КУРСОВАЯ РАБОТА
«Ностратическая гипотеза. Родство японского и корейского языков.»
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
Ностратическая гипотеза. Ностратическая надсемья и ее состав
Лексические и грамматические параллели между ностратическими языками
Состав и классификация алтайской семьи
Японский язык
Корейский язык
Типологические доказательства родства японского и корейского языков
Корейский фактор в процессе формирования японского языка
Заключение
Список литературы
Введение
В своей курсовой работе я хотел бы рассмотреть ностратическую гипотезу, принадлежность японского и корейского языков к ностратической языковой семье и, соответственно, теорию родства японского и корейского языков.
Подсчеты при помощи метода лингвистического датирования, а также имеющиеся культурно-исторические основания позволяют датировать эпоху существования единой праностратической общности 11-13 тысячелетиями до н. э., что является наиболее глубокой из достигнутых в настоящее время реконструкций.
По всей видимости, уже в древнейшее время ностратический праязык расчленился на многочисленные диалекты. Многие из них полностью исчезли тысячелетия назад, другие же продолжали развиваться и в результате явились исходной точкой развития всех языков, входящих ныне в ностратическую надсемью.
Попробуем кратко очертить основные этапы истории ностратических языков.
Носители ностратического праязыка принадлежали, по всей видимости, к европеоидной расе и обитали на территории Восточной Европы и, возможно, сопредельных районов Азии. Затем в результате миграций предки современных алтайских народов передвинулись далеко на восток, достигнув берегов Тихого океана; дравиды уже в историческое время переселились на территорию Индостана (начало этого переселения датируется 4-3 тысячелетиями до н. э.). Пракартвелы очень давно обосновались на Кавказе, а носители семито-хамитских языков продвинулись еще дальше на юг, в глубь Аравийского полуострова и Северной Африки. Праиндоевропейцы и прауральцы оставались, вероятно, на прежних территориях проживания носителей ностратического праязыка, причем индоевропейские племена занимали более южные области.
В процессе переселения происходило постоянное смешение носителей ностратических языков с местным населением. В результате образовались те семьи языков, которые ныне входят в большую надсемью ностратических языков.
Ностратическая гипотеза. Ностратическая надсемья и ее состав
Вопрос о родственных связях индоевропейских языков долгое время оставался открытым. Ученые отмечали некоторые лексические и структурные параллели между индоевропейскими языками, с одной стороны, и финно-угорскими, алтайскими, семито-хамитскими, с другой. Однако подлинно научной теории не было создано вплоть до 1960-х годов, когда появилась так называемая ностратическая гипотеза (от латинского noster "наш"). Честь ее разработки принадлежит, прежде всего, В.М. Илличу-Свитычу.
Согласно выдвинутой им гипотезе, индоевропейские языки входят в большую надсемью ностратических языков. Кроме того, к числу ностратических относятся также следующие языковые семьи:
1. Афразийская (или семито-хамитская). Включает шесть групп:
а) семитскую (арабский, амхарский, сирийский, аккадский, древнееврейский и другие языки);
б) египетскую (древнеегипетский и продолжающий его коптский языки);
в) берберскую (языки, распространенные в горах и пустынях Северной Африки: кабильский, шильхский, рифский и др.);
г) чадскую (хауса, ангас, баучи и некоторые другие языки, на которых говорит часть населения Западной Африки к югу от Сахары);
д) кушитскую (языки Восточной Африки, самые значительные из них - сомалийский, беджа, сидамо, галла, иракв и др.).
е) омотскую (языки Юго-Запада Эфиопии: гимирра, ари-банна, каффа, воламо, омето и др.).
2. Картвельская. Включает четыре языка: грузинский, чанский, мегрельский и сванский.
3. Дравидская. Включает четыре крупных (тамильский, телугу, каннада, малаялам) и ряд мелких (кота, тода, гонди, брагуи и др.) языков, распространенных на территории Индии, частично Пакистана, Непала и Шри Ланки.
4. Уральская. Включает три группы:
а) финно-пермскую (финский, эстонский, саамский, марийский, мордовский, коми, удмуртский и другие языки);
б) угорскую (венгерский, хантыйский и мансийский языки);
в) самодийскую (ненецкий, энецкий, селькупский и нганасанский языки).
5. Алтайская. Включает пять групп:
а) тюркскую (турецкий, азербайджанский, туркменский, крымско-татарский, татарский, башкирский, казахский, узбекский, киргизский, чувашский, тувинский, хакасский, якутский и другие языки);
б) монгольскую (монгольский, бурятский, калмыцкий, дагурский и др.);
в) тунгусо-маньчжурскую (маньчжурский, эвенкийский, эвенский, нанайский, удэгейский и др.).
г) корейскую (корейский язык);
д) японскую (японский, рюкюсский и ряд других языков, распространенных на территории Японии и обычно квалифицируемых по социолингвистическим соображениям как диалекты японского языка).[1]
Некоторые ученые отвергают существование алтайской семьи как единства, подобного индоевропейской или дравидской языковым семьям, однако факт вхождения всех упомянутых выше групп и языков в ностратическую надсемью сейчас практически ни у кого из лингвистов не вызывает сомнений.
Таков был первоначально намеченный состав ностратической надсемьи. Однако исследования последних лет показали, что в ностратическую надсемью входят по крайней мере еще две языковых семьи:
6. Юкагиро-чуванская. Включает северно-юкагирский, колымско-юкагирский, а также вымершие чуванский и омокский языки. В пределах ностратической надсемьи юкагирская семья наиболее близка уральским языкам.
7. Чукотско-камчатская. Включает две группы:
а) чукотскую (чукотский, корякский, керекский, алюторский языки);
б) камчатскую (ительменский и ряд вымерших языков Камчатки).[2]
Лексические и грамматические параллели между ностратическими языками
В.М. Илличу-Свитычу удалось найти более 350 лексических соответствий, связывающих шесть данных языковых семей и свидетельствующих о родстве входящих в них языков. В числе реконструированных ностратических слов - лексика, обозначающая части тела, природные явления, основные действия и признаки, т.е. тот лексический слой, который является наиболее устойчивым и в минимальной мере подвержен заимствованиям. Чтобы подтвердить это, рассмотрим некоторые соответствия между реконструируемыми формами и современными лексемами шести ностратических семей языков.
1. Ностр. *bura 'снежная (песчаная) буря': сем.-хам. *bwr 'песчаная буря, ветер' (араб. barih 'горячий ветер с песком, сомали fora 'сильный ветер с пылью'), индоевр. *bher 'буря, бушевать' (рус. буря, исланд. byrr 'попутный ветер'); урал. *pura 'вьюжить' и *purka 'метель' (фин. purku 'метель, вьюга); алт. *bura/bora 'буря, метель' (татар. buran 'метель', эвенкийск. borga 'вьюга, пурга').
