Убийство Распутина.
Взгляд глазами современников.
Реферат по истории
Ученицы 11 "А" класса
Лицея "Физико-Техническая Школа"
Юлии Сальниковой.
Убийство Распутина.
Взгляд глазами современников.
Обзор использованной литературы.
1)В. Пуришкевич. Дневник "Как я убил Распутина". Репринтное воспроизведение издания 1924 года – Дневник Члена Государственной Думы Владимира Митрофановича Пуришкевича. Рига, Типография "Дзинтарс". Далее в тексте книга обозначается Пуришкевич. Даты даны по новому стилю, мною переведены на старый для большей логичности повествования.
2)Морис Палеолог. Бывший французский посол в России. Распутин. Воспоминания. Перевод Федора Ге – отрывки из дневника французского посла в России Мориса Палеолога. Репринтное воспроизведение издания 1923 года, Москва, "Девятое января". Далее в тексте – Палеолог.
3)Страна гибнет сегодня. Воспоминания о февральской революции 1917 года. Составление С. М. Исхакова. Сборник документов – воспоминаний и статей деятелей того времени. В случае приведения дат по новому стилю переведены на старый. Конкретно из нее используются:
а) О. В. Палей. Мои воспоминания о русской революции. – Воспоминания княгини Палей, жены великого князя Павла Александровича, отца Дмитрия Павловича, одного из убийц Распутина. Далее в тексте – Палей.
б) А. А. Вырубова (Танеева). Страницы из моей жизни. – Отрывки из воспоминаний фрейлины и доверенного лица императрицы - Вырубовой. Далее в тексте – Вырубова.
в) П. Н. Милюков – Война и вторая революция – статья Милюкова. Далее в тексте – Милюков.
4) Алексеева И.В., Агония сердечного согласия. Царизм, буржуазия и их союзники по Антанте. 1914 - 1917. – описание событий данных лет. К книге приходится относиться с некоторой осторожностью, в связи с ее ярко выраженной "антибуржуазной" настройкой, что не мешает извлечь из нее необходимые данные. Далее в тексте – Агония.
Прелюдия.
К ноябрю 1916 года император Николай II был под большим влиянием некоего "старца" Григория Распутина, изначально приглашенного для лечения цесаревича Алексея и использовавшего, по-видимому, связанное с этим слияние на императрицу и ее мужа, для своих политических игр и выгоды. Министры, назначенные якобы с подачи Распутина, такие, как Штюрмер и Протопопов оказались неугодны обществу и, кажется, не способны справиться с проблемами, стоявшими перед ними. Страну колыхала война с Германией и предвестия революции, и в атмосфере всего этого в основной части народа и двора возникла ненависть к Распутину, и всплыло желание как-то это менять. Практически всем необходимой мерой казалось убрать Распутина тем или иным образом. Какое-то время назад уже была предпринята попытка убийства Распутина, связанная с именем графа Хвостова, заговор был раскрыт и Хвостов подвергнут опале. Попытка описана вкратце в воспоминаниях Палеолога и статье Милюкова. Хвостов послал к Илиодору, иеромонаху и бывшему другу Распутина, газетного сотрудника Ржевского, потом депутата Думы с предложением убить Распутина. "Илиодор испугался появления темных людей в своей близости и бежал от русских агентов в Америку, где и издал свою книгу. А о проделке с Ржевским стало известно, когда министр поссорился со своим товарищем, опытным полицмейстером Белецким, и когда оба стали наперерыв обличать друг друга печатно в прикосновении к миссии Ржевского
"(Милюков, стр. 9). Некоторое время после этого Распутин мог дышать спокойно, но затишье прошло.
По закону.
Вначале были предприняты вполне законные попытки давления на государя или его уговоров. Но по причине ли того, что "старец" помогал его сыну, по просьбе ли жены или по какому другому резону император отказался.
Великий князь Николай Михайлович рассказывал, что "почти вся семья Романовых подала государю записку о Распутине, прося взять бразды правления в свои руки и прекратить вмешательство в государственные дела Императрицы Александры Федоровны, инспирируемой этим хлыстом; из записки, как и следовало ожидать, ничего не вышло
"(Пуришкевич, стр. 73). Потом и он сам (великий князь) лично делал резкую записку государю о состоянии дел в России, государь согласился ее выслушать, перед этим ее одобрила императрица Мария Федоровна, но все без толку. Вот некоторый отрывки из этой записки, поданной 29 декабря (за день до убийства Распутина).
"Ты неоднократно выражал свою волю довести войну до победного конца.
Уверен ли ты, что при настоящих тыловых условиях это выполнимо?
…
Говорят ли тебе всю правду или многое скрывают? Где же кроется корень зла?
…
Ты веришь Александре Федоровне. Оно и понятно. Но что исходит из ее уст, есть результат ловкой подтасовки, а не действительной правды.
Если ты не властен отстранить от нее это влияние, то по крайней мере отстрани себя от постоянных систематических вмешательств этих нашептываний через твою супругу
…
Если бы тебе удалось удалить это постоянное вторжение во все дела темных сил, сразу началось бы возрождение России
…
Ты находишься накануне эры новых волнений, - скажу больше, накануне эры покушений
" (Пуришкевич, стр. 93).
