Трагические разлады в лирике В. Маяковского

Все творчество В. Маяковского представляет собой гигантское противоречие. «Это была поэзия мастерски вылепленная, горделивая, демоничес­кая и в то же время безмерно обреченная, гибну­щая, почти зовущая на помощь», — писал Борис Пастернак. Лирический герой этой поэзии много­мерен, многопланов, со множеством и во множе­стве масок. Здесь соединяются богоискания и бо­гоборчество, призыв к разрушению и страдание от хаоса, нежная чистая любовь и гимны жестокости и насилию. Проистекает это из двух диаметрально противоположных «я» поэта: «я» — демоническое и «я» — взывающее о помощи. Это два своеобраз­ных полюса, вокруг которых группируются темы, разрабатываемые Маяковским. Причем темы у обоих полюсов одинаковы. Но с разными знаками. Отсюда несогласованность лирики Маяковского.

Звучит уже банально, но главная тема в ран­нем творчестве Маяковского — трагическое оди­ночество поэта-человека.

В какой ночи,

бредовой,

недужной,

какими Голиафами я зачат —

такой большой

и такой ненужный?

Но эта трагедийность неоднопланова. С одной стороны, это одиночество титана, над-человека, возвышающегося над толпой и от этого презираю­щего ее:

Как трактир, мне страшен ваш страшный суд!

С другой стороны, это человек, жалующийся на то, что он один, тоскующий, страдающий от. этого, ищущий выхода из такого состояния и не находящий его:

Время!

Хоть ты, хромой богомаз,

лик намалюй мой

в божницу уродца века!

Я одинок, как последний глаз

у идущего к слепым человека!

Стихотворение «От усталости» — одно из тех, где мы можем наблюдать двоякость образа лирического героя. Его безусловное величие проявляется в сравнении, или, лучше сказать, в уравнива­нии его со столь масштабным образом, которым является образ Земли. Это прослеживается в обра­щении лирического героя к Земле, говорящего ей:

Ты! Нас — двое...

Но далее — все тот же мотив одиночества, при­обретающий здесь несколько иное звучание. Это уже не одиночество от собственного величия и даже не одиночество от равнодушия окружающего мира. Все усложняется, и главный мотив этого стихотворения — спасение от мира и поиски во времени:

В богадельнях идущих веков,

может быть, мать мне сыщется...

Главные эмоции лирического героя Маяков­ского — боль. «Резок жгут муки» — ключевая фраза для понимания раннего творчества Маяков­ского. Боль эта возникает от малейшего со

прикос­новения с окружающим миром. И мир этот вос­принимается совершенно по-особому. В связи с изображением воспринимаемого часто говорят о гиперболе в ранней лирике Маяковского. Возмож­но, это не совсем обоснованно, поскольку у Мая­ковского ничто не преувеличивается, поэт так (и только так) воспринимает окружающее его. И поэ­тому «нормальные» лексические средства в этой поэзии — скорее литота.

Поэт в стихотворениях Маяковского — «бес­ценных слов транжир и мот». С одной стороны. А с другой стороны, у него «не слова — судороги, слипшиеся комом». Это следствие разлада и во внутреннем мире Маяковского.

Тема любви, важная для любого поэта, специ­ально Маяковским практически не разрабатыва­ется. А отдельные стихотворения и отрывки напи­саны все в том же духе несоответствия.

У Маяковского нет ни строчки о счастливой любви. Как правило, это чувство оказывается фикцией:

Любовь!

«Только в моем

воспаленном

мозгу была ты!

Герой любовной лирики либо плачет, жалуется и упрекает, либо грозит отомстить — другой. «Око за око!» Титана нет. Даже просто мужчины нет. Есть циник:

...Дайте

любую

красивую,

юную, —

души не растрачу,

изнасилую

и в сердце насмешку плюну ей!

Способность глумиться над святым и в то же время поклоняться ему — так развивается тема любви у Маяковского. В стихотворении «Лиличка» эта любовь настолько чиста и искренна, что никак невозможно связать с нею приведенные выше строки.

Дай хоть

Последней нежностью выстелить

твой уходящий шаг.

Творчество Маяковского, относящееся к после­революционному периоду, вступает в достаточно ощутимое противоречие с его ранним творчест­вом. В нем почти нет столь ощутимых разладов. Нам известны только те произведения Маяковско­го, которые опубликованы. Есть версия, что зна­чительная часть его произведений до сих пор на­ходится в спецхране. Аг ранний Маяковский никогда не стоит в стороне, никогда не констати­рует фактов. Он живет тем, о чем пишет. И снача­ла он жертва, а титан, циник уже потом. Несмот­ря ни на что, есть в его ранней лирике нечто, вновь и вновь привлекающее. Это исповедь глубо­ко страдающего от несоответствия внутреннего и внешнего человека и поэта. Это — завещание:

Грядущие люди!

Кто вы?

Вот — я,

весь

боль и ушиб.

Вам завещаю я сад фруктовый

моей великой души.