2. Ностр. *gura 'глотать': сем-.-хам. *g(w)r 'глотать, глотка' (араб. gr' 'глотать'), индоевр. *guerhu 'глотать' (рус. горло, тохар. kor 'горло', литов. gerti 'пить', греч. barathron 'зев, горло'); урал. *kurk(k)a (фин. kurkku 'глотка, шея'), дравид. *kur- "глотка, горло" (тамил. kural 'глотка'), картв. *qorq- (?) 'горло' (груз. qorq "горло").
В настоящее время учеными обнаружено 1200 лексических схождений между различными языковыми семьями, входящими в число ностратических языков. Определенные пареллели наблюдаются и в области морфологии:
Ностр. *-ka уменьшительный суффикс имен: картв. *k/ak/ik (груз. mamiko 'папочка'), индоевр. *-k- (др.-инд. asvaka 'лошадка', рус. мыш-к-а), урал. *kka/kka (фин. vasikka 'теленочек', ненецк. jaxako 'речка'), алт. *ka/*ka (якут. аgакам 'мой батюшка').
В истории языковых групп и языков отдельные слова претерпевали порой довольно значительные изменения, объясняемые действием законов языкового развития. Так, рус. рысь и бурят. нохой "собака", казалось бы, не имеют ничего общего, однако этимологический анализ показывает, что на уровне праформ (индоевр. *luk'- 'рысь', ср. нем. Luchs, лат. lynx - алт. *loka/luka 'рысь, песец, собака') эти слова обнаруживают несомненное родство.
В одной из своих статей В.М. Иллич-Свитыч писал: "Реальное исследование этого родства, возможно лишь на уровне реконструируемых праязыков соответствующих групп", поэтому прогресс в реконструкции форм различных праязыков, входящих в состав ностратических, ведет к увеличению общеностратических параллелей и уточнению наших знаний о строении ностратического праязыка.
Состав и классификация алтайской семьи
В алтайскую семью входят тюркские, монгольскиуе и тунгусо-манчжурские, а также, возможно, эскимосо-алеутские языки. Некоторые включают также изолированные айнский и нивхский языки. Пока это не выяснено, эскимосо-алеутские, нивхский и айнский условно объединяют в палеоазиатскую (иначе - палеосибирскую) территориальную группировку. По своему грамматическому строю все "классические" алтайские языки - агглютинативные номинативные языки. Если алтайская общность расширится за счет ряда палео-сибирских языков, многие из которых эргативны, то грамматический строй последних будет считаться, очевидно, субстратного происхождения. А сама расширившаяся алтайская семья может уже называться пара-алтайской макросемьей, которая рано выделилась из пара-ностратической (т.е., ностратической в широком смысле - с афразийской ветвью), но позже афразийской (еще более дивергировавшей). Ну а если в параностратическое объединение попадут нивхский с айнским, то параалтайская общность отделилась еще раньше афразийской. Распад алтайской языковой общности (семьи) произошел, предположительно, в 6-5 тыс. до Р.Х. (по данным глоттохронологии - 17 совпадений в 100-словном списке Сводеша).[3]
В алтайскую языковую семью также входят японский и корейский языки, речь о которых пойдёт далее.
Японский язык
Японский язык, язык, на котором говорят около 125 млн. жителей Японии, а также потомки японцев, переселившихся в первой половине 20 в. в другие страны: в США, включая Гавайские острова (более 800 тыс.), Бразилию (около 400 тыс.), Перу (более 100 тыс.), Китай, Канаду, Аргентину, Мексику и др. Родственные связи японского языка издавна вызывали споры; сейчас большинство исследователей признает его родственным алтайским языкам – корейскому, тунгусо-маньчжурским, монгольским, тюркским. Существует гипотеза о том, что японский язык есть язык гибридный (креольский язык/пиджин). Формирование японского языка началось в эпоху Яёй (3 в. до н. э. – 2 в. н. э.), когда на Японские острова начали проникать с Корейского полуострова первые группы алтаеязычных мигрантов. Алтайские мигранты смешивались с австронезийским населением и таким образом складывался гибридный язык: алтайская грамматика/морфология (многосложные слова, запрет префиксации и инкорпорации, выражение грамматики путем суффиксации) надетая на австронезийскую фонетику (каждый слог открытый).[4]
Однако, по-видимому, сходство японского языка с австронезийскими языками обусловлено древними контактами. В исторический период японский язык подвергся значительному влиянию китайского языка, а в последние десятилетия – английского.
Центром японской политики и культуры раньше был район Нара и Киото, но в эпоху Токугава (1600–1867) он переместился в Эдо (совр. Токио). До 19 в. в качестве литературного использовался язык, сложившийся на основе киотоского придворного языка 9–12 вв. Во второй половине 19 в. сформировался современный литературный язык на токийской разговорной основе.
Японский язык, исключая диалекты островов Рюкю, делится на четыре диалектные зоны: восточную (включающую район Токио), Центральное Хонсю, Западное Хонсю (включая Сикоку) и Кюсю; диалекты островов Рюкю (общее название мелких островов на юге Японского архипелага) резко отличаются от всех остальных и частью исследователей рассматриваются как самостоятельный язык. Большинство японцев в разговоре с жителями своих мест употребляют диалектные формы, а в разговоре с носителями других диалектов и на письме пользуются литературным японским языком. На японском языке существует богатейшая литература, история которой насчитывает более 1200 лет; первый сохранившийся памятник, летопись Кодзики О-но Ясумаро, датируется 712 г.
Разговорный японский язык (если не учитывать новые заимствования) включает пять гласных (а, и, у, э, о) и двадцать шесть согласных фонем: п, пь, б, бь, т (перед у произносится как ц), ть (произносится близко к мягкому ч), д, дь, к, кь, г, гь (две последних внутри слова приобретают носовой призвук), с, сь (произносится близко к мягкому ш), дз, дзь (произносится близко к мягкому дж), р, рь (одноударные, или «хлопающие» разновидности), м, мь, н, нь, х (перед у произносится как ф), хь (близко к немецкому «их-лауту»), й, в (губно-губное, как английское w). В новых заимствованиях из английского и других языков также возможны в, вь (губно-зубные); т и д перед у; ф и ц не перед у; фь, ць. Указанными особенностями японской фонетики объясняется различная передача японских звуков в заимствованиях, пришедших непосредственно из японского и прошедших через европейские языки; то же относится и к передаче имен собственных: город Хиросима, но фирма «Тошиба», гора Фудзи(яма), но фирма «Фуджи» (ш и дж при этом, по правилам русской фонетики, произносятся твердо, а вместо и, естественно, звучит ы; получается весьма далеко от японского оригинала); дзю-до, но джиу-джитсу; в ряде случаев имеет место и наличие дублетных форм, ср. традиционную передачу названия фирмы «Мисубиси» и изредка встречающуюся англизированную «Мицубиши»; с «Тосибой» и «Тошибой» ситуация скорее обратная – ныне явно преобладает второй вариант. Большинство слогов открытые, на конце слога из согласных возможны лишь носовые; встречаются долгие гласные и согласные.