Великий князь Павел Александрович Романов, муж княгини Палей, тоже говорил государю по поводу назначения Штюрмера и Протопопова, что оно тем более подвергается критике, что все знают, что оно сделано под влиянием Распутина. Затем он сказал "о том злополучном влиянии, которое не без основания приписывается старцу
" (Палей, стр. 176). И на это государь замолчал и курил, а государыня, согласно Палей, то есть рассказов ее мужа, заговорила. "Она говорила долго, волнуясь, часто прижимая руку к сердцу, которое у нее болело. Для нее Распутин был только жертвой клеветы и зависти тех, которые хотели встать на его место. Для нее это был друг, молившийся Богу за нее и ее детей
" (Палей, стр. 176). И великий князь тоже потерпел неудачу.
2 декабря 1916 года Владимир Митрофанович Пуришкевич, тот, кто впоследствии станет убийцей Распутина и автором громкого дневника "Как я убил Распутина", член Думы и лидер крайних правых, выступил с докладом в Думе о "современном состоянии России
" (Пуришкевич, стр. 4). Этот день он характеризовал впоследствии, как "день глубочайших душевных переживаний
" (Пуришкевич, стр.4), в которые он "за много лет впервые испытал чувство нравственного удовлетворения и сознания честно и мужественно выполненного долга"
(Пуришкевич, стр. 5). Он обозначил для себя Григория Распутина причиной упадка "авторитета и обаяния Царского имени
" (Пуришкевич, стр. 5). Надо отметить, что не он один был такой, и что это вообще достаточно удобная позиция. Достаточно заметить кого-то, в данном случае, "старца", в нарушении чего-то или злоупотреблении чем-то, то есть в неких прегрешениях и заговорить об этом, то для себя или для всех можно столкнуть на него и расслабиться. Если кто-то в чем-то виноват, но не я, не он, а только Распутин. Так что не удивлюсь, что истинным вполне возможно немалым грехам Григория Ефимовича добавили все, что только можно добавить к особе такого влияния. Как заявляет все тот же Пуришкевич: "Его роковое влияние на Царя через посредство Царицы и нежелание Государя избавить себя и Россию от участия этого грязного, развратного и продажного мужика в вершении государственных дел, толкающих Россию в пропасть, откуда нет возврата
". Сам Пуришкевич, получив однажды карточку Распутина и его поклонников в руки разослав ее с оскорбительной надписью по редакциям газет и членам думы.
Выступление Пуришкевича в Думе было не единственным его обращением его к государю по поводу Распутина. 16-го ноября он делал ему доклад о положении дел и настроении в войсках в Румынии и не преминул упомянуть о своем взгляде на все это. Он утверждает, что в своем мнении был не одинок, и "блестящая шумливая толпа великих князей и генералов
"(Пуришкевич, стр. 6) умоляла его в докладе осветить положение дел, и не забыть ни о Штюрмере, ни о Распутине, и он согласился, хотя и недоумевал, почему же они не могут сказать ему сами. Некоторые, возможно, потому что это невыгодно, ну а другие, возможно не раз ему уже твердили, но государь не внимал. Не внял он и Пуришкевичу. Но тем не менее, 2 декабря он выступил в Думе, оставшись сам очень довольным своей речью. Дальше он вспоминает поток рукопожатий и приветствий, встретивших его после этой речи в Таврическом дворце, верит в то, что они все его единомышленники, однако признает, что не все придерживались мнения, совпадающих с его, " три-четыре человека на всю Государственную Думу, с Марковым и Замысловским во главе, остались чуждыми тем чувствам
" (Пуришкевич, стр. 8). Потом, дескать, поняв, что остались в меньшинстве, они пришлют Пуришкевичу просьбу вернуться в Думу (Пуришкевич, стр. 21).
Когда Пуришкевич выходил из Думы, его догнал главный уполномоченный Красного Креста при государе Кауфман-Туркенстанский, обнял его и пообещал доставить стенограмму его речи к государю. Вернувшись же домой, он узнал от жены, что к ней подходило множество дам и просило передать сочувствие по поводу всего сказанного, и в числе прочих подходила баронесса Икскюль-фон-Гильденбант, "одна из ярых поклонниц Распутина
" (Пуришкевич, стр. 9) и вместе с соболезнованием передавала и приглашение к себе в гости. Пуришкевич с женой восприняли это как попытку свести его с Распутиным и посмеялись над ней. Возможно, это была личная инициатива баронессы, но и "старец" мог ощутить исходившую от Пуришкевича опасность.
А днем раньше состоялось заседание фракции Пуришкевича, он изложил свою речь и попросил разрешения говорить от всей фракции, но ему отказали. Он видел, что три четверти – его сторонники, но всему мешают Марков и иже с ним. Так, так, уже четверть противников, а только было 3-4 человека.
Против закона.
Замысел.
