Виноградов Владимир Викторович

Виктор Владимирович Виноградов- советский языковед, один из крупнейших филологов XX в. Его научные идеи и труды на протяжении 50 лет во многом определяли методологические подходы и исследовательскую разработку основных направлений русского языкознания: грамматики, лексикологии, словообразования, стилистики современного русского языка, культуры речи. И до сих пор идеи ученого созвучны актуальным поискам лингвистической мысли наших дней. Родился 31 декабря 1894 г. (12 января 1895 г.) в г. Зарайск. В 1918 г. по рекомендации А.А. Шахматова был зачислен в Петроградский университет в качестве стипендиата для подготовки к получению профессорского звания по русскому языку и словесности. В 1919 г. написал магистерскую диссертацию «Исследования в области фонетики северно-русского наречия. Очерки из истории звука [Ь] в северно-русском наречии».

В 1920-е гг. преподавал в институтах Петрограда (Ленинграда), в 1930 г. переехал в Москву, став профессором Московского городского педагогического института и других вузов. В 1934 г. был арестован и в 1934–1936 гг. и 1941–1943 гг. находился в ссылке, где продолжал свои исследования.

В дальнейшем занимал различные руководящие должности в научных организациях филологического профиля: декан филологического факультета (1944–1948 гг.) и заведующий кафедрой русского языка (1946–1969 гг.) Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, академик-секретарь Отделения литературы и языка Академии наук СССР (1950–1963 гг.), директор Института языкознания (1950–1954 гг.) и Института русского языка (1958–1968 гг.) Академии наук СССР, главный редактор журнала «Вопросы языкознания» (1952–1969 гг.) и др. С 1946 г. – академик Академии наук СССР.

Труды Виноградова - это не только углубленное изучение традиционных разделов науки о языке, раздвинувшее исследовательские горизонты, открывшее новые закономерности языковых механизмов и "жизни" языка на основе разработанных ученым оригинальных концепций (достаточно назвать его грамматическое учение о слове и синтаксическую теорию, имеющие для лингвистики методологическое значение). Монографии и серии статей Виктора Владимировича послужили базой для развития новых отраслей филологии: истории русского литературного языка, науки о языке художественных произведений, фразеологии. Эти научные дисциплины своим "открытием", обоснованием предмета, задач исследования и круга проблематики обязаны именно Виноградову. Классиком науки о языке Виноградов стал при жизни. Под влиянием его идей, разработанного им исследовательского метода, благодаря притягательному обаянию самобытной личности, увлеченности анализом языка во всех его проявлениях и опосредствованиях сложилась одна из самых крупных в современной русистике научных школ - Виноградовская. К ней принадлежит плеяда видных филологов - отечественных и зарубежных. Научные достижения Виктора Владимировича получили всеобщее признание. Его авторитет высок не только среди учеников и последователей, но и специалистов иных научных ориентации. К примеру, выдающийся востоковед академик Н.И. Конрад называл труды Виноградова научной эпопеей о русском языке, оценивая их как "замечательное достояние и гордость" отечественной филологии. В работах "позднего Виноградова" он особо ценил стремление придать филологическим исследованиям характер точного знания . Известный литературовед А.В. Чичерин при всем своем скептическом отношении к работам Виктора Владимировича признавал его огромные заслуги "в создании филологической основы современного литературоведения". Давний оппонент Виноградова - Ф.П. Филин - считал его крупным и ярким представителем социальной лингвистики в послевоенное время, основателем лингвостилистики, получившей международное признание.