Ударение в японском языке музыкальное. Для каждого слова оно характеризуется, прежде всего, высотой тона и, в зависимости от этого, количеством вибраций, производимых речевыми звуками. Различаются три уровня высоты тона: низкий, средний и высокий. Расстояние между низким и средним, так же как между средним и высоким тоном, приблизительно равно терции (в музыкальных терминах). Высота тона является дифференциальным признаком, который может различать слова, в остальном фонетически совпадающие. Так, слово амэ с тоновым ударением на первом слоге означает 'дождь', а слово амэ, где тон поднимается от низкого на первом слоге до среднего на втором, служит обозначением для желатиновых конфет.[5]
Глаголы и прилагательные имеют формы словоизменения, которые образуются путем замены окончаний; эти формы обозначают синтаксическую позицию (формы сказуемого, деепричастия), время, наклонение. Между основой и окончаниями могут находиться суффиксы со значением пассива, каузатива, отрицания, вежливости разных типов и др. Другие категории слов словоизменению не подвергаются: сюда относятся субстантивы (существительные, местоимения и числительные), наречия, послелоги, союзы и междометия. Обычный порядок слов в предложении: «подлежащее – дополнения – сказуемое» (SOV), определение предшествует определяемому. Грамматическое значение существительных, придаточных словосочетаний и предложений определяется следующими за ними послелогами. Так, существительное, за которым следует послелог га, является подлежащим, существительное, сопровождаемое послелогом о, – прямым дополнением. Поставленная в конце предложения частица ка превращает его в вопросительное. В японском языке имеются определенные формы и конструкции (так называемые формы вежливости), указывающие на относительную иерархию социальных статусов говорящего, адресата и того, о ком идет речь.[6]
Существуют (не считая не получившей большого распространения японской латиницы) два типа письма. Первый тип – это заимствованные из Китая в 6–8 вв. иероглифы («кандзи»). Их количество достигало нескольких десятков тысяч, но в современном письме регулярно используется лишь ок. 3 тыс. иероглифов. Второй тип – фонетическое письмо, общее название для всех его видов – «кана». Сейчас распространены два варианта каны: хирагана (более округлый) и катакана (более угловатый); хирагана и катакана независимо друг от друга произошли от иероглифов в 9–10 вв. Кана – в основном слоговое письмо: слог из гласного и согласного пишется одним знаком, особыми знаками пишут вторые компоненты долгих гласных, дифтонгов и конечнослоговые носовые. В современных текстах иероглифами обычно обозначаются корни полнозначных слов, а грамматические элементы – аффиксы, послелоги, частицы, союзы, а также междометия – пишутся хираганой. Катакана обычно используется для записи новых заимствований, в основном из английского языка, которые не имеют иероглифического способа написания. Обычный японский текст характеризуется сочетанием иероглифов, знаков катаканы и хираганы; используются также особые японские знаки препинания, арабские цифры, иногда – латинский алфавит. Обычное направление письма, как и в Китае, – сверху вниз справа налево, хотя некоторые тексты научного и информационного характера печатаются в горизонтальном направлении слева направо. В рукописи различаются как минимум три стиля письма: квадратный (более угловатый), обычный и беглый (более упрощенный).
Книжный вариант японского языка даже в наше время заметно отличается от разговорного. Многие слова китайского происхождения используются на письме, где они понятны благодаря иероглифической записи, но избегаются в устной речи ввиду омонимии (формального совпадения слов с различным значением). В лексике и грамматике в книжных вариантах языка распространены слова и формы, заимствованные из старого литературного языка. Так, иэба «если кто-то скажет» может в книжном варианте появиться в старой форме иваба. Многие частицы и послелоги, утраченные в разговорном варианте японского языка, могут появляться в книжном: например, вместо кара и дакэ в значении 'от' и 'только' могут употребляться ори и номи.[7]
Изучение японского языка в Японии имеет многовековую историю; фактически, Япония – одна из немногих неевропейских стран, в которой сложилась и развивалась национальная лингвистическая традиция, достигшая наивысшего развития в период с конца 17 по середину 19 в.; на рубеже 19–20 вв. эта традиция вступила в контакт с европейской. Первое знакомство европейцев с японским языком произошло в конце 16 – начале 17 в., когда в стране обосновались португальские миссионеры; ими были созданы первые словари (1595г, 1603г) и первая грамматика японского языка (Ж.Родригиш, 1604). За этим последовало более чем двухвековое почти полное закрытие Японии для европейцев; связи возобновились лишь в 1860-е годы, когда появились достаточно многочисленные японские грамматики, написанные учеными из различных европейских стран; к этому времени в Японии уже имелась написанная по голландским образцам грамматика С.Цуруминэ (1833г). В 20 в. японский язык стал объектом описания в рамках возникавших на Западе новых лингвистических направлений; в частности, американские лингвисты Б.Блок, Р.Э.Миллер построили дескриптивистские описания японского языка; наиболее полное описание грамматики японского языка на Западе было опубликовано С.Мартином. Теоретически важные результаты были получены японскими лингвистами как собственно в Японии (С.Хасимото, М.Токиэда, С.Хаттори и др.), так и в США (С.Куно, С.Курода, М.Сибатани и др.); интересную страницу в истории лингвистики и социологии представляла собой японская «школа языкового существования», сложившаяся на рубеже 1940–1950-х годов. Осмысление особенностей структуры японского языка оказало заметное влияние на теоретические построения таких лингвистов, как Ч.Филлмор, Дж.Макколи, А.А.Холодович, У.Чейф. В настоящее время японистика представляет собой крупный и развитый раздел языкознания, чему способствует современный высокий статус японского языка в мире (производный от статуса Японии как экономической сверхдержавы).
В России изучение японского языка ведет историю с 18 в., однако интенсивное развитие отечественной японистики, как и западноевропейской, началось с «открытием» Японии внешнему миру в середине 19 в. Первый японско-русский словарь был создан в 1857 И.А.Гошкевичем, первая грамматика – Д.Д.Смирновым в 1890. С конца 19 в. началось регулярное преподавание японского языка; основными центрами отечественной японистики стали Петербург и Владивосток; впоследствии к ним добавилась Москва. Выдающийся вклад в отечественную и мировую японистику внесли Е.Д.Поливанов, Н.И.Конрад, А.А.Холодович; различным аспектам японского языкознания посвящены работы В.М.Алпатова, И.Ф.Вардуля, И.А.Головнина, Н.А.Сыромятникова, С.А.Старостина, Н.И.Фельдман.[8]
Корейский язык
Язык корейцев распространён на Корейском полуострове, в КНР, Японии, России и США. На корейском языке говорят около 46 млн. человек (1971, оценка). В основе современного литературного корейского языка (пхёджунмаль - стандартный язык) - сеульский говор центрального диалекта; в КНДР нормой (мунхвао - культурный язык) считается пхеньянский говор.
В корейском языке различают 6 диалектов: северо-восточные (включая корейские говоры Северо-Восточного Китая), северо-западный, центральный, юго-восточный, юго-западный и диалект о. Чеджудо.
