МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования
«ТАТАРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГУМАНИТАРНО-ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»
ИНСТИТУТ ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКОВ
Кафедра контрастивной лингвистики и переводоведения
Объективная и субъективная модальность на материале английских предложений
Содержание
Введение
Глава 1. Теоретические основы
1.1 Определение модальности
1.2 Виды модальностей
Глава 2. Субъективная модальность на синтаксическом уровне
2.1 Вводные слова, словосочетания и предложения
2.1.1 Синтаксические конструкции
2.2 Модальность в различных конструкциях
2.3 Субъективная модальность заголовка
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Настоящая курсовая посвящена исследованию категории субъективной и объективной модальностей в современных политических высказываниях.
Большинство лингвистов придерживаются дифференциации категории модальности на объективную, выражающую отношение высказывания к действительности и субъективную, в которой реализуется отношение говорящего к сообщаемому.
Модальность часто встречается в современных политических высказываниях. В политические изложения входят газетно-публицистические тексты, ораторские выступления, посвященные политике, официальные тексты на политическую тему (постановления, указы, законы), политологические статьи. Актуальность
работы заключается в том, что акцент делается на использование модальности в газетно-публицистических журналистских текстах.
Целью
настоящего исследования является выявление и описание закономерностей реализации субъективной модальности в политических высказываниях американских и британских газетных статей.
Задачами
исследования являются:
- определить значение объективной и субъективной модальности;
- найти примеры использования модальности в современных СМИ;
- проанализировать отобранный фактический материал на предмет использования модальности в синтаксических конструкциях.
Новизна
исследования состоит в анализе современного материала отобранного из современных СМИ.
Объектом
данного исследования являются средства выражения модальности в британских и американских печатных СМИ.
Предметом
исследования является текстовая категория субъективной модальности, ее реализация в политических высказываниях.
В курсовой использовались следующие методы
: сопоставительный, текстовый анализ, элементы стилистического анализа, метод словарных дефиниций, а также общенаучные методы наблюдения, обобщения, описания.
Теоретическая базой
исследования явились труды Н.Ю. Шведовой, В.В. Виноградова, А.А. Потебни.
Теоретическая значимость
заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы в лекционных курсах по Теоретической грамматике, спецкурсов «Грамматика текста», «Модальность текста». Практическая значимость
состоит в том, что материал может быть использован в методике преподавания родного и иностранного языков при обучении чтению и интерпретации газетных и других текстов с учетом реализации в них текстовой категории субъективной модальности.
Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы. В первой главе представлены основные теоретические положения работы, определяются базисные понятия. Во второй главе представлен анализ британского и американского политических высказываний.
Глава 1 Теоретические основы
1.1
Определение модальности
Обратимся к определениям модальности, существующим в авторитетных лингвистических изданиях. В энциклопедии «Русский язык» читаем: «модальность (от лат. modus – мера, способ) – название круга явлений, неоднородных по смысловому объему, грамматическим свойствам и по степени оформленности на разных уровнях структуры языка» [РЯЭ 1979: 145]. Данное определение является весьма абстрактным и не дает ясного понимания явления, о котором идет речь. В «Русской грамматике» (1980) представлено следующее определение модальности: «Термин «модальность» в языкознании многозначен: им называются разные явления, объединенные тем признаком, что все они так или иначе – грамматически, лексически, интонационно – выражают отношение говорящего к сообщаемому или сообщаемого к действительности» [РГ 1980: 214]. В настоящей дефиниции четко очерчивается сущность термина «модальность», которая заключается в выражении отношения говорящего к сообщаемому или сообщаемого к действительности. Автор статьи, Н.Ю. Шведова, разграничивает, по меньшей мере, четыре круга явлений, которые относятся к сфере модальности:
1) значение реальности / ирреальности: реальность обозначается синтаксическим индикативом – временами настоящим, прошедшим и будущим, ирреальность – ирреальными наклонениями: сослагательным, условным, желательным, побудительным, долженствовательным.
2) субъективно-модальные значения, т.е. отношение говорящего к сообщаемому.
3) в сферу модальности включаются слова – глаголы, краткие прилагательные и предикативы, которые своими лексическими значениями выражают возможность, желание, долженствование, необходимость, вынужденное предстояние, готовность.
4) значения, относящиеся к сфере утверждения, отрицания, вопроса [РГ 1980: 214, 215].
В Лингвистическом энциклопедическом словаре (далее ЛЭС) модальность определяется как «функционально-семантическая категория, выражающая разные виды отношения высказывания к действительности, а также разные виды квалификации сообщаемого» [ЛЭС 1990: 303]. В сущности, ЛЭС не отступает от определения модальности, данного в «Русской грамматике» (1980) и также отмечает ее двоякий характер. Разница заключается в том, что в последнем случае модальность рассматривается как функционально-семантическая категория языка, т.е категория, которая актуализируется разноуровневыми языковыми средствами (морфологическими, словообразовательными, синтаксическими, лексическими, а также комбинированными), которые взаимодействуют на основе общности их функций.
1.2 Виды модальностей
Все три вышеуказанных источника отмечают существование модальности в двух ее разновидностях: объективной и субъективной. Объективная модальность является обязательным признаком любого высказывания и формирует предикативную единицу (предложение). Объективная модальность выражает отношение высказывания к действительности в плане реальности / ирреальности. Эта функция объективной модальности грамматикализована и представлена противопоставлением форм синтаксического изъявительного наклонения формам ирреальных синтаксических наклонений (сослагательного, условного, желательного, побудительного, долженствовательного). Категория изъявительного наклонения характеризуется временной определенностью, в то время как все ирреальные наклонения временной определенности не имеют. Поскольку объективно-модальные значения выявляются в грамматической парадигме предложения и «встроены» в форму сказуемого, то некоторые ученые называют объективную модальность первичной модальностью.
Субъективная модальность,то есть отношение говорящего к сообщаемому, не является обязательным признаком высказывания. Она образует в предложении второй модальный слой, и иногда называется вторичной модальностью. Ее семантический объем значительно шире семантического объема объективной модальности. Значения, составляющие содержание субъективной модальности, далеко не однородны, и, как пишет М.В. Ляпон, требуют упорядочения. Необходимо отметить, что в категории субъективной модальности заключено антропоцентрическое свойство языка, которое проявляется в противопоставлении концептуального начала нейтрально-информационной фону.