3 декабря Владимир Митрофанович записывает в дневнике, что телефон его трещит, и знакомые и незнакомые лица высказывают ему свое сочувствие. И то, что он сидит в своем кабинете и слушает похвалы себе, подогрело его жажду деятельности. Среди выразивших свое сочувствие он упоминает графа С. Д. Шереметьева и А. А. Нарышкина, обоих он называет "рыцарями без страха и упрека
" (Пуришкевич, стр. 9). Но наиболее важный и для нас и для него был заинтриговавший его собеседник, назвавшийся князем Юсуповым, графом Сумароковым-Эльстон. Он просил разрешения заехать, как он сказал, для выяснения некоторых вопросов, связанных с ролью Распутина при дворе, о которых по телефону говорить неудобно. Пуришкевичу стало любопытно, и он назначил встречу на следующий день.
На следующий день, 4 декабря, в 9 часов князь Феликс Юсупов был у него, и произвел благоприятное впечатление сразу. Пуришкевич оценил его, как "человека большой воли и характера
", (Пуришкевич, стр. 10). И, видимо, не так уж был не прав. Вот как описывает этот диалог Пуришкевич (стр. 10-12). Первой репликой, указанной у него, была фраза князя о том, что речь плодов не принесет, а, напротив, более упрочит положение Распутина, и на вопрос, что же делать, ответил коротко: "Устранить". Когда же Пуришкевич пожаловался на отсутствие людей и слабость правительства, Юсупов ответил, что на правительство рассчитывать не стоит, а люди найдутся, и один из них – он сам. Пуришкевич заволновался и сказал, что эта мысль приходила и к нему, он уговаривал дворцового коменданта Дедюлина ликвидировать Распутина, но Распутин жив и сейчас, видимо, Дедюлину не хватило отваги, а сейчас все еще хуже, ибо множество людей ставит именно на Распутина свою карьеру, и малейшая ошибка приведет сразу же к дальнейшему укреплению Распутина. Юсупов сообщил к удивлению члена Думы, что Распутина охраняют от трех учреждений: "шпики от министерского императорского двора по желанию Императрицы, шпики от министерства Внутренних дел и … шпики от банков
" (Пуришкевич, стр. 12). Пуришкевич, настаивая о том, что он ничего не ищет и ничего не добивается, согласен дать ему свою руку и искать еще лиц. Юсупов же ответил, что уже двое у него есть, и пригласил обсуждать вопрос, добавив, что все зависит от того, как скоро Распутин согласится посетить его дом. На этом они расстались. Так образовался союз Юсупов – Пуришкевич.
Что можно сказать по поводу этого диалога? Он подозрительно краток для такого важного вопроса, словно они уже заранее знали все желания и реплики собеседника, но это можно отнести на счет того, что Пуришкевич не хотел лить воду по бумаге и оставил только все самое нужное. Во-вторых, член Думы все-таки подчеркивает свою второстепенную причастность к идее, дескать, она была у него когда-то, а сейчас он ничего не ищет, а вся идея и предложение исходят от Юсупова. И в третьих, они подозрительно быстро друг другу доверились, учитывая то, что, судя по тексту, они не был ранее знакомы. Ни один из них, похоже, на этом этапе не допускал варианта предательства собеседника, и верил в то, что тот говорит искренне, и говорил о своих намерениях сам прямо.
И 5 декабря (стр. 14 -15) Пуришкевич отправился на встречу с Юсуповым. Вслед за ним прибыли некий поручик Преображенского полка С., а потом великий князь Дмитрий. Кстати, у Палеолога называется имя вместо поручика С. – капитан Сухотин. В другмх источниках тоже фигурирует это имя, так что именно так мы его и будем называть. Надо сказать, что Палеолог изо всех участников убийства серьезно, как человека действия, хоть и неприязненно, оценивает Пуришкевича. Про Дмитрия Павловича он пишет, что тот горячий патриот, но легкомысленный и импульсивный и способен ввязаться сдуру. И верно, сам великий князь потом будет утверждать, что сделал это для того, чтобы "избавить государя от трудной задачи удалить Распутина от двора. Я думал, что государь сам не верил в чудесное влияние Распутина ни в отношении своего сына, ни в отношении политических событий, но он понимал, что удалить его собственной властью значит создать конфликт с государыней. Я надеялся, что освобожденный из-под влияния Распутина, государь встанет на сторону тех, кто видел в старце первопричину многих несчастий
" (Палей, стр. 180). Что же касается Юсупова, то посол утверждает, что тот склонен нездоровым мечтам и поступкам в духе героев Оскара Уайльда, его любимого писателя. Что же до Пуришкевича и его мотивов, то Палеолог считает, что "его участие в убийстве Распутина освещает все поведение крайней правой в последнее время, оно означает, что сторонники самодержавия, чувствуя, чем им угрожают безумства царицы, решили защищать царя, если понадобится, против его воли
"(Палеолог, стр. 100).