Cуществуют различные гипотезы происхождения корейского языка (дравидийская, японская, палеоазиатская, индоевропейская, алтайская). Многие относят его к тунгусо-маньчжурской группе языков. Итак, корейский – это изолированный язык Алтайской семьи (другим изолированным языком этой семьи является японский).Судя по всему, предки корейцев пришли на Корейский полуостров откуда-то из Маньчжурии, Монголии или Алтая примерно три-четыре тысячелетия назад.
Особенности консонантизма: наличие 3 рядов шумных согласных (слабые глухие - придыхательные - усиленные глухие) [б-п-пх как в греческом, армянском, прагерманском], которые в конце слога нейтрализуются, и "двуликая" фонема "л"/"р"; несвойственность стечений согласных в начале слога; многообразие чередований на стыке слогов и слов. Система гласных отличается богатством монофтонгов и дифтонгов, фонематической длительностью (с изменением высоты тона); следами сингармонизма.
Сильна тенденция к аналитизму. Богатство падежных форм и грамматических категорией уточнения. Порядок слов: субъект - объект – предикат (SOV); зависимое слово всегда в препозиции.
Корейский алфавит хангыль ("великое письмо") был разработан группой ученых под руководством короля Сечжона в 1443 г. Официальной датой создания корейской письменности считают 1446, когда был опубликован документ "Хунмин чоным" ("Наставление народу о правильном произношении"). Слог хангыля образуется вписыванием всех составляющих его звуков в воображаемый квадрат (сверху вниз и слева направо), отчего получающийся в результате символ приобретает сходство с китайским иероглифом. Однако это не иероглифы - это просто комбинации символов.
Алфавит корейцев состоит из 24 букв (14 согласных, 10 гласных). До хангыля у корейцев в ходу была китайская иероглифическая письменность, которой удалось удерживать свои позиции в делопроизводстве и в среде образованной правящей верхушки до начала 20 в. Ввиду высокой доли в корейской лексике китайских слов возникла система смешанного иероглифически-буквенного письма, в котором иероглифы служат для передачи китайских заимствований, буквы же используются в целях обозначения глагольных окончаний, неизменяемых частиц и исконно корейских слов (почти как в Японии, только японцы и свои исконные слова могут записывать иероглифами). Этот тип письменности до сих пор превалирует в Южной Корее вопреки попыткам ограничить или запретить употребление китайских иероглифов.
Обычный корейский газетный текст, примерно на 3/4 (80%) состоит из китайских заимствований. Поэтому если все слова китайского происхождения записывать иероглифами, то иероглифы составят примерно половину текста (поскольку суффиксы и окончания всё равно записываются корейским алфавитом).
В самом полном словаре иероглифов, который был подготовлен около тысячи лет назад, было учтено 53 тысячи знаков. Заведомо известно, что некоторые иероглифы не попали даже в этот гигантский словарь, так что иероглифов ещё больше, скорее всего, около 60 или даже 70 тысяч. Однако это вовсе не означает, что грамотный человек должен знать их все. Подавляющее большинство этих иероглифов составляют различные варианты одного знака или архаизмы. Даже самые образованные люди редко в состоянии запомнить более 10 тысяч знаков, обычному же человеку даже в Китае, где иероглифы используют очень широко, для жизни с лихвой хватает 4-5 тысяч знаков. В Корее и Японии даже хорошо образованный человек редко знает более 3000 иероглифов.
Вопреки националистической пропаганде, внедрение алфавита отнюдь не является безусловным благом, на что указывают и продолжающие своё сопротивление сторонники широкого использования иероглифики. Они подчеркивают, что иероглифика, во-первых, является системой письменности, общей для всех стран Дальнего Востока – Китая, Японии, Кореи, Тайваня, Сингапура, Гонконга и, исторически, Вьетнама. Сейчас укрепление экономических связей между этими странами является одной из важнейших задач их внешней политики. Отказ Кореи от иероглифики подрывает подобные связи и затрудняет взаимопонимание между корейцами и их соседями. Второй аргумент - иероглифика делает «прозрачной» этимологию слов, позволяет легко понимать их происхождение и, при необходимости, просто создавать новые слова и выражения из китайских корней. По сравнению с новообразованиями из корейских корней или заимствованиями из западных языков такие неологизмы отличаются краткостью и удобством в использовании. В-третьих, без иероглифов понимание специальных текстов часто невозможно из-за распространённой омонимии. В-четвёртых, знание иероглифики – это необходимое условие для понимания старой корейской культуры.
Дополнением к хангылю служат ханчча — китайские иероглифы. В Северной Корее используется только хангыль, в Южной Корее — и хангыль и ханчча.[9]
Типологические доказательства родства японского и корейского языков
В настоящее время имеется немало работ на тему доказательства родства японского и корейского языков, а также на тему доказательства родства японского языка и различных языков алтайской семьи. Наиболее значимые авторы – Старостин, Мураяма, Хаттори.
Следует отметить, что доказательства родства японского и корейского языков, по большей части строились на основе достаточно туманных фонологических и лексических методов.
Собственно, в общих чертах, метод состоял в следующем: делалась реконструкция праяпонской фонологической системы и реконструкция пракорейской/праалтайской фонологической системы. Затем сравнивалась лексика из так называемого «базового словаря» обоих языков, реконструированная при помощи реконструкции фонологических систем. После сравнения реконструированной «базовой» лексики обоих языков делался вывод, что процент сходных лексем достаточен для того, чтобы можно было утверждать, что праяпонский и пракорейский – языки родственные, а следовательно и современный японский родственен современному корейскому.
Этот метод нельзя признать удачным в силу следующих соображений: 1) лексика и фонология – намного менее устойчивые уровни языка, чем уровень структурно-морфологический, поэтому решение проблемы «могут ли данные языки X и Y быть родственными языками» всегда следует начинать с ответа на вопрос: «а сходны ли данные языки структурно?», переходить к сравнению лексики и фонологических систем можно только после того как будет получен утвердительный ответ на данный вопрос; к сожалению, ни Старостин, ни Мураяма, ни Хаттори ни кто либо другой из алтаистики не задавался.
2) реконструкция фонологической системы праяпонского/пракорейского языка – это система с трудом поддающаяся верификации, она, по большей части, лежит вне поля лингвистической науки; нельзя ручаться, что в праяпонском действовали именно такие фонетические законы, поскольку фонетические законы, действуют внутри групп и семей языков, и не являются всеобщими;
3) рассматриваемые данные очень часто не представляли собой никакой системы; зачастую создается такое впечатление, что автор той или иной работы, поскольку много лет имел дело и с японским и с корейским языком, интуитивно чувствует их родство и пытается путем некоего «шаманского камлания» передать свое интуитивное убеждение читателям;[10]
Существенные преимущества типологического метода состоят в том, что нет необходимости проводить реконструкцию, за достоверность которой не всегда можно поручиться, сравниваемые языки сопоставляются либо непосредственно либо через посредство каких-то других языков, это позволяет быстро и просто оценить могут ли данные языки быть генетически связанными и в случае позитивного ответа - с уверенностью двигаться далее, переходить к выявлению материальных сходств:
1.И японский и корейский - стопроцентно агглютинирующие языки.