Смысловой основой субъективной модальности является оценка в широком смысле слова (как рациональная, так и эмоциональная). Энциклопедия «Русский язык» и ЛЭС рассматривают лишь некоторые способы субъективной квалификации сообщаемого, такие как модальные слова, словосочетания и предложения, модальные частицы, междометия, интонационные средства, словопорядок, специальные синтаксические конструкции.
Понятие «модальность» перенесено в лингвистику из логики. В данном разделе будет рассмотрена эволюция понятия “модальность” в отечественной лингвистике. Здесь представлены взгляды на модальность таких выдающихся отечественных ученых как В.В. Виноградов, И.И. Мещанинов, А.А. Шахматов, концепции В.Н. Бондаренко, В.Г. Гака, Г.А. Золотовой, использованы данные «Словаря лингвистических терминов» О.С. Ахмановой (1969), «Грамматики современного русского литературного языка» (1970), «Русской грамматики» (1980), «Лингвистического энциклопедического словаря» (1990).
Первое явление, которое следует отметить в связи с описанием категории модальности, и на которое обратили внимание отечественные ученые, это модальные слова. Особый вклад в грамматическое учение об этих словах внес А.А. Потебня (1958). Он доказал происхождение модальных слов из вводных предложений и подчеркивал их независимое положение среди других частей предложения. Дальнейшее развитие концепция А.А. Потебни получила в трудах Д.Н. Овсянико-Куликовского и А.П. Пешковского. В составе модальных слов отмечались следующие черты:
- тесная связь многих модальных слов с наречиями обстоятельственными и качественно-определительными, совмещение многими наречиями функций модальных слов;
- наличие большого количества модальных частиц;
- однородность функций модальных слов и частиц с формами глагольного наклонения. Относясь ко всему предложению и выражая возможность, нереальность, достоверность и т.п., модальные слова и частицы оттеняют значения глагольного наклонения или определяют модальность высказывания в целом;
- функциональная близость модальных слов и частиц к вводным предложениям.
Русские грамматисты И.И. Мещанинов и А.А. Шахматов уделяли внимание в своих трудах вводным предложениям и вводным членам предложения. И.И. Мещанинов заметил, что они не входят в состав предложения, и передают «субъективное отношение говорящего ко всему содержанию его высказывания или его эмоционально-волевое выражение. Они стоят по своему смысловому значению в непосредственных отношениях к основной мысли общего контекста приведенного отрезка речи» [Мещанинов 1978: 126]. Он называет первые вводным (обособленным) членом субъективного отношения, а второе – вводным (обособленным) членом эмоционально-волевого отношения. Например: 1) Я, конечно, поеду в Москву. 2) Ах, как это хорошо! Субъективному отношению соответствуют модальные слова, а эмоционально-волевым высказываниям – междометия, хотя в их позиции могут выступать разные части речи.
Мы можем констатировать, что в русской грамматической науке конца 19 в. и до середины 20 в. исследовались модальные слова, вводные слова (синтагмы) и вводные предложения как частные языковые явления. О модальности как о семантической категории впервые заговорил академик В.В. Виноградов, рассматривая ее как категорию предложения. «Каждое предложение включает в себя как известный конструктивный признак модальное значение, т.е. содержит в себе указание на отношение к действительности» [Виноградов 1975: 55]. В.В. Виноградов по праву считается основоположником теории модальности. Он говорил о необходимости анализа категории модальности для уяснения структуры предложения и разнообразия его типов. Ученый отмечал также, что «… содержание категории модальности и формы ее обнаружения исторически изменчивы. Семантическая категория модальности в языках разных систем имеет смешанный лексико-грамматический характер. В языках европейской системы она охватывает всю ткань речи» [Виноградов 1975: 57]. Русский языковед отмечал, что различия в способах выражения модальности отчасти связаны с внутренними различиями в самих ее синтактико-семантических функциях, в ее функционально-семантическом существе.
В «Грамматике русского языка» (1960) были суммированы исистематизированы все лингвистические факты, касающиеся вводных слов, словосочетаний, предложений и вставных конструкций, но определение самой категории модальности на тот момент еще сформулировано не было.
Первое определение данной категории встречается в «Словаре лингвистических терминов» (1969) О.С. Ахмановой: «Модальность англ. modality, понятийная категория со значением отношения говорящего к содержанию высказывания и отношению содержания высказывания к действительности (отношение сообщаемого к его реальному осуществлению), выражается различными грамматическими и лексическими средствами, такими как форма наклонения, модальные глаголы и т.д.» [Ахманова 1969: 237].
Здесь же мы можем найти деление данной категории по видам: модальность гипотетическая (hypothetical) – представление содержания высказывания как предположительного; модальность глагольная (verbal) – модальность выражаемая глаголом; модальность ирреальная (unreal) – представление содержания как невозможного, неосуществленного; модальность отрицательная (negative) – представление содержания высказывания как не соответствующего действительности. Очевидно, что данное деление модальности по видам базируется не на едином основании, однако ценно для своего времени, т.к. предпринята попытка классификации типов категории модальности.
Авторы «Грамматики современного русского литературного языка» (1970) идут дальше и отмечают в предложении два различных типа модальных значений: объективно-модальное значение, которое относит сообщение к тому или иному плану действительности и субъективно-модальное значение (которое факультативно), т.е. выражение отношения говорящего к тому, что он сообщает. «К широкому кругу субъективно-модальных значений относятся значения усиления (подчеркивания, акцентирования), экспрессивной оценки, уверенности или неуверенности (определенности или неопределенности), принятия или непринятия (согласия или несогласия) и др.» [ГСРЛЯ 1970: 611]. Объективно-модальное значение предложения, указанное в этой «Грамматике» соотносится со значением отношения содержания высказывания к действительности в определении О.С. Ахмановой, субъективно-модальное значение – соответственно с первой частью определения. В «Грамматике современного русского литературного языка» даются более многочисленные средства выражения категории модальности, чем в предыдущей «Грамматике» (1960). Таким образом, введение субъективно-модального значения в общую теорию модальности явилось важным шагом, символизирующим переход от предложенческой парадигмы исследования категории модальности к текстовой.
Н.Ю. Шведова вычленяет из всех многообразных групп субъективно-модальных значений оппозицию наиболее общих, первичных: оценочно-характеризующих и собственно-оценочных. Таким образом, оценка признается сущностью субъективной модальности [Шведова 1980: 216]. И.Р. Гальперин также придерживается мнения, что «один из наиболее существенных признаков модальности – оценка описываемых фактов» [Гальперин 1981: 114].