После длительного замалчивания заслуг и откровенного шельмования Виноградова в 30-х -начале 40-х годов (в период господства "нового учения о языке" академика Н.Я. Марра) в середине 40-х годов, пришло, наконец, и официальное признание. В 1945 г. ученый совет МГУ присудил Виктору Владимировичу первую премию им. М.В. Ломоносова, в 1951 г. он был удостоен Государственной премии СССР и посмертно - академической премии им. А.С.Пушкина. В 1946 г. Виноградова избрали действительным членом Академии наук СССР. (Кстати, в его избрании заметную роль сыграл И.И. Мещанинов, тогдашний академик-секретарь Отделения литературы и языка, несмотря на то, что некоторые ученые настоятельно советовали ему не поддерживать кандидатуру Виноградова.) Знаком международного признания научных достижений стало избрание Виноградова иностранным членом академий наук Болгарии, ГДР, Дании, Польши, Румынии, Сербии, Академии надписей и изящной словесности (Франция), Чешского научного общества, Европейского общества работников культуры во Флоренции, а также членом-корреспондентом общества ЮНЕСКО "История культуры и науки человечества", почетным доктором Карлова и Будапештского университетов. Ученый награжден золотой медалью "За заслуги перед наукой и человечеством" Академии наук ЧССР. Знакомясь с библиографией трудов Виноградова, поражаешься его работоспособности, охвату филологических дисциплин, масштабам исследовательского внимания - от древнеславянского языка до повседневной речи современников, от Жития святого Саввы Освященного (по рукописи XIII в.) до К.А. Федина и словесности XX в. Неслучайно современники Виноградова - кто с уважением и обожанием, а кто с удивлением и завистью - говорили: "Виноградов работает за целый институт". И так не год и не два, а в течение полувека. Чтобы убедиться в сказанном, достаточно рассмотреть любое десятилетие в биографии Виноградова. 30 - 40-е годы - самый плодотворный и тяжелый период жизни: арест, две ссылки, надуманная критика "Русского языка" - фундаментального труда, составившего эпоху в русистике, проработки, на которых требовали безоговорочного принятия антинаучного "нового учения о языке". В ходе таких "обсуждений" (или, как тогда говорили, "осуждений") Виктор Владимирович с большим достоинством отстаивал свои научные и нравственные позиции. Он не открестился от своего учителя академика А.А. Шахматова, не стал "сумой переметной". Красноречивыми свидетельствами обстановки вокруг Виноградова и общей ситуации в университете в конце 40-х годов служат, например, такие факты. Е.М. Галкиной-Федорук был объявлен партийный выговор за защиту Виноградова, Б.А. Серебренников тоже получил партвзыскание за статью, содержащую критику "нового учения о языке", на одном из комсомольских "собраний осуждались студенты, которые "бегают на лекции Виноградова и Петерсона" (среди них были Вяч. Вс. Иванов, В.Н. Топоров, Т.В. Шмелева, Т.Я. Елизаренкова, П.А. Глинцер, автор этих строк). Вопреки всем невзгодам ученый упорно работал, одна за другой выходили его монографии: 1934 г. - "Очерки по истории русского литературного языка XVII - XIX вв.", 1935 г. - "Язык Пушкина. Пушкин и история русского литературного языка", 1938 г. - "Современный русский язык", 1941 г. - "Стиль Пушкина", 1945 г. - "Великий русский язык", 1947 г. - "Русский язык". В эти же годы увидели свет монографические статьи о стиле Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Л. Толстого, обзоры по истории русской лингвистической мысли, началась работа над "Толковым словарем русского языка" под редакцией Д.Н. Ушакова, текстологическая подготовка сочинений Пушкина к академическому изданию. Научное наследие Виноградова огромно - более тысячи авторских листов. Все это - результат исключительной сосредоточенности на проблемах языка и стилистики, способности одновременно удерживать в сознании "громадное количество представлений". Научные занятия составляли неотъемлемую часть его напряженной интеллектуальной жизни. В письме к жене от 30 ноября 1926 г. находим признание: "Сегодня, по-моему, я неожиданно для себя пришел к очень интересным мыслям на лекции по стилистике. Рад этому необыкновенно" (выделено мною. - Ю.