2. И в японском, и в корейском запрещена префиксация, линейная модель словоформы алтайская.
3. И в японском и в корейском глаголы не изменяются по лицам и числам: Сравнение словарной формы:
значение
японский
корейский
идти
ику
када
делать
суру
хада
жить
суму
сальда
налицо структурное сходство словарных форм: стандартное окончание глаголов в японском (у/ру) стандартное окончание глаголов в корейском (та/да).
И в японском и в корейском конкретные формы глаголов по большей части образуются от основ, в японском у глаголов 5 основ, в корейском - 2. И в японском и в корейском основы глаголов образуются по сходному алгоритму - изменение окончания глагольной словоформы.
И в японском и в корейском 2 базовых грамматических времени: прошедшее и настояще - будущее.
Сравним как образуется прошедшее время в японском и в корейском:
японский корейский
словарная форма словарная форма
прошедшее время прошедшее время
идти идти
ику када
итта катта
делать делать
суру хада
сита хаётта/хэтта
жить жить
суму сальда
сунда саратта
налицо явное структурное сходство способа образования прошедшего времени в обоих языках.
Сравнение длительного вида:
В японском длительный вид образуется из ТЭ-формы и вспомогательного глагола ИРУ ~ ИРУ экзистенциальному глаголу, используемый с одушевленными предметами.
В корейском длительный вид образуется путем присоединения к корню глагола окончания КО + глагол ИТТА - "быть".
Сейчас я живу в Сеуле
яп.: ИМА ва БОКУ га СОУРУ дэ СУНДЭ ИРУ.
кор.:ЧИГЫМ ын НЭ га СОУР е САЛЬГО ИТТА.
Корейский фактор в процессе формирования японского языка
Проблемой родства корейского и японского языков ученые стали заниматься еще более трех веков тому назад. Правда, вплоть до 1945 года в Японии этой проблемой занимались достаточно мало в связи с тем, что правящими кругами насаждалась теория “божественного происхождения японской нации”, которая отрицала саму возможность существования каких-либо родственников. В 1717 году Араи в своей книге “Восточные вкусы” приводил сравнение двух языков, а в конце 18 века Фудзихара Сёгухацу выдвинул теорию родства японского и корейского языков. Эти работы, посвященные исследованиям родства двух языков, часто ограничивались поверхностным сравнением схожих по произношению слов из лексического запаса корейского и японского языков, не обращая внимания на другие закономерности. С начала 20 века изучение корейско-японских языковых связей учеными Японии было в основном направлено на доказательство происхождения корейского языка от японского, что отражало тенденциозность исследований, соответствующих той политике, которую проводила Япония в отношении Кореи. Наиболее представительными учеными, занимавшимися в довоенный период исследованиями в области корейско-японских языковых связей, являлись Канадзава Сёнабуро, Симмура Идзуру, Огуру Симпэй. С активным проникновением Японии на международную арену в конце 19 века на проблему происхождения японского языка обратили внимание и западные ученые (Gutslaff, de Rosny, Edkins, Aston). Но в отличие от японских ученых, западноевропейскими лингвистами и историками были выдвинуты несколько гипотез о генетических связях японского языка. Наиболее популярными из них являлись “северный” и “южный” теории происхождения японского языка. Сторонники “северной” теории, пытаясь доказать родство японского языка с алтайскими, часто сравнивали лишь их лексическое сходство, что не могло не носить фактора случайности. Первой научно систематизированной работой в этом плане стали исследования Астона В., выраженные в его труде “A Comparative Study of the Japanese and Korean language”, опубликованном в 1879 году. Его работа оказала большое влияние на ученых, занимавшихся научными исследованиями в области родственных связей японского языка. Тем не менее, строгого доказательства родства японского и корейского языков в первой половине 20 века найти не удалось, хотя основатель алтайского языкознания Рамстэдт Г. довольно глубоко вел исследования в этой области, а профессор Хельсинского университета в 1920 году впервые конкретизировал родство японского языка с языком Пуё. Это привело к тому, что многие ученые стали склоняться к версии о происхождении японского языка от австронезийских языков.
В 1910 году был опубликован научный труд Канадзава Сёнабуро “Об общности происхождения японского и корейского языков”, который был направлен на утверждение теории родства корейцев и японцев. Тем не менее, эти работы сравнивали лишь лексическое сходство и не обращали внимания на другие закономерности в процессе изучения родства корейского и японского языков.
Но в послевоенный период, когда были отброшены всякие идеологические рамки и научные круги получили большие возможности в научном исследовании происхождения японского языка, корейскими и японскими учеными (Оно Сусуму, Хаттори Сиро, Хасимото, Ли Ги Мун), активно занимавшимися историей языка и диалектами Кореи и Японии, а также анализом древних фольклорных текстов, в процессе компаративного изучения корейско-японских связей, были обнаружены устойчивые и закономерные фонетические правила, указывающие на близкое родство корейского и японского языков.
В 1963 году в японском журнале “Тёсэн гакухо” появилась статья корейского лингвиста Ли Ги Муна, давшее новое направление в поисках источников происхождения японского языка. Обратившись к материалу, касающегося древних языков Корейского полуострова, Ли Ги Мун и сторонники его теории (То Су Хи, Мураяма С.) обнаружили, что ближайшим родственником японского языка является язык государства Когурё и племенного союза Кая (Карак), впоследствии вобранные языком Силла, завоевавшим эти государственные образования. После объединения Кореи язык Силла - прямой предок современного корейского языка - стал постепенно ассимилировать языки Когурё, Пэкче и Кая, в результате чего на территории Корейского полуострова образовался стандартный для корейской нации язык. Корейский лингвист Ли Гын Су, опираясь на тождество суффиксов Когурё и Силла, считает, что когурёский и силлаский языки имели общую лингвистическую связь, являясь диалектами одного языка, один из которых впоследствии вобрал в себя другие. Согласно “Самгук саги”, 6 общин Сораболь, явившихся, впоследствии, основой в создании государства Силла, вели свое происхождение из Чосон, в этническом составе которого когурёсцы занимали значительное место. Основываясь на этом, можно предположить, что язык Когурё был промежуточным звеном между древнеяпонским языком и языком Силла, тем более что язык Когурё имеет определенные параллели как с древнеяпонским, так и силласким языками.