В.Н. Бондаренко дифференцирует модальность на объективную и субъективную, однако под второй понимает только степень достоверности содержания предложения с точки зрения говорящего, основываясь на логической теории модальности суждений. Вслед за Н.Ю. Шведовой [РГ 1980] и Н.В. Ляпон [ЛЭС 1990] мы также придерживаемся дифференциации модальности на объективную и субъективную и принимаем в качестве базовой концепцию, изложенную в академической «Русской грамматике» (1980).
Г.А. Золотова и В.Г. Гак различают не два, а три плана модальности:
- отношение содержания высказывания к действительности с точки зрения говорящего;
- отношение говорящего к содержанию высказывания;
- отношение субъекта действия к действию – этот план модальности нам представляется важным, т.к. основное средство выражения этого аспекта модальности – модальные глаголы (Например: Он должен/ хочет/ может прийти). [Золотова 1982: 175; Гак 1989: 153].
Однако не все исследователи придерживаются дифференциации модальности на объективную и субъективную. Так, в «Словаре культуры XX века» модальность определяется как «тип отношения высказывания к реальности» и полностью отождествляется с наклонениями: изъявительным, повелительным и сослагательным [Руднев 1997: 174]. Авторский коллектив «Теории функциональной грамматики» (1990) во главе с А.В. Бондарко определяет модальность как актуализационную категорию (переходную от языка к речи). В отличие от распространенных концепций, понимающих модальность в двух своих разновидностях: объективной и субъективной, авторы данного пособия такого деления не придерживаются, А.В. Бондарко вводит в понятие «модальность» доминирующий признак – отношение реальности / ирреальности, а также основные типы модальных значений:
- актуальности / потенциальности (возможности, необходимости, гипотетичности и т.д.);
- оценки достоверности;
- коммуникативной установки высказывания
- утверждения / отрицания
- засвидельствованности (пересказывания / непересказывания)
А.В. Бондарко считает, что оценочность лишь частично связана с семантикой модальности и предлагает рассматривать ее как особую семантико-прагматическую сферу [ТФГ 1990: 59-61].
Л.А. Черняховская подчеркивает личностный характер отношения содержания высказывания к действительности. Она определяет модальность как субъективную оценку говорящим того, о чем он говорит, с точки зрения степени реальности отображаемого в речи события, оценки степени уверенности говорящего в достоверности утверждаемого, оценки им желательности – нежелательности события [Черняховская 1986: 125]. Подобный подход наблюдается у автора учебника “Современный русский язык” Н.С. Валгиной, которая понимает модальность как оценку говорящим своего высказывания с точки зрения отношения сообщаемого к действительности [Валгина 2001: 281]. Таким образом, две указанных концепции, в сущности, сливают объективную и субъективную модальности в одно целое.
Нельзя не остановиться на понятиях “автор”, “образ автора”, которые являются одними из ключевых в современном литературоведении и языкознании, поскольку на первый план выдвинулась антропологическая парадигма исследований. В литературоведении прочно закрепился термин “образ автора”, введенный В.В. Виноградовым, который в основном применяется в связи с интерпретацией художественных произведений. В других же функциональных стилях, к примеру, в газетно-публицистическом, пишущий субъект дефинируется по-разному: “фигура говорящего” [Кормилицина 1999], “авторское “я” [Куроедова 2000], “внутритекстовый автор” [Чепкина 1993], “автор” [Солганик 2001]. Близким термином к перечисленным здесь является термин «языковая личность» [Караулов 1987].
И.Р. Гальперин, говоря о категории модальности, обращал внимание на то, что современные английские грамматики «вообще избегают давать определение этой категории, очевидно, рассматривая ее как данность, и ограничиваются лишь указанием форм, в которых заложена модальность (Джон Лайонз, Рэндольф Кверк)» [Гальперин 1980: 113]. Нельзя не согласиться с этим мнением ученого. В английских грамматиках мы не могли отыскать определения модальности. В американской научной литературе существовало отождествление категории модальности с категорией наклонения глагола. Так, в словаре американской лингвистической терминологии Э. Хэмпа цитируется Э. Сепир: «Модальность, грубо говоря, та грамматическая категория (или те относящиеся к ней понятия), которые по традиции известны как наклонение, под «модальностями» я разумею не фактическую констатацию, скажем, отрицания или неуверенности как таковых, а скорее их формальное выражение» [Хэмп 1964: 113]. В данной дефиниции модальность отождествляется с наклонением глагола.
Д. Лайонз по характеру модальности выделяет два класса предложений: повелительные (выражают приказ или предписание) и вопросительные (выражают дополнительные модальные признаки, на те или иные ожидания говорящего). Д. Лайонз также находит в различных языках разнообразные способы грамматического выражения отношения говорящего к содержанию высказывания. По его мнению, релевантны, по крайней мере, три шкалы модальности:
- шкала «желания и намерения».
- шкала «необходимости и обязательности».
- шкала «уверенности и возможности» [Лайонз 1978: 326].
Лингвист также отмечает, что «наблюдается определенная смысловая близость между повелительными предложениями и модальными «желания» и «необходимости», с одной стороны, и между вопросительными предложениями и модальностью по признаку «возможности», с другой стороны» [там же, с.326]. Например: Will you come here можетбытьравнозначно Come here, will you? или Come here!
В большинстве английских грамматик [Swan 1984; Guirk 1982; Close 1979; Leech, Svartvik 1975] мы найдем информацию только о модальных глаголах и их семантике. М. Суон, в частности, указывает, что модальными в грамматике (английской) считаются такие значения как волеизъявление (волитивность), возможность или необходимость. Отсюда следует, что глаголы, выражающие эти значения, называются модальными вспомогательными глаголами» [Swan 1984: 606].
Здесь уместно отметить тот факт, что некоторые из зарубежных ученых (гораздо позже, чем отечественные) стали различать так называемые парентетические (parenthetical) глаголы и наречия, которые относятся ко всему предложению и передают отношение говорящего к предлагаемому факту.
Из зарубежных авторов, наибольший вклад в теорию модальности внес Ш. Балли. Он рассматривал предложения как наиболее простую возможную форму сообщения мысли. «Мыслить – значит реагировать на представление, констатируя его наличие, оценивая его или желая» [Балли 1955: 43]. Суждение о факте относится к рассудку, о ценности факта – к чувству, проявление воли – к воле, которая завершается действием. Таким образом, Ш. Балли различал в существовании мысли (а значит, и предложения) представление и активную деятельность со стороны мыслящего субъекта. Ту часть, которая «коррелятивна процессу, образующему представление», Ш. Балли, по примеру логиков, назвал «диктумом», а вторую часть, которая коррелятивна «операции, производимой мыслящим субъектом» – «модусом» [там же, с.44]. Модус состоит из модального глагола (например, думать, радоваться, желать) и модального субъекта. Ученый считал, что модальность, как и мысль, образуется в результате активности говорящего и довольно категорично заявлял, что «нельзя придавать значение предложение высказыванию, если в нем не обнаружено какое-либо выражение модальности» [там же, с.44].