Б.). В ходе работы над статьей "Проблема сказа в стилистике" он сообщает тому же адресату: "Я мог бы написать целую книгу о сказовых литературных жанрах. Это получилось бы интересно. На современных материалах". Здесь уместно отметить, что Виктор Владимирович никогда не имел помощников. Опирался он единственно на феноменально цепкую память. Обилие фактических данных, цитат, характерное для его работ, рождало легенды. Так, академик И.И. Мещанинов был искренне убежден, что Виноградов, работая над очередной статьей, "играет на картотеке", подбирая нужные примеры и цитаты. Между тем никогда никакой картотеки у него не было. Малышева-Виноградова свидетельствовала: "Работал он всегда, когда мог, вечером и ночью. Не было дня, я бы сказала, часа, когда бы он не работал. Приезжали ли мы в санаторий, на отдых, и где бы мы ни были, сейчас же раскладывались книжки, бумаги - он уже сидел за столом и писал". Автор этих строк, занимаясь у Виноградова в студенческих семинарах, работая над дипломным сочинением и учась в аспирантуре под его руководством, нередко приходил на консультации в 11 - 12 часов ночи. Далеко за полночь хозяин дома, бодрый, мягко подтрунивал над робеющим учеником. Проводив меня, он возвращался к письменному столу. Даже находясь в одиночке Нижегородской пересыльной тюрьмы и по дороге к месту ссылки в Вятку, Виктор Владимирович работал над статьей, ставшей классической - о стиле "Пиковой дамы" Пушкина. Летом и осенью 1934 г. ""на покое" в Вятском монастыре" (как с горькой иронией писал Виктор Владимирович Н.К. Гудзию в июле того же года) продолжалась работа над "Стилем Пушкина", Он занимался вопросами современного русского языка, особенно фразеологией, написал большую статью о языке Гоголя, держал корректуры "Очерков..." и "Языка Пушкина", закончил статью о "Пиковой даме". Столь подробное перечисление сделанного в отнюдь не подходящей для научной работы обстановке показывает, насколько целеустремленным человеком был Виктор Владимирович. Несомненно, интенсивные занятия любимым делом создавали тот запас прочности, благодаря которому только и можно было выстоять в экстремальных жизненных обстоятельствах (как и многим репрессированным ученым, например, А.Ф.Лосеву, Д.С. Лихачеву, М.М. Бахтину, Ю.Г. Оксману). Нельзя не добавить, что к систематической работе Виктор Владимирович приучился с отроческих лет. В школьные годы будущий ученый выделялся среди сверстников успехами по гуманитарным предметам, уже тогда появился у него интерес к старинным рукописям. Высшее образование (с правом преподавать древние языки) получил в Историко-филологическом и Археологическом институтах, которые окончил одновременно в 1918 г. Изучал русскую историю, палеографию, памятники истории языка и культуры, древние языки. Его учителем был профессор Н.М. Каринский - тонкий исследователь древнерусской письменности, яркий представитель знаменитой школы русской палеографии рубежа XIX - XX вв. В 1918г. Виктор Владимирович по рекомендации Шахматова и Карийского был зачислен в Петроградский университет в качестве стипендиата для подготовки к профессорскому званию по русскому языку и словесности. В университете он изучал литературные памятники (по заданию Шахматова) и художественную литературу XX в. в лингвистическом и литературоведческом аспектах. В 1919 г. подготовил магистерскую диссертацию "Исследования в области фонетики северно-русского наречия. Очерки из истории звука Б в северно-русском наречии". Она получила высокую оценку академика Е.Ф. Карского и профессора Л.