Разговоров они долгих не вели, а сразу же принялись за обсуждения способа убийства Распутина. Способ уже был придуман – Распутин ищет встречи с молодой и красивой графиней П., сейчас графиня в Крыму, но вернется в Петроград, и Юсупов пообещал Распутину познакомить их на вечере у его родных. Григорий Ефимович предложение принял, но о дне просил предупредить заблаговременно, чтобы императрица не позвала его в Царское Село. Кстати, в дальнейшем описании у Палеолога фигурирует не некая абстрактная графиня, а лично жена Феликса Юсупова Ирина, о чем Пуришкевич мог умолчать из деликатности, хотя он не особенно ей отличается. Между прочим, Ирина была и двоюродной сестрой князя Дмитрия. Так что и для него, и для Юсупова, внимание Распутина к ней могло послужить еще одной, если не главной, причиной его устранения.
И после изобретения предлога вопросов у заговорщиков осталось совсем мало: всего лишь, каким образом убить, как избежать полиции и слежки шпиков и куда девать труп. Вообще все они обсуждают это с завидным хладнокровием. Способом был выбран яд, ибо дом Юсупова находился напротив полицейского участка, и это исключало стрельбу из револьвера. Но они поняли, что человек у них для такого дела мало, так как нужен свой шофер, а привлекать кого-либо из прислуги они не хотели. И на эту должность Пуришкевич предложил доктора Лазаверта, с которым они работали вместе. Предложение было принято. Алексеева же, автор "Агонии сердечного согласия", ссылаясь, правда, на неуказанные источники, утверждает, что Лазаверт был нужен в качестве специалиста по ядам, что вероятно, так как он был врачом. Но это значит, что яда не давал Маклаков, как указывается у Пуришкевича далее. А вот уже опираясь на воспоминания Самюэля Хора, глава английской военно-разведывательной миссии в России, она утверждает, что Пуришкевич приходил к нему просить "сильнодействующий яд "для дела"
"(Агония, 235). А, прощаясь, заявил, что они-де хотят убить Распутина. Я не особенно верю тому, что Пуришкевич стал бы настолько заранее распространяться обо всем этом человеку, который только что отказался им помогать. К тому же указано, что Хор начальству об этом не сообщил, а стал ждать, так что подтверждений его словам нет.
Следующая встреча была назначена на 7 декабря.
7 декабря (стр. 15-21). Дневник полон деловых записей, не относящихся к делу. Пуришкевич готовит свой санитарный поезд к отправке на фронт, ругает управление Красного креста, хвалит принца А. П. Ольденбургского, дальше поехал в Думу, чуть было не получил вызов на дуэль, поругавшись с помощником принца Двукраевым. В общем, ничего, говорящего о задуманном деле. Все как всегда. Только потом Пуришкевич отправился в своей поезд, где была назначена встреча, и начал ждать. В 10 вечера Дмитрий Павлович, Юсупов и капитан Сухотин прибыли вместе. Их познакомили с Лазавертом, и Юсупов показал достанный у Маклакова цианистый калий. И они выработали следующий план. Все собираются в 12 часов ночи в нужный день у Юсупова, готовят все, что нужно в столовой, поднимаются в кабинет. В час ночи Юсупов едет за Распутиным, шофер – доктор Лазаверт. "Старца" ведут прямо в столовую, подогнав автомобиль к двери так, чтобы никто не увидел силуэты входящих с Мойки, где полиция, и могут быть "шпики", так как неизвестно, скажет ли им Распутин, где будет. На самом деле уже такие предосторожности могут насторожить Распутина, если он подозрителен. Но вернемся к плану. Лазаверт поднимается тоже в кабинет, чтобы оказать помощь Юсупову, если что-то пойдет не так. А не так пойдет все, но они этого не знали…
Через десять-пятнадцать минут, после смерти Распутина, все спускаются в столовую, собирают вещи Распутина в узел, одевают поручика в его шубу на случай "шпиков" и сажают в автомобиль вместе с великим князем и Лазавертом, который везет "Распутина" на Варшавский вокзал, где жены Пуришкевича и Лазаверта сжигают всю одежду из узла. Автомобиль погружают на платформу и пешком идут во дворец князя Сергея Александровича, где жил Дмитрий Павлович, там берут автомобиль, едут на Мойку, и опять вплотную со двора подъехав к двери, возвращаются в гостиную. Вместе заворачивают труп, кладут в автомобиль, привязывают гири и кидают в воду, чтобы не всплыл в проруби. Дальнейшая разработка деталей этого с виду простого плана была перенесена на 14 декабря. Надо сказать, что на этом этапе они не предпринимают никаких мер предосторожности, почти открыто встречаются, приезжают все вместе.
Пуришкевич взял на себя с Лазавертом поручение искать место, где можно было бы скинуть труп. Тем же самым собирались заняться и Юсупов с великим князем.
9 декабря (стр. 21 - 25, Пуришкевич). Опять спокойствие, разборки корреспонденции. Он получил приглашение вернуться в Думу, но вспомнил заседание 1 декабря и оставил призыв без ответа. Далее поехал в великому князю Кириллу, которых терпеть не мог вместе с братьями и их матерью, которую, как и императрицу обвиняет в том, что она осталась "закоренелой немкой и германофилкой
" (Пуришкевич, стр. 24). Зато жену Кирилла он вполне любил (она была славянкой, сестрой румынской королевы). Кирилл попытался выяснить настроения, и Пуришкевич вынес убеждение, что "он вместе с Гучковым и Родзянко затевает что-то недопустимое, с моей точки зрения, в отношении государя
" (Пуришкевич, стр. 25). И он тоже свалил всех врагов в одну, но доля истины в этом есть – более подробно о конкретно этом заговоре можно прочесть у Мориса Палеолога.