Французский грамматист, Ж. Може, различает 12 видов модальностей: утверждения, отрицания, восклицания, вопроса, сомнения, возможности, случайности, пожелания, сожаления, приказа, распоряжения, запрещения [Mauger 1984: 371-385].
Ж. Милли выделяет три основных модальности динамических предикатов, такие как: 1) волеизъявления (le vouloir), 2) возможности (le pouvoir), 3) умения (le savoir).
Необходимо отметить, что, чем более изученной становится категория модальности, тем больше фиксируется средств ее актуализации. В.В. Виноградов в указанной выше работе придерживался мнения, что “формы и виды выражения категории модальности и модальных оттенков в современном русском языке многообразны по своей лексической природе и по своему синтаксическому существу” [Виноградов 1975: 87] Основываясь на опыте своих предшественников, В.В. Виноградов разработал классификацию способов выражения модальности в русском языке, которая до сих пор не теряет своей актуальности. Однако будем иметь в виду, что этот ученый не разделял значения модальности на объективные и субъективные. Различия в способах выражения модальности В.В. Виноградов видел в связи “с внутренними различиями в самих ее синтаксико-семантических функциях в ее функционально-синтаксическом существе” [там же, с.58].
Н.Ю. Шведова в «Русской грамматике» (1980) подчеркивает многозначность термина «модальность», «…им называются разные явления, объединяемые тем признаком, что все они так или иначе – грамматически, лексически, интонационно – выражают отношение говорящего к сообщаемому или сообщаемого к действительности» [Шведова 1980: 214]. Как мы уже отмечали, здесь дается деление модальных значений на объективно-модальные и субъективно-модальные. Первые выражаются в языке синтаксическим индикативом: синтаксическим настоящим, прошедшим, будущим (значения реальности) и синтаксическими ирреальными наклонениями: сослагательным, условным, желательным, побудительным и долженствовательным. Эти значения, по Н.Ю. Шведовой, присутствуют в любом предложении. На субъективно-модальных значениях остановимся подробнее, они выражаются самыми разнообразными средствами. Н.Ю. Шведова считает, что самая общая, первичная их группировка основывается на противопоставлении оценочно-характеризующих и собственно оценочных значений. «К оценочно-характеризующим значениям относятся значения, совмещающие в себе выражение субъективного отношения к сообщаемому с такой его характеристикой, которая может считаться не субъективной, вытекающей из самого факта, события, из его качеств, свойств, из характера его протекания во времени или его связей и отношений с другими фактами или событиями» [там же, с.216]. Например, в предложении Вот это дождь так дождь!
субъективная оценка явления соединяется с характеристикой его как интенсивного; в предложении Дождь и дождь
характеристика явления как длительного соединяется с субъективной оценкой его говорящим (неудовлетворительность, досада).
Собственно-оценочные значения – это многообразные значения, имеющие субъективное отношение говорящего к содержанию сообщения: согласие / несогласие, принятие / неприятие, положительную / отрицательную оценку; разные виды волеизъявления; стремление выделить что-либо в сообщении, усилить какую-то часть информации и т.д.
Что касается выражения категории модальности в английском языке, то, надо сказать, что английские грамматики описывают лишь модальные глаголы can, could, shall, should, will, would, may might, ought to, must, маргинальные модальные глаголы need, dare, used to, модальные фразы had better, had best, would rather, would sooner. Таким образом, модальность не рассматривается как языковая категория и имеет очень узкую трактовку. В зарубежной лингвистике были исследованы, также как и в советской / русской, такие явления как вводные (парентетические) глаголы, вводные (парентетические) сочетания, но они не были выделены в особый разряд.
Глава 2. Субъективная модальность на синтаксическом уровне
Мы рассматриваем модальность как текстовую категорию. Для текстоцентрического подхода актуально значение отношения говорящего к сообщаемому, то есть субъективная модальность. В таком понимании наиболее близким к термину «субъективная модальность» является термин «точка зрения».
2.1 Вводные слова, словосочетания и предложения
Начнем наше описание с вводных слов, словосочетаний и предложений, которыми автор выражает то или иное отношение к тому, что он высказывает. Поскольку в англоязычных грамматиках и в научной литературе отсутствует классификация вводных слов, словосочетаний и предложений, то мы воспользовались существующей классификацией на материале русского языка, и распределили вводные слова, словосочетания и предложения по разрядам следующим образом:
1. Созначениемдостоверности
/
вероятности
,
уверенности
/
неуверенности
в
сообщаемом
: to be sure, it is difficult to say, there is every reason to believe, in fact, in reality, it is (not) true, whatever the truth, perhaps, indeed, presumably, it seems, is (un)likely to
идр.
“To be sure
, if Russia were to carry through on threats of a crackdown on the 40.000 remaining civilians, it could provoke some official response” [CSM 10.12.08].
“There is every reason to believe
that the secretary-general and the hard-left nations will attempt to repeal the 1962 resolution.” [Nw 05.09.08].
Особо следует отметить английские конструкции типа is (un)likely to, appears (does not appear) to, seems to
и др., которые соответствуют русским вводным словам (не) похоже, что (чтобы),
но в отличие от последних, не являются синтаксически выделенными, а встроены в предикат высказывания.
“Iran is unlikely
to be an exception” [Econ. 01.07.08]
2. Созначениемакцентирования
,
подчеркивания
: moreover, by and large, what is needed is .., all we need to complete the picture is..
ит.п.
“Moreover
, both Sicily and Calabria (the two regions separated by the Strait of Messina) have a very poor infrastructure, both in the interior and on the coast.” [WP 09.12.08].
“By and large
, the government has support of punishment for terro
3. Обобщенная
(
неопределенная
)
точка
зрения
: many say that, it has been alleged, is (are) said that, there are rumours (murmurs) that, there are reports that
ит.п. Данныйразряднеприсутствуетв “Русскойграмматике» (1980), онвыведеннаминаосновенашегоисследования.
“Many say
that Russia is bent on genocide against the Ukrainian people.” [Econ. 06.11.08]. (Genocide – extermination of race or community by mass murder, or by imposing conditions that make survival impossible).
