В истории жизни образа Пушкина были этапы переломные, как в 30-е годы XIX века, во вторую половину 50-х, в начале 80-х годов, когда заметно менялись отношения к личности и творчеству Пушкина. Были иные периоды, когда новые оценки, прочтения его творчества только вызревали. Такими были первые годы нового века.
Отмеченный в самый канун XX столетия пушкинский юбилей явил собой апофеоз канонизации приглаженного, дистиллированного образа поэта. Официально поддерживались и популяризировались воззрения в духе В. В. Сиповского. В изданной им в 1907 году шестисотстраничной биографии Пушкин изображался верным другом монархии. Юношеское его свободомыслие до первой ссылки определялось как «угар площадного либерализма», преодоленного после 1825 года. Противостоявшая подобным представлениям лермонтовская концепция пушкинского образа не получала серьезного обоснования.
Много белых пятен оставалось в политической биографии Пушкина, в понимании его воззрений на природу человека, на историю, взаимоотношения с властями, на роль поэта в обществе и предназначение искусства. При том, что написано, издано о Пушкине было много, объяснить особенности его натуры, разобраться в истоках противоречивых суждений о нем,, объяснить некоторые его поступки и творческие побуждения не удалось в XIX веке, когда еще оставались в живых пушкинские современники. Оказалось даже, что предложенные трактовки его облика, как и воспоминания о нем в некоторых случаях затрудняли возможность представить Пушкина «.как человека, как знакомого, с которым встречаешься, здороваешься, разговариваешь». Продолжая эту мысль, В. Брюсов замечал, что жизнь поэта столько раз была предметом мертво-ученых изысканий, и многие так вчитались в эти труды, что Пушкин превратился в «какое-то отвлеченное, нарицательное слово, имя, объединяющее разные прославленные произведения, а не живое лицо. Между Пушкиным и нами,— утверждал Брюсов,— поставлено слишком много увеличительных стекол — так много, что через них почти ничего не видно.» Дело было, конечно же, в том, что не фокусируя, а наоборот рассеивая подробности, распространенные интерпретации облика поэта заметно искажали его облик. Чтобы преодолеть искажения, нужно было прежде всего пересмотреть и, проверить документальные основания, на которых строились концепции личности и творчества поэта. «При изучении Пушкина нас подавляет скудость фактов, что еще важнее, скудость фактических обобщений; ведь в сущности изучение Пушкина только теперь становится научным»,— отмечал П. Е. Щеголев в 1911 году.
Необходимо было отсеять наслоения и ошибочные трактовки, по крупицам, по сколкам рассыпавшейся мозаики восстановить картину пушкинской жизни. Требовалось вникнуть в события, в характеры людей, в контексты взаимоотношений с теми, кто оставил о Пушкине свидетельства и воспоминания. Этим занялись в начале XX века ученые-пушкинисты С. А. Венгеров, П. Е. Щеголев, Б. Л. Модзалевский и многие другие. Они проверяли факты, обращали внимание на мельчайшие подробности жизни и творчества Пушкина, начали с 1903 года издание сборников «Пушкин и его современники», а под редакцией С. А. Венгерова создавалось собрание сочинений, которое мыслилось как грандиозная пушкинская энциклопедия.
Позже, в пору советского этапа пушкиноведения о начале века будут отзываться, как об эпохе «атомизации» пушкинской биографии и творчества, назовут это время периодом «крохоборства пушкинизма». Действительно, было немало поводов для наблюдений над тем, как единая, целостная личность распадается на «.Пушкина дружбы, Пушкина брака, Пушкина бунта, Пушкина трона, Пушкина света, Пушкина няни.»2 Пора обобщений была впереди. Тем не менее начало века яви
В накаленной атмосфере предреволюционных лет воспетая Пушкиным «тайная свобода» воодушевляла, слово поэта звучало призывом к обновлению. В знаменитом посвящении Пушкинскому дому,— оно написано позже, в 1921 году, но выражает предреволюционные ощущения,— А. Блок метко выразил революционизирующее воздействие Пушкина:
* Пушкин! Тайную свободу
* Пели мы вослед тебе!
* Дай нам руку в непогоду,
* Помоги в немой борьбе!
* Не твоих ли звуков сладость
* Вдохновляла в те года?
* Не твоя ли, Пушкин, радость
* Окрыляла нас тогда?
Конечно, в те предреволюционные годы лишь вызревали новые подходы к оценке пушкинского наследия. Незыблемость официально признанного образа подтачивалась новыми изысканиями, марксистской литературной критикой. Были примеры поразительной эволюции индивидуальных отношений к поэту. Г. В. Плеханов прошел путь от народнического (в духе Писарева) отрицания Пушкина до восторженного принятия его и более того — формирования своеобразной концепции личности, судьбы, политических взглядов. На основе исторических исследований он доказывал ложность «умилительной легенды» о поправении поэта, о милостях Николая I, который якобы простил поэту «ошибки молодости». Не так это было,— утверждал Плеханов,— Николай и его правая рука, шеф жандармов А. X. Бенкендорф, ничего не «простили» Пушкину, а их «покровительство» выразилось для него в длинном ряде «нестерпимых унижений».
В статьях, в выступлении, посвященном 75-летию восстания декабристов (оно отмечалось в 1900 г.) Плеханов отмечал чрезвычайное значение тесных связей поэта с героями 14 декабря. Он рассматривал мировоззрение поэта в его развитии, оценивал взгляды на роль и предназначение поэзии в контексте исторической ситуации начала 30-х годов прошлого века. Было доказано, в частности, что в цикле стихов о поэзии Пушкин, обличая чернь, вовсе не подразумевал под нею народ, но имел в виду светскую толпу. При том, что в воззрениях Плеханова на Пушкина были и непоследовательности, и противоречия, в целом его борьба за верное истолкование поэта имела, несомненно, большое значение.
Важно было пропагандировать верное отношение к Пушкину в народе, в среде рабочих. Это хорошо понимал А. М. Горький. В выступлениях перед трудящимися, в лекциях по истории русской литературы, которые писатель читал на Капри в 1909 году, на основе глубокого анализа пушкинского творчества он доказывал абсурдность легенд о преклонении поэта перед самодержавием. В; противовес официальным идеям, что Пушкин, дворянский поэт, чужд и безразличен массам, Горький в письмах к рабочим настаивал: «Читайте почаще Пушкина — это основоположник поэзии нашей и всем нам навсегда учитель. Тем, кто кричит, что Пушкин-де устарел — не верьте,— стареет форма, дух же поэзии Пушкина нетленен».
Последовательно боролась против фальсификаций образа поэта марксистская пресса. На страницах «Искры», «Новой жизни», «Правды», в марксистских дореволюционных журналах пропагандировалось творчество Пушкина, утверждалось громадное значение его реализма, противостоящего декадентским течениям. Тем самым готовилась почва для переосмысления личности и творчества Пушкина, которое произойдет после революции.