11 декабря (стр. 25 - 27, Пуришкевич). Сговорился с Юсуповым, что заедет к нему посмотреть помещение - арену для ликвидации Распутина. Там была куча челяди, но на вопрос Пуришкевич князь ответил, что в день убийства останется только два дежурных на ночном подъезде. В столовой в полуподвале дворца проводился ремонт, но помещение глухое и можно даже стрелять, и могут не услышать. Далее Пуришкевич поехал в Думу встречаться с Маклаковым, которого они тоже хотели привлечь для более тесного участия, хотя Юсупов не верил в согласие. И верно, на фразу, что желательно его участие, Маклаков ответил, что готов помочь как юрист и защитник, если дойдет до убийства, но что он едва ли может быть полезен и что в этот день он все равно уедет в Москву, но просит прислать ему телеграмму любого содержания, если Распутин будет мертв, и "что Россия может вздохнуть спокойно
" (стр. 27). Пуришкевич попрощался с ним, обозвав мысленно типичным кадетом. Как-то уж слишком много человек знают о заговоре вплоть до дня, и слишком много не имеют непосредственного отношения к делу.
12 декабря (стр. 27-28, Пуришкевич). Владимир Митрофанович купил гири и цепи на Александровском рынке, тоже открыто, хотя не самая логичная покупка для такого человека, а вот везли уже с большими предосторожностями и спрятали в поезде. Далее он поехал осматривать Петербург с Лазавертом, всматриваясь в каждую прорубь. Два более или менее подходящих места они нашли: плохо совещенный канал, идущий от Фонтанки к Царскосельскому вокзалу, и прорубь в нем, а так же за городом на Старой Невке у моста к островам.
13 ноября (стр. 28, Пуришкевич) Лазаверт купил шоферский костюм и спрятал у себя в Астории.
14 декабря в час ночи Пуришкевич пишет, что только что от него уехал Юсупов и Сухотин. Они обсуждали детали, и хотели бы приблизить исполнение и закончить все не позже 25 декабря, но у Дмитрия Павловича оказались все вечера до 29 декабря расписаны, а сам Распутин уже начинает торопить, так как ему не терпится познакомиться со своей целью. Юсупов ответил ему, что дама еще не приехала. Так же князь старался выяснить, оповещает ли он "шпиков" о месте своего пребывания. Но вопрос остался открытым, и ни Распутин, ни его "любимая секретарша, фрейлина Головина, почти круглые сутки проводящая у него в квартире
" (Пуришкевич, стр. 29) ответа не дали. На вопрос, как Распутин относится к Феликсу, тот ответил, что ему очень нравится, и он обещает сделать из него большого государственного человека, а князь ему пока говорит, что чувствует себя неопытным, но "донельзя польщен столь лестным о себе мнением известного своею проницательностью Григория Ефимовича
" (Пуришкевич, стр. 29). И они все рассмеялись. Так же в целях отведения глаз "шпикам" был выработан следующий весьма сомнительный способ: позвонить в Вилла Родэ, где часто кутит Распутин, и спросить, здесь ли он, и, получив ответ отрицательный, сказать как будто для себя, что если еще нет, то, значит, будет. Это должен будет сделать капитан Сухотин из будки Варшавского вокзала. И если след доведет до дворца Юсупова, то сказать, что да, был, и уехал в Вилла Родэ, а там выяснится, что его ожидали и осведомлялись о нем, "и если Распутин не приехал, а исчез, то это вина не наша, а самого Григория Ефимовича, который выбрал себе сотоварищем для кутежа человека, ни нам, ни полиции неизвестного
" (Пуришкевич, стр. 31). Вообще не очень понятно, как это отводит от них подозрения, если узнают, что Распутина ожидали в Вилла Родэ, так как не они ли помешали ему? Ночью выполнения плана была назначена ночь с 29 на 30 декабря, и во избежание подозрений, встреча была назначена еще только одна – 26 или 27 декабря, сговорившись предварительно словам: "Ваня приехал". (Пуришкевич, стр. 31). И с 17 до 25 декабря нет ни одной записи в дневнике Пуришкевича, относящейся к этому. Рассуждения о России, Германии, встреча со Штюрмером, чтение почты (которой, утверждает, что много и со всей России), съезды, заседания, критикует всех, кто не нравится – императрицу, Штюрмера, Протопопова, Сухомлинову, Вырубову, интендантство, и все у него плохи, и западники, и славянофилы, при этом густо хвалит себя и иногда других. Вообще для настоящего дневника положительно не достает упреков самому себе и размышлений о собственной неидеальности. Такое ощущение, будто дневник писался сразу для печати, как литературное произведение. И вообще, у него панацея – убрать Распутина и заточить императрицу в монастырь.