В. Щербы. Научные занятия под руководством Шахматова, непосредственное общение с этим "гениальным языковедом и исключительно прекрасным человеком" сыграли решающую роль в жизненной судьбе и научной биографии Виктора Владимировича. "Особенно сильное влияние на характер и выводы моей работы, - писал он в диссертации, - оказал А. А. Шахматов как печатными трудами, так и личными беседами и разнообразной помощью, которую я находил у него". На протяжении всей жизни Виноградов сохранял благоговейное отношение к научному подвигу и личности своего учителя, постоянно обращался к его наследию, творчески и критически переосмысливая и развивая шахматовские идеи и замыслы. Его научному творчеству Виктор Владимирович посвятил ряд работ, расценивая их как "слабую дань ученика светлой памяти великого учителя". Примечательный штрих. В 1920 г. Шахматов писал, что Виноградов "является одним из талантливейших учеников проф. Н.М. Карийского. В последние два года я имею счастье и честь принимать участие в руководительстве его занятиями...". В филологической науке имя Виноградова связано, прежде всего, с двумя книгами: "Очерки по истории русского литературного языка XIII - XIX веков" и "Русский язык". Их можно с полным основанием поставить рядом с основополагающими трудами А.Х. Востокова, А.А. Потебни, А.И. Соболевского, Ф.Ф. Фортунатова, А.А. Шахматова, И.А. Бодуэна-де-Куртенэ, Л.В. Щербы. История русских слов - сквозная тема в научном творчестве Виктора Владимировича. Основную задачу он сформулировал так: "выяснить закономерности развития общерусского словаря в Связи с идейным развитием русского общества". Он исходил из идеи В.А. Жуковского о том, что всякое слово, получившее место в лексиконе языка, есть событие в области мысли. Первоначально предполагалось ограничиться рассмотрением истории 250 слов, однако в ходе исследования было привлечено несколько сот лексико-фразеологических единиц. Этюд "О слове ахинея в русском литературном языке" (опубликованный в 1928 г. в сборнике "Русская речь", посвященном Л.В. Щербе) положил начало разработке темы. Виктор Владимирович рассказывал мне, что Щерба как редактор сборника одобрил статью и спокойно отнесся к слову, выбранному "в его честь". "Историю слов" Виноградов не завершил, хотя и многое сделал для осуществления замысла: опубликовал ряд теоретических статей, около 200 очерков по истории слов и выражений, став родоначальником особого жанра - историко-лексикологических этюдов. Жанр прижился в научной литературе, его "подхватили" Б.А. Ларин, СИ. Ожегов, Ю.С. Степанов, Р.А. Будагов. В 1994 г. после нескольких лет

кропотливого труда научный коллектив под руководством Н.Ю. Шведовой завершил работу над Виноградовской "Историей слов". В результате отечественная наука обогатилась единственным в своем роде (и уникальным в международной практике) фундаментальным исследованием развития литературной лексики в неразрывной связи с историей народа, с эволюцией его самосознания. Книга раскрывает перед читателями основы русской национальной культуры. Это обстоятельство представляется весьма актуальным в нынешнее время мучительных поисков путей к духовному возрождению русского общества. В научной работе Виноградов руководствовался принципами, имеющими фундаментальное значение не только для филологического исследования, но и вообще для всякого научного анализа. Это - системная организация языка, функциональность, историзм. Функциональный подход к языку он воспринял от Щербы. Под влиянием последнего у Виноградова проявился интерес к слову в рамках текста, особенно художественного, к изменениям в языке под воздействием речевого общения. Обычно в статьях, приуроченных к юбилейным датам крупного ученого, говорится только о научных заслугах юбиляра, о его месте в истории науки. Между тем одновременно с ним жили и работали другие, не менее значительные, деятели науки, занимавшиеся теми же или пограничными проблемами. "Пересекаясь" на исследовательском пути с юбиляром, они нередко вступали с ним в открытую или неявную полемику. Виктор Владимирович наиболее интенсивно взаимодействовал с современниками в 20-е годы. Он органически влился в филологическую среду Петрограда-Ленинграда. В Институте истории искусств работал в отделе словесных искусств, руководимом В.М. Жирмунским, вместе с лингвистами С.И. Бернштейном, Б.А. Лариным, Л.П. Якубинским, с литературоведами С.Д. Балухатым, Г.А. Гуковским, М.Л. Лозинским, Ю.Г. Оксманом, Б.