На данный момент в исторических летописях “Самгук саги” и “Самгук юса” сохранилось всего около 80 слов языка Когурё и чуть более 10 - языка Кая в основном топологического характера. Но, несмотря на недостаточность материала сходство между многими словами древнеяпонского, когурёского и каяского языков весьма очевидно. В качестве примера приведем сравнение нескольких слов из когурёского, каяского и древнеяпонского языков:
| Древнеяпонский | Когурёский | Каяский | |
| Рот | кути | - | кути |
| Море | нами | нами | нами |
| Земля | на-ви | на | на |
| Долина | тани | - | тан |
| Вода | ми | мэ | мэ |
| Гора | такэ | тар | тар |
| Дерево | ки | кы | - |
| Дверь | то | - | тор |
| Заяц | усаги | осагам | - |
| Медведь | кума | кома | кума |
| Чеснок | мира | маыр | - |
О родстве языков говорит и сходство числительных когурёского и древнеяпонского языков, впервые отмеченное Симмура Идзуру.
| древнеяпонский | когурёский | |
| три | ми | мит, миль |
| пять | иту | уту |
| семь | нана | наным |
| десять | тово | ток |
Приведенные примеры наглядно свидетельствуют о близких родственных связях японского языка и языка Когурё, на котором говорили народы, проживавшие в районе Северной Кореи и Южной Маньчжурии. Столь тесное родство языка Когурё, по-видимому, можно объяснить вторжением на Японские острова северокорейских полукочевых племен, чей язык после захвата островов стал использоваться как средство общения не только среди пришельцев, но и среди местных жителей.
Но, несмотря на очевидные факты близкого родства когурёского и древнеяпонского языков, наитеснейшие контакты, отмеченные в летописях, Япония поддерживала с Пэкче, язык которого был родствен древнекорейскому, но при этом вобрал в себя и когурёские элементы, так как господствующий класс, создавший государство Пэкче, был когурёского происхождения. Судя по летописям “Самгук саги”, правители Пэкче, также как и Когурё, вели свою родословную от пуёского рода. Отражая своё родство с пуёсцами, пэкческие короли одну из своих столиц назвали “Пуё”. В своих многочисленных посланиях ванов Пэкче ко двору китайских императоров неоднократно подчеркивалось единство происхождения Когурё и Пэкче. В китайских летописях “Наньши” сообщается, что язык пэкчесцев сходен с когурёским.
Вообще, корейский лингвист То Су Хи делит язык на две категории: 1)язык раннего Пэкче, родственный языку Когурё и 2) язык позднего Пэкче, близкий языку Силла.
В ранний период, когда из северной части Корейского полуострова в район реки Ханган стали переселяться представители Когурё, в Пэкче был распространен язык, принадлежавший к северной языковой ветви Пуё. В процессе захвата государством Пэкче земель племенного союза Махан, происходило смешение когурёского языка, используемого переселенцами с севера, с языком местных племен, принадлежавшего к южной языковой ветви хан. Несмотря на это государству Пэкче был свойствен билингвизм, когда аристократические круги и местное население продолжали говорить на собственных языках.
В поздний период, в результате продолжительных войн с Когурё, Пэкче потеряла свои северные территории, где находилась центральная ставка пэкческих королей и проживала основная часть выходцев из Когурё, которые принадлежали к северной языковой семье. Потеря территорий в районе реки Ханган и перенос столицы во внутренние районы Пэкче отразился на том, что между языками Пэкче и Когурё постепенно стали появляться различия, связанные с внедрением языка местных племен хан в “аристократический” язык Пэкче. Именно в этот период между Пэкче и Японией были наиболее активные отношения, происходившие, в том числе, и на языковом уровне. Некоторые ученые предполагают, что в 6-7 веках официальным языком общения в первой столице Японии – Нара был именно пэкческий язык. То Су Хи, подчеркивая, что большинство дошедших до наших дней слов из языка Пэкче относится именно к позднему периоду, провел сравнение с древнеяпонским материалом, тем самым пытаясь доказать родственные связи между Пэкче и Японией.
| Язык Пэкче | Древнеяпонский язык | |
| 1. | кас, кат "сторона" | ката "сторона" |
| 2. | коро "лошадь" | курума "повозка, запряжённая лошадью" |
| (вполне возможно, что это слово проникло в японский язык под влиянием вторжения “всадников-завоевателей” когурёского происхождения, внесших в лексикон жителей Японских островов терминологию кочевых народов). | ||
| 3. | кома, кума "медведь" | кума "медведь" |
| (в древности животные семейства медвежьих в Японии не обитали, поэтому появление слова “медведь” является результатом прямого заимствования из языка переселенцев с Корейского полуострова. По-видимому, жители Японских островов также ассоциировали слово кома - без каких-либо лексических изменений- с когурёсцами, прибывшими в Японию, так как, по преданию, они являлись потомками сына Неба и медведицы. Не случайно впоследствии японцы именовали государство Когурё не иначе как “Кома”. | ||
| 4. | кути "название птицы" | кути "сокол" |
| (в корейских летописях это слово не встречается, но в 11 свитке “Нихонсёки” сообщается, что императору Нинтоку была преподнесена странная птица, которую никто из придворных не знал. Когда позвали виночерпия и показали ему птицу, он сказал, что эта птица в большом количестве водится в Пэкче, легко приручается и хорошо служит людям. Поскольку пэкчесцы называли эту птицу “кути”, название было заимствовано из пэкческого языка со значением “сокол”). | ||
| 5. | кыры "сокровища" | кура "сокровищница" |
| 6. | ки, куи "замок, крепость" | ки, куи "крепость" |
| (как ранее отмечалось, после гибели Пэкче, беженцы из этого государства, осевшие на территории Японии, боясь вторжения танско-силлаской армии, стали возводить фортификационные сооружения корейского типа. Местные жители, прежде не встречавшие подобных сооружений, при обозначении данных объектов использовали пэкческое слово). | ||
| 7. | кото "муз. инструмент" | кото "старинный музыкальный инструмент" |
| (несмотря на существование в “Кодзики” легенды о японском происхождении этого музыкального инструмента, специалисты считают, что слово “кото” было заимствовано из Пэкче). | ||
| 8. | макумо "муз. инструмент" | макумо "духовой музыкальный инструмент" |
| (этот музыкальный инструмент использовался специально для исполнения музыки корейского типа). | ||
| 9. | нами "море" | нами "волна" |
| 10. | таль "гора" | такэ "гора" |
| 11. | там, тум "круглый" | там "окружать" |
| 12. | ра (на) "земля" | на (но) "поле" |
| (слово было явно заимствовано из корейского языка, поскольку оно часто встречается в географических названиях древней Кореи. Например, компонент на(ра) входит в названия таких государственных образований, как Силла или Сораболь (яп. Сираги), Имна (Мимана), Тхамна и т.д.). | ||
| 13. | миль "вода" | миду "вода" |
| 14. | маль, мури "группа" | мура "группа", "стая" |
| 15. | пури "деревня", "селение" | мура "селение" (прояп. пурэ) |
| 16. | сйома "остров" | сима "остров" |
| 17. | сури "вершина" | сора "небо" |
| 18. | чира "маленький камень" | тири "пыль" |
| 19. | коранъ "тёмно-красный" | кура "тёмный", куро "чёрный" |
| 20. | супи "красный" | саби "ржавчина" софо "земля красного цвета" |
Приведенные выше лексические сходства говорят, прежде всего, не о простом заимствовании древнеяпонским языком слов из языка Когурё, Пэкче и Кая, а о близком родстве этих языков и методичном и поэтапном проникновении корейского языка на Японский архипелаг, подтверждающим историческую взаимосвязь между государственными образованиями на Корейском полуострове и Ямато.