Итак, 27 декабря он получил условный звонок и приехал с Лазавертом к Юсупову. Сухотин и Дмитрий Павлович уже были там. Распутин согласился приехать вечером 29-го. План был снова повторен в голове, труп решив сбросить в Старую Невку. Добавка была одна – большой граммофон, поставленный недалеко от столовой и заведенный в момент приезда Распутина, чтобы тот подумал, что наверху дамы слушают музыку, и к тому же он заглушит голоса Пуришкевича и компании наверху, если что.
27 декабря Владимир Митрофанович перевез свою семью в свой поезд для будущей медицинско-санитарной работы. 28 декабря Лазаверт красил автомобиль отряда Пуришкевича, который сослужит им свою службу, замазывая девиз "Всегда тот же". К вечеру автомобиль готов. Лазаверта спрашивала прислуга, зачем он это делает, и он ответил, что обратно нарисует завтра, а сегодня ночью едет кутить и не хочет, чтобы видели автомобиль генерала в неподходящем месте. Прислуга поверила, но, между прочим, внимание было привлечено. Но для выполнения плана осталось только поднять верх и пораньше отпустить шоферов, чтобы не задавали вопросов.
29 декабря. Пуришкевич выходит из купе, но утверждает, что чувствует спокойствие и самообладание, берет с собой кастет и револьвер, и уезжает на малое заседание городской думы, откуда заберет его Лазаверт. Запись от 29 декабря кончается так: "Не знаю почему, но у меня весь день сегодня вертится в голове стих ода Горация
Tu ne quaesieris, scire nefas, quem mihi, quem tibi, Finem di dederint… Leuconoe! (
Не спрашивай, не выпытывай, Левконоя, нам знать не дано, какой конец уготовили тебе и мне боги – Ю. С.
)
Да! Но только там дело шло совсем о другом, а наша Левконоя несколько другого сорта…, да! Scire nefas! (
Знать не дано – Ю. С.
)
. А, впрочем, ждать не за горами…
"(Пуришкевич, стр. 57)
Днем 29 декабря фрейлина императрицы Вырубова поехала на квартиру к Распутину, чтобы отвести ему икону по просьбе Александре Федоровны, пояснив, что она "не особенно любила ездить на его квартиру, зная, что моя поездка будет лишний раз превратно истолкована клеветниками
" (Вырубова, стр. 216). Пробыв у него минут пятнадцать, она узнала, что он собирается ехать к Феликсу Юсупову знакомиться с его женой Ириной Александровной. Обратим внимание на то, что она тоже называет имя Ирины. Вырубовой показался странным поздний визит, но Распутин сказал, что Феликс не хочет, чтоб об этом узнали его родители. И перед отъездом Григорий Ефимович сказал ей так: "Что еще тебе нужно от меня, ты уже все получила
" (Вырубова, стр. 216). Эта фраза может не нести высокой смысловой нагрузки, но в сочетании с тем, что по свидетельству Палеолога Распутин несколько раз делал замечания, дающие понять, что он предчувствовал близкую смерть, эта фраза тоже может это подтвердить. А может и не подтвердить, ибо в таком аспекте можно толковать почти любую фразу.
Когда же Вырубова сообщила императрице о намерениях Распутина, то та лишь удивилась и сказала, что здесь должна быть ошибка, ибо Ирина в Крыму, да и родителей нет в городе. Но они поговорили и забыли. До поры до времени.
Исполнение.
30 декабря (Палеолог, стр. 99). Палеолог пишет в дневнике, что осведомитель сообщил ему, что Распутин был убит во дворце Юсупова. Убийцами названы Пуришкевич, князь Юсупов и Дмитрий Павлович. Новость держится в строгом секрете. Говорится, что на обеде было несколько дам (потом Палеолог тоже согласится, что их там не было). Но секретность не сохранилась тут же.
А в дневнике Пуришкевича следующая запись относится уже только к 1 января. Пуришкевич едет на поезде в Румынию, не может спать и вспоминает ночь 29 декабря. Начинает он так: "Распутина уже нет. Он убит. Судьбе угодно было, чтобы я, а никто иной, избавил от него царя и Россию, чтобы он пал от моей руки. Слава Богу, говорю, Слава Богу, что рука великого князя Дмитрия Павловича не обагрена этой грязной кровью – он был лишь и зрителем и только
". (Пуришкевич, стр. 58). Даже в такой момент он сваливает всю вину на судьбу. Дальше он пытается восстановить события. Вот как это выглядело по Пуришкевичу:
В половине десятого 29 декабря он поехал на трамвае в городскую думу. Заседание там не состоялось. Около часа Пуришкевич писал письма, около часа беседовал по телефону со знакомой артисткой, чтобы не привлекать внимания, стоя на улице. Еще он около получаса он гулял по переулку, нервничая, и без десяти минут двенадцать Лазаверт подъехал. Автомобиля нельзя было узнать, он не отличался от других, по мнению Пуришкевича. Они подъехали к малому подъезду дворца Юсупова, куда собирались подвести и Распутина, там на пути были несколько железных ворот, которые должны быть открыты, однако оказались закрытыми. Сделав круг, они подъехали вновь, но ворота не открылись. Рассердившись, Пуришкевич прошел через передний вход, наругался на Юсупова, для которого закрытые ворота оказались неожиданностью, и Лазаверт въехал, как было положено. Но первая неувязка этого вечера состоялась.