Russian security police used notorious “filtration” centers, a euphemism for concentration camps, to detain, interrogate, and it has been alleged
, eliminate suspected rebels” [CSM 13.01.08].
Автор вводит какую-либо информацию, ссылаясь на общественное мнение, доминирующие в обществе или определенных общественных кругах, идеи, часто просто слухи. Поскольку такая информация не верифицируется, к ней нужно относиться с большой осторожностью.
1. Со значением эмоциональных реакций, интеллектуальных оценок
.
- со значением радости, одобрения, положительной оценки
“But the interesting thing is
that the locals are driving out the fighters themselves. They know what the greater evil is” [Gu. 26.03.07] – точка зрения российского официального лица в Басре.
- со значением сожаления, неодобрения, отрицательной оценки more
sinisterly, unfortunately, sadly, particularly shameful is, the trick (trouble,
problem,question) is, идр.
“Р
articularly shameful is
the White house silence on the slaughter of Tshinvali civilians by Russian troops” [N 29.08.08]. “Sadly,
the recent hostage episode is unlikely to be the last” [Nw 11.11.08].
- cозначениемудивления, недоумения: oddly, surprisingly, the wonder of it is (was)
и
др
.
“And the wonder of it was
that they were feared” [CSM 24.11.08].
- со значением опасения, беспокойства
“The most worrying thought is
that the war may be a prelude to a wider conflict” [Econ. 09.02.09].“The danger is
apparently that bad war news might sour public opinion” [CSM, 31.01.07].
5. Введение определенной точки зрения
.
Мы посчитали нужным выделить данный подразряд в связи с тем, что существуют вводные слова, которые показывают, с какой позиции следует рассматривать высказывание автора.
“Ironically
, Russia’s PRAVDA attacks America’s slide towards Marxism” [CSM 24.11.08]. “Ideologically
, the current war is more understandable for the people” [CSM 23.12.08].
6. Созначениемразнообразных
связей
,
отношений
и
зависимостей
,
а
также
по
месту
в
строе
текста
: further, furthermore, in addition, for a start, eventually, for one thing, first, second, third
и
др
.
“Furthermore
, the scientists at the academy say, a moratorium on foreign visitors could create a sense of discrimination and hurting America’s talent-pool in the nuclear fields” [CSM 10.12.08].
“In addition
, Neumann said that the most effective preventive care programs target high-risk populations.” [CSM 02.09.08].
7. По отнесенности к автору речи, источнику сообщения
большое распространение имеют вводные слова “according to”, …say, as…say.
“According to
President V. Putin’s permanent envoy to Ossetian Republic, more than 200,000 citizens have been displaced internally…” [DN 25.11.08].
8. Со значением протекания во времени, по отношению ко времени
: unexpectedly, meanwhile, for days, so far
и др.
“Unexpectedly
, high oil-export revenues, diversion of money earmarked for social services …” [CSM 01.10.08].
“For days
, the Russian military has been saying it would soon have the situation under control” [WP 19.08.08]. Во втором примере вводными словами “for days”, автор имплицитно выражает свое негативное отношение к сообщаемому, т.е. к тому, что передаваемая российскими военными информация не соответствует действительности (с точки зрения автора).
9. Поотношениюк
стилю
,
манере
речи
: plainly, broadly speaking, frankly speaking, in the short run
идр.
“Broadly speaking
, most Russians still support the war” [Econ. 01.07.08].
10. В ряде случаев значение вводных слов и словосочетаний трудно дифференцируется: as a result, however, yet, despite that и др
.
“However
, the latest action risked sparking retaliation from Basrah …” [FT 24.09.08].
“Yet
, from Moscow’s standpoint it has a kind of crude purpose …” [Gu. 08.12.08].
2.1.1
Синтаксические конструкции
На материале английского языка обнаружено гораздо меньшее количество построений, конструкций в которых актуализируется субъективная модальность. Представим здесь наиболее частотные из них.
Инверсия.
Инверсия – нарушение прямого порядка слов, «в результате которого какой-нибудь элемент оказывается выделенным и получает специальные коннотации эмоциональности и экспрессивности» [Арнольд 1990: 162]. Нами рассмотрены следующие типичные случаи инверсии в британско-американских политических высказываниях.
а) предикатив, выраженный прилагательным, предшествует глаголу и подлежащему
“Typical was
an interview on Moscow television with Dmitry Medvedev, former prime minister, now the leading in the presidential race” [CSM 10.08.08]. В предыдущем контексте данной фразы журналист Д. Шор высказывает свою мысль о неблагодарности (непризнательности) российской стороны за долгое молчание США по поводу совершающихся преступлений на Ближнем Востоке. Далее автор цитирует слова Д. Медведева о том, что «США диктуют все». Нарушение порядка слов и вынесения предикатива и глагола в начальную позицию является выражением авторской эмоциональности, недовольного тона и экспрессивности.
б) Разновидность инверсии в придаточном объектном с вынесением предикатива на первое место (how + adjective)
“Russian state media yesterday accentuated how central
campaign was to the election campaign, giving prominent coverage to the Russian “successes” …” [Gu. 18.12.07].
в) обстоятельственные слова, выдвинутые на первое место
Такие обстоятельственные слова не только акцентируются сами, но и акцентируют подлежащее. “Never,
he wrote, would an Iraqui seek favours from those in charge” [CSM 24.09.07]. Весь последний абзац в статье Р. Хоттелета “ Iraq redux” имеет тональность преклонения перед непокорностью, независимостью иракцев, которые отмечаются как характерные черты этого народа. Поставив обстоятельство времени “never” на первое место автор не только выразил предложение более экспессивно, но подчеркнул свою уверенность в том, что иракцы никогда не сдадутся, и война со стороны США бесполезна.
г) глагол-связка предшествует подлежащему
“Nouri al-Maliki, the official representative of the President of Iraq, did not expect VIP treatment when he arrived last week in Britain to plead for international help. But nor was
he prepared for the two special branch officers who took his baggage apart, claming to look for guns and drugs” [Gu. 19.12.08]. Инверсия глагола “was” во втором предложении в сочетании с присоединительной отрицательной конструкцией имеет значение неожиданности, непредвиденности действий для Нури аль-Малики со стороны британских таможенников. Автор в косвенной речи старается наиболее точно передать чувства Нури аль-Малики, который приехал в Англию просить помощи и уже в начале статьи привлечь сочувствие читателя к нему.
2.2 Модальность в различных конструкциях
Конструкции с местоимениями “whoever”, “whatever”, “whenever”.