Эта взаимосвязь полностью отрицает предположение некоторых японских ученых (Эгами Н., Хаттори С., Исида Э.) о том, что, несмотря на наличие общего языкового предка, японский и корейский языки разделились несколько тысяч лет тому назад, в результате чего японский язык сформировался уже в эпоху Яёи. По этому поводу Арутюнов С.А. занимает нейтральную позицию, считая, что в период Яёи между языками пришлого населения Северного Кюсю и представителями центральных районов Японии уже нет существенной разницы, и поэтому в период завоевания в этом отношении особых сдвигов не произошло.
Более того, большинство лингвистов склоняется к тому, что в эпоху Яёи японский язык только начинает формироваться. Японский лингвист Оно Сусуму полагает, что в Японию японский язык был занесен вообще только после 300 года н.э.
О том, что процесс формирования японского языка под влиянием корейских племен растянулся на длительный период, говорит тот факт, что, несмотря на определенные различия, представители островов Рюкю близки японцам лингвистически, антропологически и этнографически. По данным глоттохронологии, разделение японского и рюкюского языков произошло 1500 лет тому назад, т.е. примерно в 4 веке н.э. Исходя из этого, можно предположить, что в это время на Северном Кюсю появилась большая группа людей, прибывшая с Корейского полуострова и вытеснившая из данного района часть проживавших там людей. В результате этого предки рюкюсцев ушли на юг, а пришельцы, которых можно назвать предками японцев, расселились не только на Кюсю, но и на острове Хонсю, Сикоку и других прилежащих островах. Об этом свидетельствует то, что диалект Кюсю является промежуточным между диалектами рюкюского и западно-японских языков. Кроме того, наибольшее количество пришедших с материка неологизмов характерно для диалектов Кюсю, в то время как наибольшее число архаизмов встречается в японском диалекте района Тохоку и южных диалектах Рюкю.
Таким образом, исходя из того, что на протяжении многих столетий происходили весьма активные контакты между жителями Японских островов и племенами-пришельцами, а также, учитывая параллели, имеющиеся между языками Когурё, Пэкче и Карак, о которых упоминается ещё в древних китайских источниках, японский язык можно соотнести как родственный группе древнекорейских языков, которые можно назвать пуёской группой. Что касается рюкюского языка, то его можно отнести к одной из ветвей протокорейского языка, на котором говорили жители Корейского полуострова в период неолита.
Конечно, переход Японии к политике самоизоляции привел к тому, что в дальнейший процесс эволюционирования японского языка вмешались языки тех племен, которые не успели ассимилироваться с переселенцами периода Яёи и Кофун, представлявших родственных корейцам племен. Это и привело к активным заимствованиям лексических элементов из австралонезийского языка, фонетической трансформации японского языка, приведшей к упрощению речи. Но как бы то ни было, племена, долгое время находившиеся в тесных языковых контактах со своими соседями, постепенно и надолго сохраняют лексические, фонетические и грамматические черты чужого языкового строя. До сих пор состав современного японского языка обнаруживает явную близость к древнекорейским терминам охотничьего и примитивного земледельческого хозяйства, а также лексики, связанной с частями тела человека, явлений природы, цветов, животных, одежды и т.д.
Свадеш М. установил, что за 1000 лет в любом языке заменяются около 19% основного словарного фонда. Основываясь на утверждении Свадеша и учитывая, что 60-70% слов корейского и японского языков составляют слова китайского происхождения, можно предположить о близости корейского и древнеяпонского языков и о превалирующем влиянии корейцев на формирование современной японской нации, хотя участие аборигенов в отдельных местностях не исключается. Доказывая родство корейского и японского языков, извесно, что праяпонский язык в пределах стословного списка имеет с пратюркским языком 18 совпадающих слов, с прамоногольким – 17, с пратунгусо-маньчжурским – 15, а с австронезийским – всего 6. В то же время праяпонский и среднекорейский языки в пределах 100 слов имеют 25 совпадающих слов.[11]
Применяя подобную лексикостатистическую процедуру, Старостин, с одной стороны, развеял теорию австронезийского происхождения японского языка, а с другой заметил, что японский язык примерно равноудален от тюркского, монгольского и тунгусо-маньчжурского, но находится явно ближе к корейскому, что дает ему повод утверждать, что в алтайской языковой семье выделяется особая “полуостровная подгруппа в составе корейского и японского языков. Исходя из этих данных, Старостин считает, что эта полуостровная подгруппа отделилась от общей алтайской семьи в 3-4 тыс. до н.э.[12]
По мнению Арутюнова С.А., в корейском языке такие процессы, как дивергенция прилагательного и глагола, стирание гармонии, упрощение состава гласных, протекают медленно, тогда как в японском они были ускорены и сейчас либо завершены, либо близки к завершению. Bидимо, для этого должны были существовать весьма серьезные причины, которые начали действовать после территориального и культурного отрыва японского языка от родственного корейского. Оно Сусуму, занимавшийся лексическим сравнением корейского и японского языков, отразил в своих работах родственную связь около 1000 слов. Им приводился учет и значение корней корейского языка, который давал возможность установить родство и между теми корнями древнеяпонского языка, которые могли бы показаться мало похожими. Например, древнеяпонское слово му (“глаз”), родственное корейскому нун, постепенно трансформировалось в мэ.[13]
Правда, некоторые радикально настроенные исследователи японского языка, основываясь на том, что в древнекорейском языке, также как и в современном японском, существовал закон открытого слога, считают, что японцы до сих пор разговаривают на древнем корейском языке, в то время когда с корейским языком происходила модернизация. В качестве доказательства приводится тот факт, что в древности слово “утро” корейцы произносили как аса. В Японии до сих пор употребляется это слово без изменения, тогда как в корейском языке оно трансформировалось в ачхим. Таким образом, корейскими учеными утверждается, что современный японский язык является застывшей формой “островного диалекта” корейского языка. Примером является сходство японского языка с диалектом острова Чеджу. Например, приглашение войти на стандартном корейском языке звучит как осо осипсио, тогда как на острове Чеджу эта фраза произносится как ирусимаси (ср. с японским – ирасяимасе).
Для определения генетического родства двух языков необходимы условия, при которых бы наблюдалось наличие между современными языками системы устойчивых фонетических соответствий, большого количества совпадающих базисных лексических единиц и грамматических морфем.