Все спустились в столовую, к уставленными пирожными столу. Комната была очень уютно отделана, они сели, выпили по стакану и съели по пирожному, пока еще не начинили их. Они ждали четверти первого, так как раньше этого времени "шпики" могли не уйти из Распутинской квартиры, а встречи Юсупова с ними не хотел ни он сам, ни старец. Столу заговорщики постарались придать такой вид, будто его только что покинуло большое общество, вспугнутое прибытием неожиданного гостя, чтобы Распутин почувствовал, что напугал дам, и они поднялись наверх из столовой. Далее доктор Лазаверт, надев перчатки, разложил цианистый калий по пирожным с розовым верхом и придал им исходный вид (еще были пирожные с шоколадным верхом). Некоторые розовые пирожные были положены на тарелку, и им был придан откусанный вид. Перчатки были сожжены, мебель расставлена, задымивший камин был очищен, и только тогда все оказалось в порядке. Так же цианистый калий был приготовлен для наливания и в две из четырех рюмок. Лазаверт одел шоферский костюм, а Юсупов шубу с поднятым воротником, и они уехали. Капитан Сухотин пошел проверять граммофон. Было тридцать пять минут первого.
Пуришкевич положил на стол свой револьвер. Они не говорили и только курили, стараясь, чтобы дым не сошел вниз, так как Распутин не хотел, чтоб в этот день у Юсупова были гости мужчины. Потом спустились налить цианистый калий в рюмки. Кто-то переживал, не перепутает ли Феликс рюмки и пирожные, но Пуришкевич сказал, что этого быть не может. Они вновь поднялись наверх, а потом услышали звук автомобиля. Приехали. Капитан Сухотин завел граммофон. Стук автомобиля, хлопок дверцы, стук ног и голос Распутина: "Куда, милый?". Закрылась дверь, а вскоре к ним поднялся доктор Лазаверт в обыкновенном костюме. Они вышли и стали к перилам лестницы, ведущей вниз. Первый Пуришкевич, с кастетом, потом великий князь, потом Сухотин, а потом доктор Лазаверт. Ничего связного они снизу не слышали за шумом граммофона. Они не слышали беседы, но и откупоривания бутылок, сигнала того, что Распутин сколько станет трупом, не последовало. И это было вторым тревожным сигналом. Дверь внизу открылась, и они на цыпочках кинулись обратно. Через минуту вошел Феликс и пожаловался на то, что "это животное
" (Пуришкевич, стр. 65) ничего не ест и не пьет. Дмитрий Павлович отправил его обратно, чтобы Распутин не дай бог не разнервничался и не поднялся сюда. На вопрос о настроении "старца" Юсупов ответил, что неважно, будто Распутин что-то предчувствует. Но князя настойчиво направили вниз, и он спустился. Прошло еще полчаса, и наконец-то послышался хлопок и звон рюмок, и диалог внизу ненадолго умолк. Наверху расслабились, но прошло еще полчаса, а разговор внизу не прекращался. Тогда все уже разволновались, и Пуришкевич впервые высказал идею, что на Распутина яд не подействовал. Скоро подошел Юсупов, и пожаловался, что Распутин выпил две рюмки, съел несколько розовых пирожных, и ничего. Он только интересуется, почему нет обещанной графини (или княгини, если не верить Пуришкевичу), но князь отговорился, что ей сложно исчезнуть из своего общества, но скоро она уже будет. Так что "старец" сидит мрачным, а действие яда лишь в том, что у него отрыжка и слюнотечение. Феликса вновь спустили вниз ждать, а если не подействует, тогда вернуться и сказать, они придумают, что делать. Тогда же Пуришкевич заметил пропажу Лазаверта, которому было дурно от волнения, и он прямо так и заявлял на вопрос, что с ним. Этому Пуришкевич удивился, так как под пулями с Лазавертом такого не случалось. Владимир Митрофанович уже хотел за ним спуститься, но Лазаверт и сам вернулся бледный и осунувшийся. Рассказал, что спускался к автомобилю, падал в обморок, и снег охладил ему голову. Лазаверта оставили в покое и продолжили ждать. Через минут пять Юсупов пришел в третий раз. И потребовал скорейшего решения, так как яд не действует, а "этот гад
"(Пуришкевич, стр. 68) становится все более подозрительным.