Такие конструкции являются результатом мыслительной операции по обобщению информации.
“Whoever runs
against Putin will be obliged to concentrate criticism on the war, since that is the only policy the acting president has clearly laid stake to …” [CSM 31.01.07].
Сравнительные конструкции с несколькими компаративами
“…Russia still has the greatest potential to damage the US and, the worse
its economic gets, the more likely
it is that they could lose the ability to control their weapons” [CSM 10.12.08]. Данные конструкции также характерны для умозаключений, посредством которых автор обобщает какую-нибудь информацию. Поэтому они всегда представляют собой авторскую точку зрения.
“If that is true – and the government is notorious for lying
about its finances particularly at elections time, political analysts note – that is good news” [CSM 11.12.08]. В виде вставной конструкции автор оформляет очень существенный, важный факт, представленный как умозаключение по поводу искажения правительством сведений о финансовом состоянии страны в предвыборной кампании. Прагмемы notorious и liе выражают негативное отношение автора к теме высказывания.
Экспрессивная конструкция с эмфатическим глаголом “do”
“Always did they stand up
to the system profoundly and even with open hostility; and the wonder of it was that they were feared” [CSM 24.11.07]. Мы видим, что данное предложение обладает двойной выразительностью, которая достигается с помощью инверсии обстоятельства времени “always” в начальную позицию и употребления эмфатического глагола “do”, который усиливает, подчеркивает противодействие системе.
“Only
this week, when the Russians gave Georgians five-day notice of their finale assault did
President Bush say
that Russia would “pay a heavy price for its assault” [CSM 10.08.08]. С помощью эмфатического глагола do
в данном случае и ограничительной частицы only
автор статьи пытается звучать убедительно, выразительно с тем, чтобы убедить читателя в истинности высказываемой им мысли.
Вопросно-ответные конструкции
“So where and how is Russia paying for its three-month war to crush Muslim separatists? And can it afford to continue the fight, which has already cost an estimated $1,5 billion? The answer is yes, at least for the time being” [CSM 10.10.08].
В начале статьи “Moscow finds deep pockets for war” журналисты кратко обрисовывают картину финансового состояния России: учителя в провинции месяцами не получают зарплату, дороги разрушаются, западные кредиторы увеличивают займы Москве. Далее авторы задаются вопросами, которые логично вытекают из данного контекста и которые, вероятнее всего задал бы читатель. Журналисты сами дают ответ, который дальше аргументируется фактами. Такие вопросно-ответные конструкции привлекают внимание читателя и выражают точку зрения автора, который старается учитывать интересы адресата.
“Does the (USA) administration get any credit with the Russians for its mildness in the face of humanitarian crimes? Not a bit” [CSM 10.10.08]. В данном случае автор статьи старается снизить категоричность утверждения. Сравните, “Russia doesn’t give any credit to the USA administration for its mildness in the face of humanitarian crimes.” Такое отрицание звучало бы категорично и эксплицитно выражало бы обвинение. Поставив же вопрос, автор имеет модальную пресуппозицию “Russia should be grateful to the USA administration for …”. Давая ответ в виде номинативной конструкции, журналист далее в статье разворачивает его, представляя свою аргументацию. Как видим, вопросно-ответная конструкция может имплицировать негативную оценку происходящего с точки зрения автора.
Риторический вопрос
Как известно, риторический вопрос не предполагает ответа и ставится с тем, чтобы привлечь внимание, усилить впечатление, повысить эмоциональный тон, создать некоторую приподнятость.
“The Kremlin may well break its teeth on the Georgian’ granite resolve. Then what?” [CSM 24.08.08]. Так заканчивает свою статью корреспондент газеты “Christian Science Monitor” и этим риторическим вопросом подводит итог всему рассуждению. Вопросу предшествует пропозиция со значением предположения, хотя слово well
сдвигает это значение по шкале в сторону определенности, тем более что этой пропозиции предшествуют некоторые факты, свидетельствующие о непокорности. Так что ответ уже подсказан, он имплицируется самим авторским рассуждением. Корреспондент же вовлекает читателя в это рассуждение, заставляя его делать вывод, но именно тот вывод, к которому подводит сам автор статьи. Подтверждением нашей мысли является присутствие в пропозиции негативнооценочной метафоры break one’s teeth
, с одной стороны, и с другой стороны, метафорического эпитета granite,
который усиливает поэтическое существительное resolve.
В одной этой фразе мы наблюдаем принижение российской стороны и возвышение грузинской стороны.
Параллельные конструкции, синтаксический повтор
“Now that Russia has free elections, it also has election issues. And, just as generations of American candidates found it profitable to beat up
on the Soviet menace, so now Russian politicians find it profitable to beat up
on what is portrayed as an expansionist America” [CSM 10.04.08]. В данном случае автор использует параллельные конструкции в предложении, где сопоставляются предвыборные гонки в США и России и, в некоторой степени, отождествляются. Параллельными конструкциями автор показывает тождественность устремлений как российских, так и американских политических деятелей. Причем он высказывает здесь свою точку зрения, которая обусловлена его фоновыми знаниями, а также стремлением к объективному освещению дел.
Конвергенция лексико-семантических и синтаксических приемов
“Why should
advisers, the small group of cynical men
known as the family, abandon a mechanism which has done so well
on its first trial? With astonishing brilliance
prime minister and his cronies exploited the widespread desire for revenge
after the terrorist bombings in Moscow and other cities.” [Gu. 23.12.07]. Автор статьи ведет речь о политической стратегии поддержания российским правительством военных действий. Эмоциональность журналиста сочетается с его неодобрением группы советников российского президента (пейоративный эпитет cynical
(men)) и негативной оценкой указанной политической стратегии. Конвергенция синтаксических средств (риторический вопрос, пейоративный эпитет, ирония) достаточно точно передают эмоциональный тон и отношение автора к сообщаемому. Далее повествование продолжается в том же ироническом тоне, который создается соединением позитивнооценочной восхваляющей лексики (astonishing brilliance
) и негативнооценочного глагола exploit
(использовать эгоистически, в собственных целях). Инверсия обстоятельства образа действия усиливает иронический эффект. Здесь конвергенция заключается в сочетании инверсии и иронии.
2.3 Субъективная модальность заголовка
британский газетный объективная субъективная модальность
Сразу оговоримся, что мы описываем только те заголовки, в которых категория модальности находит свою реализацию. Для нашего исследования не представляют интереса заглавия, содержащие только предметно-логическую информацию типа “Russians acknowledge fierce resistance in Tshinvali’.
