность в ее воспроизведении. Так несколько позднее «Илиады» у греков появилась загадочная «Одиссея».
Споры об «Одиссее» не умолкают в научной литературе уже давно. Одни исследователи называли ее «комической», а «Илиаду» - трагической поэмой. В античности, где личность ее «автора» не вызывала сомнения, полагали, что «Одиссея» была сочинена уже одряхлевшим поэтом (трактат «О возвышенном», конец I в. н.э.).
Необычным представлялся «многоизворотливый» герой, его фантастические приключения, движение сюжета, обстановка загадочной Итаки, поэтика и многое другое. Особенн
Так в «Одиссее» герой смог предрешить появление будущих персонажей драмы. В трагедиях Эсхила и Софокла героям предстояло действовать (δραν) по своему выбору и самим расплачиваться за свои действия и поступки. У Эсхила следствием поступков оказывались страдания. Лишь в последней трилогии героя (Ореста) спасал жребий, брошенный богиней Афиной.
Во всех сохранившихся драмах Софокла действия и страдания завершались сознанием ограниченности человеческих знаний, которая не мешала величию человека. Еврипид окончательно отделил своих героев от самостоятельно действующих богов. Основой его трагических конфликтов были всегда чувства и поступки героев. С Еврипидом завершилась классическая греческая трагедия. Ее будущая жизнь окончательно реализовалась в драматургии Менандра. Вместо мифологических героев прошлого на сцене появились те простые люди, которые действовали в древней комедии Аристофана. Различие между трагедией и комедией состояло в том, что мир героев Аристофана был миром хаоса, антимиром, с которым им предстояло бороться. В средней, малоизвестной комедии герои - вымышленные или реальные носители былой славы, знаменитые авторитеты. Их всех сменила новая менандровская комедия.
Иная судьба выпала на долю лирики. Лирика в качестве песенно-словесного разнообразного искусства была ситуативноритуальной. Первое лицо в ней изначально всегда определялось ситуацией в зависимости от установленного ритуала. Отнюдь не личными были «я» Алкея, Архилоха, Сапфо и других архаических и классических поэтов. Личное «я» не могло появиться до эллинистической эпохи, т. е. до III в. до н.э. Но и там это первое лицо в застольных, любовных и прочих эпиграммах оказывалось задрапированным в одеяние участников пира, бедствующего нищего и т.д. (Асклепиад, Леонид Тарентский и др.). В лирике освобождение от камуфляжа произошло во времена поздней античности. В римской поэзии картина была иной и личное «я» существовало там изначально.