В. Томашевским, Ю.Н. Тыняновым, Б.М. Эйхенбаумом и Б.М. Энгельгардтом. Все они варились в одном котле. Виноградов находился в гуще этой увлекательной интеллектуальной жизни. В уже цитированном мною письме от 30 ноября 1926 т. он писал: "Вечером сегодня акт в Институте истории искусств. В среду и субботу - мои доклады. Так... темпом стремительным жизнь бежит...". Нередко он служил объектом резких выпадов оппонентов, правда, и сам уже был тогда острым и довольно язвительным критиком. При всей остроте полемики между словесными дуэлянтами обычно сохранялись хорошие отношения. Довольно часто оппонентом Виноградова выступал Эйхенбаум, которого Виктор Владимирович в письме к жене от 2 декабря 1926 г. называет "мой приятель, но принципиальный (по вопросам поэтики) противник''. В свою очередь, Эйхенбаум подарил Виктору Владимировичу книгу "Лев Толстой", вышедшую в 1928 г., с такой дружеской надписью: "Враги былые, мы состарились и стихли...". Верно подмечено: "Виноградов, Тынянов, Якобсон и Чуковский (тем более Шкловский) обменивались в своих работах 20-х годов достаточно ядовитыми репликами, что не мешало, а скорее помогало их общей филологической деятельности". Современные языковеды и филологи обращаются к трудам Виноградова отнюдь не только в юбилейные даты. В книгах маститого автора "мы, его читатели, счастливым образом" черпаем каждый раз новое знание, новые мысли, которые всегда оказываются созвучны актуальным проблемам нашей сегодняшней филологии. Такая особенность - живо откликаться на последующее развитие науки с тем, чтобы само: это развитие опиралось на результаты и перспективнейших исследований ученого, - присуща только трудам непреходящего значения, тем, что по праву в истории науки называются фундаментальными". Глубоко закономерно, что при разработке концепции языковой личности, столь актуальной в наши дни, когда свершился методологический поворот языкознания к антропоцентрическим аспектам изучения языка, специалисты обращаются именно к идеям Виктора Владимировича Виноградова. 29 ноября 1947 г. в "Литературной газете" была опубликована статья популярных в то время критиков и публицистов Бориса Агапова и Корнелия Зелинского под названием "Нет, это не русский язык", посвящена она была недавно вышедшей книге Виноградова. Ее автор обвинялся в "тарабарщине", якобы непонятной рядовым советским читателям", в игнорировании учения Марра и, главное, в "низкопоклонстве" и "раболепии" перед "фашистствующими идеалистами всех мастей". Виноградов как серьезный ученый упоминал в своей книге не только отечественные, но и зарубежные исследования по русскому языку, этого было достаточно, чтобы назвать его труд "языковой одеждой с иностранного плеча". Итоговая оценка книги в статье: "Пустопорожняя, вредная чепуха". "Мы не можем считать русской книгой о русском языке". По тем временам обвинения были очень серъезными. Языковеды филологического факультета МГУ встали на защиту своего декана. Профессора М.Н. Петерсон, Р.М. Аванесов, Е.М. Галкина-Федорук и другие защищали его книгу на ученом совете. В ответ "Литературная газета" могла лишь ругать факультет, где по утверждению газеты, "царят застой, рутина и косность". Первую атаку удалось отбить. Вскоре в "Литературной газете" выступил вождь марристов Г.П. Сердюченко, отозвавшийся о книге Виноградова более осторожно, назвав ее "большим трудом", в котором однако присутствуют "объективизм" и отсутствие марксистской идеологии". Травля Виноградова продолжалась. Вскоре состоялось открытое партсобрание двух московских академических институтов языковедного профиля, где о книге "Русский язык" говорили: "фальсификация истории языковедения", "повторение басен о приоритете западноевропейских ученых". Опять Виноградов обвинялся в игнорировании Марра. В ответ он заявил "новое учение о языке не покрывает всех проблем, выдвинутых советским языкознанием, и нельзя считать синонимами новое учение о языке и все проблемы советской лингвистики". В результате этих обсуждений Виноградов был снят с должности декана, где его сменил полностью перешедший на марристские позиции профессор В.