Эксплицитная модальность
В анализируемых нами газетных и журнальных статьях британских и американских политических высказываний было обнаружено большое количество заголовков, содержащих прагмемы – предметно-оценочные слова.
1. “Russia`s south still a mess”
[Econ. 25.09.07]. Всловаре Hornby “mess” определяетсякак “state of confusion, dirt or disorder” [Hornby: 28]. Выбирая данную прагмему в качестве характеристики, редколлегия журнала выражает свою отрицательную оценку происходящего (беспорядок, неразбериха на оценочной шкале не принадлежат к зоне нормы (это плохо)).
2. “Russia`s bloody mess”
[N 23.09.07]. В данном заголовке содержится та же отрицательнооценочная прагмема и, кроме того, журналист дает дополнительную оценочную характеристику беспорядка “bloody – with much bloodshed” [Hornby: 89]. Под словосочетанием bloody mess автор подразумевает большое количество убитых в конфликте. Обе прагмемы, кроме названия явления и его признака, выражают негативное отношение автора к происходящему.
3. “С
haos
in the Caucasus” [Econ. 09.08.08]. Прагмемас
haos
всвоемденотатеимеетзначение, почтитождественноепрагмеме mess, толькоболееинтенсифицированное “chaos – complete absence of order or shape, confusion” [Hornby: 139]. Обозначая происходящее на Кавказе как хаос, редколлегия журнала выражает в то же время негативную оценку ситуации.
4. “Agony
in Middle East” [Econ. 27.11.08]. “agony – great pain or suffering (of mind or body)” [Hornby: 18]. Приведем еще несколько заголовков подобного рода. Все они взяты из американского журнала Economist и не отличаются большим разнообразием, поскольку являют собой примеры негативнооценочного отношения.
5. “Russia`s merciless
war” [Econ. 11.12.08]. 7. “Russia`s brutal folly
” [Econ. 13.11.08]. Вобоихзаголовкахиспользуютсянегативнооценочныеэпитеты – прагмемы. “merciless
– showing no mercy” [Hornby: 27], “brutal –
extremely ruthless or cruel” [Hornby: 109], “ folly –
foolishness; foolish act, idea or practice; ridiculous thing” [Hornby: 333].
6. “Bush lashes out
at Health Care Critic” [WP 12.11.08]. Прагмема lash out, кроме обозначения самого действия, еще и характеризует его (нападать яростно, неистово) с негативной стороны.
Имплицитная модальность
Большой прагматический потенциал имеют лексемы с производными, переносными значениями. Заголовки, в которых используются переносные значения слов, как и прагмемы, передают авторское отношение к описываемым событиям.
7. “Russia`s Caucasus quagmire
” [CSM 09.11.07]. Автор сравнивает военный конфликт на Кавказе с болотом (quagmire
), из которого трудно, почти невозможно выбраться. Безусловно, использование такой метафоры является негативной оценкой автором затягивания войны.
8. “The plot thickens
in Georgia” [СSM 13.01.00]. В вводе статьи журналист декодирует данное метафорическое заглавие. Драматичность событий, происходящих в Грузии, сравнивается с драматичным развитием военных действий в романе “Война и мир”. Таким образом, автор высказывает свое негативное отношение к сообщаемому.
9. “Putin`s endgame
for Abkhazia bear trap
” [СSM 25.01.08]. Корреспондент употребляет двойную метафору, которая раскрывает образ авторского мышления и его отношение к описываемому событию. Здесь речь идет о частичном выводе российских войск и передаче военных задач силам ФСБ. Абхазия названа “медвежьей ловушкой” (bear trap) (стереотип “Россия – медведь” прочно закреплен в западном сознании), а вывод войск – концом игры, т.е. чего-то несерьезного, непостоянного. Оба случая метафорического употребления свидетельствуют о пейоративной оценочности.
Еще один способ актуализации категории модальности заключается во взаимодействии заголовка и текстового содержания. Этот способ основан на транспозиции синтаксических структур. Так, например, постановка вопроса в заголовке не только привлекает внимание читателя и свидетельствует о главной теме статьи, но и является в то же время и ответом на вопрос. Ответ дается самим журналистом в статье и выражает его собственное отношение к поставленному вопросу.
10. “Are foreigners fighting there?” [Econ. 19.08.08] В статье опровергается заявление «российской пропаганды» по поводу энергичной поддержки осетинской войны иностранцами, враждующими с Россией. Вопрос транспонируется в отрицание - Foreigners are not fighting there.
Переосмысляются и номинативные конструкции. Так, прочитав заголовок “Сaring for Osetia`s displaced” [CSM 27.01.00] читатель подумает, что речь пойдет о том, как кто-то проявляет заботу о лишенных крова осетинах. Автор статьи действительно повествует об осетинских беженцах, и о том, как они обеспечиваются пищей и жильем. Однако лексема “сaring” имеет в тексте значение, противоположное по смыслу тому, что обозначено в денотате. Таким образом, после прочтения статьи читатель обнаружит, что заглавие имеет иронический оттенок. Утвердительная конструкция в заглавии транспонируется в отрицательную - “Not caring for Osetia`s displaced”.
Заключение
Рассмотрение теоретических основ исследования модальности политических высказываний позволило сделать следующие выводы.
Необходимо учитывать существование модальности в двух разновидностях: объективной и субъективной. Объективная модальность является обязательным признаком любого высказывания и формирует предикативную единицу. Она выражается синтаксическим индикативом: синтаксическим настоящим, прошедшим, будущем (значения реальности) и синтаксическими ирреальными наклонениями: сослагательным, условным, желательным, побудительным и долженствовательным. Субъективная модальность присутствует не в каждом высказывании, и образует в предложении второй модальный слой. Ее семантический объем значительно шире семантического объема объективной модальности. Смысловой основой субъективной модальности является оценка в широком смысле слова. Субъективно-модальные значения выражаются в языке разноуровневыми средствами.
Одной из проблем в теории модальности является терминологический разнобой. Так, понятие «модальность» похоже с понятием «метареферентность», «тональность» и «рациональная оценочность».