Для подтверждения генетического родства между корейским и японским языками приведем несколько примеров, свидетельствующих о лексическом сходстве этих языков на современном этапе:
| корейский | японский | ||
| 1. | пада | вата | "море" |
| (известные японские лексикологи Сиратори Куракито, Канадзава Сёдзабуро, Уэда Моннэи, Мураками Наодзиро и др. Считали, что японское слово вата со значением “море” является корейского происхождения. В пользу этой версии говорит тот факт, что в диалектах Рюкю и поныне существует слово бата “залив”. Это ещё раз подтверждает то, что в период Яёи с Корейского полуострова на остров Кюсю прибыла значительная группа людей, говоривших на протокорейском языке. Впоследствии они были вытеснены с острова Кюсю ещё более значительной группой носителей культуры Кофун и вынуждены были уйти на острова Рюкю. Позднее, в процессе трансформации и развития языка, когда у древних людей море перестало ассоциироваться лишь с проливом, через которое шло регулярное сообщение между Корейским полуостровом и Японским архипелагом, жители Японии море стали обозначать словом уми, тогда как слово вата стало нести значение “переправляться через море”, “приехать из-за моря”, как напоминание о том, что предки японцев прибыли на Японские острова из-за моря. (Например, в “Кодзики” государство Пэкче называется вата-но миякэ, которое японскими преводчиками переводится как “заморская житница”. Автор толкового словаря “Гэнкай” Оцуки Фумихико объясняет слово вата от слова ватару “переправляться”, но со значением “море”: Цусима ватари (Цусимский пролив), вата-но хара (морское пространство), ватанака (в море), Ватацуми (морское божество).) В то же время представители Рюкю по-прежнему сохраняли тот язык, на котором они говорили ещё на рубеже веков. | |||
| 2. | хорани | тора | "тигр" |
| (животные семейства кошачьих в древней Японии не было, и поэтому японцы узнавали о них лишь из рассказов очевидцев, то есть переселенцев на Японские острова с материка, одновременно заимствуя и слова). | |||
| 3. | пат | та | "поле" |
| (земледельческий термин та “поле” в японском языке встречается очень часто, особенно в географических названиях и именах. Например, из 5736 географических названий префектуры Ниигата – 926 (1
/5 всех названий) включает в себя слово та. Между тем этот термин корейского происхождения, отражающий вклад переселенцев с Корейского полуострова в освоении земельных угодий и развитии сельского хозяйства в Японии. Именно на современной территории префектуры Ниигата древние “Фудоки” отражают интенсивное поселение пришельцев из Кореи и освоение ими земель. Как установлено, японское слово та произошло от корейского слова пат, впоследствии трансформировавшееся в древнеяпонское пата (сейчас произносится как –хатакэ) и сокращенное до одного слога - та. Предполагается также, что японское слово та происходит от корейского ттанъ “земля”. |
|||
| 4. | чок | токи | "время" |
| 5. | чот | тити | "молоко" |
| 6. | кот | кото | "вещь" |
| 7. | сом | сима | "остров" |
| 8. | мом | ми | "тело" |
| 9. | мит | мото | "низ" |
| 10. | у | уэ | "верх" |
| 11. | ком | кума | "медведь" |
| 12. | сасым | сиси | "олень" |
| 13. | турым | цуру | "журавль" |
| 14. | таль (так) | тори | "курица" |
| 15. | пэм | хэби | "змея" |
| 16. | поль | хара | "степь" |
| 17. | пиккаль | хикари | "цвет" |
| 18. | паныль | хари | "игла" |
| 19. | кхаль | кари | "нож" |
| 20. | сат | сати | "стрела" |
| 21. | намуль | нама | "овощи" |
| 22. | кат | каса | "соломенная шляпа" |
| 23. | сут | сусу | "уголь" |
| 24. | маыль | мура | "деревня" |
| 25. | наль | нару | "рождаться" |
| 26. | наль | на | "сырой" |
На этих примерах нужно отметить, что корейские корневые слова большей своей частью являются односложными с гласными на конце, тогда как японские корневые слова чаще всего двухсложные. По всей видимости, различия возникли в связи с тем, что слова древнего японского языка, постепенно отходя от своих общих с корейским языком лексических сходств и подчиняясь ставшему обязательным в японском языке закону открытого слога, отягощались новым гласным, чаще всего -а. Такую тенденцию можно проследить на примере корейского слова поль (“поле”), где хорошо видна корреляционная связь между японским и корейским языками. В процессе трансформации японского языка –п, который существовал и в древнеяпонском языке, сменился на современный –х, а к корню по правилу открытого слога добавилась гласная –а. Таким образом, корейское слово поль трансформировалось в хора. Но в процессе сокращения количества гласных в японском языке и исчезновения открытого гласного -о:, его заменили на удобный звук -а. это привело к образованию современного японского слова хара.[14]
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Приведя лишь некоторые примеры лексического сходства и опираясь на серьезные исследования японских, корейских, а также западных ученых, можно сказать, что в корейском и японском языках существовал и поныне существует ряд общих тенденций развития языка, говорящих о том, что японский язык имеет с корейским языком наиболее родственные связи, нежели с другими языками Восточной Азии. Это дает основание говорить о выделении корейского и японского языков в особую подгруппу алтайской языковой семьи, начавшую формироваться в 3-4 тыс. до н.э. Такое близкое родство корейского и японского языков, по всей видимости, было связано с серьезными миграционными процессами между корейским полуостровом и Японским архипелагом в 1 тыс. до н.э.- 1 тыс. н.э.
Список литературы:
1. Киэда М. Грамматика японского языка, тт. 1–2. М., 1958–1959
2. Фельдман Н.И. Японский язык. М., 1960
3. Дьячок М.Т., Шаповал В.В. Генеалогическая классификация языков. М., 1986
4. www.forum.orientalica.com
5. Иллич-Свитыч В. М. Проблемы индоевропейского языкознания, М., 1964
6. Алпатов В.М. Япония: язык и общество. М., 1988.
7. Старостин С.А. Алтайская проблема и происхождение японского языка. М., 1991
8. www.rauk.ru/modules
9. Алпатов В.М. Японский язык.
10. Энциклопедия Языки мира. Монгольские языки. Тунгусо-маньчжурские языки. Японский язык. Корейский язык. М., 1997
11. Баскаков Н. А. Алтайская семья языков и её изучение. — М., 1981
12. Котвич В. Исследование по алтайским языкам. — М., 1962
13. www.wikipedia.org/корейский язык
14. www.wikipedia.org/японский язык
[1]
Иллич-Свитыч В. М. Проблемы индоевропейского языкознания, М., 1964
[2]
Дьячок М.Т., Шаповал В.В. Генеалогическая классификация языков, М., 1986
[3]
Баскаков Н. А. Алтайская семья языков и её изучение. — М., 1981
[4]
Баскаков Н. А. Алтайская семья языков и её изучение. — М., 1981
[5]
Алпатов В.М. Япония: язык и общество. М., 1988.
[6]
Киэда М. Грамматика японского языка, тт. 1–2. М., 1958–1959
[7]www.wikipedia.org/японский язык
[8]
Энциклопедия Языки мира. Монгольские языки. Тунгусо-маньчжурские языки. Японский язык. Корейский язык. М., 1997
[9]
www.wikipedia.org/корейский язык
[10]
www.forum.orientalica.com
[11]
www.rauk.ru/modules
[12]
Старостин С.А. Алтайская проблема и происхождение японского языка. М., 1991
[13]
Энциклопедия Языки мира. Монгольские языки. Тунгусо-маньчжурские языки. Японский язык. Корейский язык. М., 1997
[14]
www.rauk.ru/modules