С.Чемоданов. Весной и летом 1948 г. проработки языковедов несколько утихли. Но после августовской сессии ВАСХНИЛ и разгрома генетики было предписано в каждой науке выявлять своих "менделистов - вейсманистов - морганистов". 22 октября 1948 г. созвали совместное заседание ученых советов Института языка и мышлении имени Марра и института русского языка, где с докладом выступил давний противник Виноградова Ф.П.Филин, еще в 1937 г., когда Виктор Владимирович подвергался репрессиям, печатно именовавший его роботы "несомненно порочными в теоретическом отношении". Теперь Филин повторил ту же формулировку, добавив к ней обвинение в "рабском подражании и подобострастии перед западноевропейскими лингвистами". Еще вспомнил Филин о том, что Виноградов высоко оценивал труды великого русского ученого А.А. Шахматова, имевшего неосторожность состоять в кадетской партии. В резолюции ученых советов по докладу Филина Виктор Владимирович был отнесен к числу "реакционных языковедов", которые "вели и ведут борьбу с советским материалистическим языкознанием, проповедуя идеалистические и оторванные от жизни взгляды". Вместе с ним были ошельмованы и другие видные отечественные языковеды: П.С. Кузнецов, А.А. Реформатский, В.Н. Сидоров, М.Н. Петерсон и др. Начались многочасовые заседания и собрания, проработочные статьи в газетах и журналах. В органе ЦК, газете "Культура и жизнь", Виноградова уже обвиняли не только в цитировании западных авторов, но и в упоминании трудов классиков отечественной науки А.А. Шахматова, Ф.Ф. Фортунатова, И.А. Бодуэна де Куртенэ... Г.П. Сердюченко уже без всяких оговорок назвал Виноградова "последователем школ реакцинного идеалистического толка". Тот же Ф.П. Филин находил у него "полное игнорирование" и "недобросовестное искажение" учения Марра. Когда-то, хороший ученый, но сломавшийся под давлением марристов, И.Ф. Яковлев сопоставлял его идеи с "милитаристской истерикой расиста Черчилля". От лидеров марризма не отставали и их молодые последователи. Аспирант М.Н. Шабалин, впоследствии так и не сделавший ничего в науке, заявлял, явно гордясь возможностью поносить академика: "Академик В.В. Виноградов незаслуженно обходит лингвистические высказывания классиков марксизма-ленинизма, а также руководящие мысли Н.Я. Mappa. Игнорируя достижения нового учения о языке, преклоняясь перед зарубежными "авторитетами" исследователь некритически опирается на данные русского дореволюционного филологического наследства, которое к тому же понимает весьма субъективно; непомерно большое место отводится филологу-реакцонеру К.С. Аксакову... Методологическая шаткость автора книги "Русский язык" сказалась в беспартийности изложения материала, в стирании граней между учениями прогрессивных и реакционных лингвистов..., в неудачном отборе лингвистического материала". Совсем уж непарламентские выражения допускались на партсобраниях, где один из ленинградских марристов призвал "ударить Виноградова по кумполу". Виноградову пришлось присутствовать па этих разборках, где от него требовали постоянных покаяния, выступать и говорить о своем отношении к Mapру, к западной и дореволюционной науке. Положение его было сложным. Он многое пережил, испытал тюрьму, ссылку. Он не мог не сознавать того, что может последовать за публичными проработками. Он не мог быть столь безоглядно смел, как молодой преподаватель МГУ из фронтовиков Б. Л. Серебренников (впоследствии академик), выступивший по собственной инициативе против "учения" Марра и стоявший на своем до конца. Виноградову пришлось отказаться от многих своих положений и декларативно "признать" "заслуги" Марра. Однако и под самым жестоким давлением Виктор Владимирович сохранял порядочность. Рассказывают, что выступая на одном из постыдных заседаний, он сказал: "В русском языке есть три глагола: переметнуться, перекраситься и перестроиться. Я готов перестраиваться, но я не хочу ни переметываться, ни перекрашиваться". Думаю, что эти слова очень актуальны и сейчас. 