В современной лингвистике изучение языка СМИ входит в исследование так называемого политического языка. Вслед за А.П. Чудиновым мы понимаем под политическим языком «особую подсистему национального языка, предназначенную для политической коммуникации: для пропаганды тех или иных идей, эмотивного воздействия на граждан и побуждения их к политическим действиям, для выработки общественного консенсуса, принятия и обоснования социально-политических решений в условиях множественности точек зрения в обществе»
На синтаксическом уровне в британских и американских политических высказываниях категория субъективной модальности актуализируется посредством использования вводных слов, словосочетаний и предложений, инверсии, сравнительных конструкций, вопросно-ответных конструкций, параллельных, вставных конструкций, а также построений с приложением, содержащих оценку, и других. Все сказанное выше относительно вводных слов, словосочетаний и предложений со значением эмоциональных реакций и интеллектуальных оценок и со значением обобщенной (неопределенной) точки зрения уместно и для британских и американских политических высказываний.
Заголовок играет важную роль в актуализации категории субъективной модальности. Выявлено, что подавляющее большинство заголовков британских и американских политических высказываний, посвященных военным действиям, имеют отрицательную оценочность.
В настоящей работе намечены лишь некоторые пути возможного разноуровневого анализа категории субъективной модальности. Перспективными могут быть исследования реализации данной категории на фонологическом, морфологическом уровнях, а также посредством пунктуации и графики. Рассматриваемая категория имеет необъятную область исследования, поскольку лингвистические и экстралингвистические факторы актуализации отношения говорящего к сообщаемому, чрезвычайно разнообразны.
Список использованной литературы
1. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка / Ш. Балли – М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1955.
2. Бондаренко В.Н. Виды модальных значений и их выражение в языке / В. Н. Бондаренко // Филол. науки, 1979. - № 2. – С. 54-61.
3. Виноградов В.В. О категории модальности и модальных словах в русском языке / В.В. Виноградов // М.: Изд-во Наука, 1975. – С. 53-87.
4. Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики. / В.В. Виноградов – М.: Высшая школа, 1981. – 320 с.
5. Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков. / В.Г. Гак – М.: Просвещение, 1989. – 288 с.
6. Гальперин И.Р. Грамматические категории текста. – Известия АН СССР, серия Лит-ра и яз-ие, 1977. – Т.36. - №6.
7. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. / И.Р. Гальперин – М.: Наука, 1981.
8. Гальперин И.Р. Стилистика английского языка. Учебник. / И.Р. Гальперин – М.: Высшая школа, 1981. – 334 с.
9. ГСРЛЯ - Грамматика современного русского литературного языка. Отв.ред. Н.Ю. Шведова. –М.: Изд-во «Наука», 1970. – 755 с.
10. Кормилицына М.А. Активизация фигуры говорящего в структуре высказывания / М.А. Кормилицына // Русский язык и русистика в современном культурном пространстве. – Екатеринбург: Уральский гос. ун-т, 1999. – С.71-74.
11. Лайонз Д. Введение в теоретическую лингвистику. / Д. Лайонз – М.: Прогресс, 1978. – 543 с.
12. Майданова Л.М. Категория текстообразования и композиция газетного текста. / Л.М. Майданова – Свердловск: Уральский гос. ун-т, 1987. – 668 с.
13. Потебня А.А Из записок по русской грамматике. / А.А. Потебня – М.: Высшая школа, 1958. – Т.1, 2.
14. РГ - Русская грамматика. Т.2. Синтаксис. – М.: Изд-во «Наука», 1980. – 709 с.
15. Солганик Г.Я. Без кавычек. Об одном новом явлении в языке газеты / Г.Я. Солганик // Журналистика и культура русской речи. – М.: МГУ, 1996. – вып.5. –С.30-36.
16. Солганик Г.Я. Лексика газеты (функциональный аспект). / Г.Я. Солганик – М.: Высшая школа. – 1981. – 112 с.
17. Солганик Г.Я. О языке газеты. / Г.Я. Солганик – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1968. – 14 с.
18. Солганик Г.Я. Синтаксическая стилистика. / Г.Я. Солганик – М.: Высшая школа, 1973. – 212 с.
19. Солганик Г.Я. Стилистика текста: Учеб. пособие. / Г.Я. Солганик – М.: Флинта, Наука, 2000.
20. Солганик Г.Я. Стиль репортажа. / Г.Я. Солганик – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1970.
21. Солганик Г.Я. Автор как стилеобразующая категория публицистического текста / Г.Я. Солганик // Вестник Моск. ун-та. – Сер.10. Журналистика. – 2001. - № 3. – С.74-83.
22. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. / В.Н. Телия – М.: Наука, 1986. – 142 с.
23. Урмсон Д. Парентетические глаголы / Д. Урмсон // НЗЛ. – вып. 16. – М.: Прогресс, 1985. – 501 с.
24. Close R.A. A Reference Grammar for students of English. / R.A. Close – M.: Prosveshcheniye, 1979. – 352 p.
25. Leech G., Svartvik J. А Communicative Grammar of English. / G. Leech, J. Svartvik – M.: Prosveshcheniye, 1983. – 304 p.
26. Mauger G. Grammaire pratique du francais d`aujourd`hui. Lange parlee, lange ecrite. / G. Mauger – Paris: Librarie Hashette, 1984.
27. Milly J. Poetique des textes. – Nathan Universite: Editions nathan, 1992. / J. Milly – 307 p.
28. Swan M. Practical English usage. / M. Swan – M.: Высшаяшкола, 1984. - 552 с.
29. Использованные словари
30. СЛТ – Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. / О.С. Ахманова – М.: Изд-во «Советская энциклопедия», 1969. – 608 с.
31. ЛЭС - Лингвистический энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия, 1990. – 685с.
32. Хэмп Э. Словарь американской лингвистической терминологии. / Э. Хэмп – М.: прогресс, 1964. – 263 с.
33. Heritage - The American Heritage dictionary of the English language. – Hougton Muflin Company: Boston – New-York – London. – 1992. – 2140 p.
34. Hornby A.S. Oxford advanced learner`s dictionary of current English. / A.S. Hornby – Russian language Publishers, Moscow: Oxford University Press, Oxford, 1982.
35. Longman dictionary of contemporary English. – Longman Group Ltd, 1995. – 821 p.
36. Webster - Webster`s new world dictionary of American English. – 1991. – 1574 p.
Cписок сокращений
1. ГРЯ - Грамматика русского языка
2. РГ – Русская грамматика
3. РЯЭ – Русский язык. Энциклопедия
4. СЛТ – Словарь лингвистических терминов
5. ТФГ – Теория функциональной грамматики
6. CSM – Christian Science Monotor
7. Gu. – Guardian
8. Econ. – Economist
9. FT – Financial Times
10. Nw - Newsweek
11. WP – Washington Post
12. DN – Daily News
13. N – Nation