21 июля 1949 г. появилось постановление Президиума Академии наук СССР,Ю где вновь повторились идеи доклада Филина. В значительно расширившиеся "черные списки" "буржуазных" языковедов вновь попал Виноградов, числившийся там в соответствии с рангом академика под первым номером. Виноградов тяжело переживал случившееся. Особенно, по словам Надежды Матвеевны, его задевали обвинения в "космополитизме": Виноградов был русским человеком по происхождению и мировоззрению. Но можно было бояться и нового ареста. Рассказывают, что дома у Виноградова был заготовлен мешок с вещами на случай новых бед. Но до арестов среди языковедов тогда дело не дошло. Виноградов не был и уволен с работы в МГУ, перестав быть деканом, он сохранял заведование кафедрой русского языка. Путь исследователя долог и тернист. Виктора Владимировича постоянно влекли неведомые тропы в науке. Виноградов был первым, кто поднял вопрос о создании теоретических основ эстетики слова и поэтической речи. Его занимали вопросы языка и стиля художественных произведений русских писателей. Он читает и перечитывает Н. Гоголя и Ф. Достоевского, Л. Толстого и М. Лермонтова, А. Ахматову и М. Зощенко. И конечно же А. Пушкина. Виноградовские монографии "Язык Пушкина" и "Стиль Пушкина" - блестящие образцы анализа мастерства русского гения, в которых со всей полнотой показана историческая заслуга поэта в преобразовании русского литературного языка. Все эти работы вели ученого к его коренной теме - истории русского литературного языка XVII-XIX веков. Трудно перечислить все работы академика - их более пятисот. Здесь и исследования о фразеологии и грамматическом строе русского языка, о теории поэтической речи и речевой культуре, труды по вопросам литературоведения и истории науки о русском языке. Выходят его книги, которые радуют и удивляют филологов своей новизной, глубиной и тонкостью анализа, широтой теоретических обобщений: "О художественной прозе", "О языке художественной литературы", "Стилистика, теория поэтической речи, поэтика", "Сюжет и стиль", "Современный русский язык", "Русский язык"... Кстати, книга В. В. Виноградова "Русский язык", по признанию специалистов, является образцом описания морфологической системы. За этот капитальный труд Московский университет присудил автору Ломоносовскую премию, а в 1951 году он был отмечен Государственной премией. Труды В.В. Виноградова переведены на иностранные языки. Зарубежные академии наук Болгарии и Венгрии, ГДР и Дании, Польши и Румынии, Франции и Югославии - избрали нашего земляка своим членом, а Карлов университет в Праге и Парижский (Сорбонна) - почетным доктором. Виноградов с честью представляет советскую науку на международных форумах славистов, он председательствовал в Международной ассоциации преподавателей русского языка и литературы. Виноградов был великим тружеником. Работал он постоянно и всюду: дома, в университете, а архивах и даже в больнице. Очень много читал. Готовился к лекциям для студентов, подбирал материалы для статей в журналах, читая чужие работы, которые привозили к нему из Киева и Тбилиси, Кишинева и Саратова, Ленинграда и Калининграда. Свои последние работы о "Мертвых душах" Гоголя и "Евгении Онегине" Пушкина Виктор Владимирович написал в больничной палате... - Природа дала Виноградову самобытную одаренность, - сказал о своем учителе профессор Горьковского университета, доктор филологических наук (тоже наш земляк) Б. Н. Головин. - Трудолюбие и неустанная работа исследователя превратили эту одаренность в сверкающий, могучий талант, позволивший Виктору Владимировичу еще при жизни занять место в одном ряду с выдающимися русскими филологами, первое место в котором принадлежит Михаилу Ломоносову. Виноградов сам был в неустанном поиске, щедро раздаривал темы для исследований и диссертаций своим ученикам. О нем говорили его же словами: "Святое беспокойство". На одном из съездов славистов Виктору Владимировичу вручили золотую медаль "За заслуги перед человечеством". Это было всеобщим признанием заслуг крупнейшего языковеда современности.