Великий князь предложил на сегодня отпустить его с миром, но Пуришкевич ни на что не согласился, ибо Распутин тогда больше не приедет в дом Юсупова и ускользнет навсегда. На вопрос как же быть, Пуришкевич предложил действовать в открытую, спуститься Юсупову или всем вместе, или ему самому и уложить или из револьвера или кастетом. Юсупов согласился, и порешили на том, что Пуришкевич бьет его кастетом, а Лазаверту на всякий случай дали каучуковую гирю, но он предупредил, что слаб и едва ли будет толк. Они уже двинулись вперед, как Дмитрий Павлович остановил им и что-то шепнул Юсупову. Все вернулись назад. Юсупов спросил, не будет ли Владимир Митрофанович против, если Распутина убьет он, Феликс. Пуришкевич сказал, что ему все равно. Тогда Юсупов решительно достал из стола браунинг и пошел по лестнице вниз. Они молча кинулись вслед за ним и встали на старые позиции. Не прошло и пяти мину, как раздался выстрел, вскрик и стук падающего тела. Тут же все они слетели вниз по лестнице, толкнув дверь столовой, споткнувшись о штепсель и погасив электричество. Когда свет был зажжен, они увидели Распутина, лежащего на шкуре белого медведя перед диваном, а над ним стоял Феликс с чувством "непреодолимой гадливости вглядываясь в лицо убитого им "старца"
"(Пуришкевич, стр. 70). Крови было не видно, видимо, пуля попала Распутину в грудь и не вышла. Первым заговорил князь, предлагая снять Распутина со шкуры, чтобы кровь не протекла туда, куда не надо. Они переложили его бережно на пол. На шкуре не осталось крови. Дальше они окружили труп и стали рассматривать. Пуришкевич не видел его раньше, не считая той самой фотографии. И сейчас он поражался, как мог такой " на вид совершенно обыденный и отвратительный … мужик
" (Пуришкевич, стр. 71) влиять на судьбы России и на ход жизни " великого народа, страна коего, в сущности, представляет часть света, а не государство
" (Пуришкевич, стр. 71). Так он стоял и смотрел, а Распутин был еще жив, он агонизировал. Одернул его голос Юсупова: "Ну-с, господа, идемте наверх, нужно кончать начатое
" (Пуришкевич, стр. 73). Они вышли из гостиной, поздравили Юсупова с честью избавления России от Распутина. Был уже четвертый час ночи, и приходилось спешить. Капитан Сухотин оделся в шубу Распутина, одел его боты и перчатки, успокоившийся Лазаверт натянул шоферское одеяние. Они вместе с великим князем уехали на вокзал, чтобы сжечь в печи поезда Пуришкевича одежду Распутина, заехать во дворец и вернуться с автомобилем великого князя за телом Распутина, как они по плану и собирались. Пуришкевич остался с вместе Юсуповым, но тот ушел на пустующую половину своих родителей, а Владимир Митрофанович остался в кабинете. Пуришкевич не помнит, долго ли так продолжалось, помнит только, что зачем-то он взял свой револьвер и положил в карман, а потом вышел в коридор. Снизу он услышал звук шагов и открывающейся и не закрывшейся двери в комнату, где лежал Распутин. Еще не успел Пуришкевич решить, что это такое, как раздался крик Феликса: "Пуришкевич, стреляйте, стреляйте! Он жив! Он убегает!
" (Пуришкевич, стр. 74). И Юсупов с ненормальным лицом пробежал на половину родителей. Пуришкевич услышал шум шагов, пробиравшихся от двери во двор и понял, что медлить нельзя. Он выхватил свой револьвер и побежал вниз. Распутин бежал по двору вдоль решетки к выходу. Пуришкевич не мог поверить в то, что происходит, но громкий Распутинский крик: "Феликс, Феликс, все скажу царице!
" (Пуришкевич, стр. 75), убедил его в том, что все это правда. Он понял, что Распутин может еще уйти, что на улице ему окажут помощь и в самом деле он скажет все царице. Тогда Пуришкевич выстрелил и промахнулся, выстрелил во второй и снова промазал. Распутин уже подбегал к воротам, когда Пуришкевич третьим выстрелом попал ему в спину, и тот остановился. Тогда четвертый выстрел пришелся "старцу" в голову, как показалось стрелявшему, и Распутин упал в снег и задергал головой. Пуришкевич подбежал к нему и ударил ногой в висок. Распутин еще п
" (Пуришкевич, стр. 76). Тогда один из солдат бросился целовать Владимира Митрофановича, а другой возблагодарил Бога. Когда Пуришкевич сказал, что "раскройся дело, царица не похвалит
", то они ответили, что они русские люди, и не выдадут. (Пуришкевич, стр. 77.) Он обнял их и распорядился втянуть труп в маленькую прихожую. Потом пошел искать Юсупова, чтобы успокоить. Нашел. Взгляд того блуждал, и его очевидно тошнило. Пуришкевич сказал ему, что Распутина больше нет, и повел на его половину, но когда они проходили по коридору, то увидели солдат, втаскивающих труп. В этот же момент Юсупов вырвался, побежал в кабинет, схватил резиновую гирю, данную Маклаковым, и побежал вниз. Очевидно, он не мог поверить, после того, как яд и пуля не взяли Распутина, что с ним покончено. Подбежав к нему, он начал бить его резиновой гирей по голове с диким остервенением. Надо отметить, что из всех участников Пуришкевич хладнокровных рисует практически только себя. В начале Владимир Митрофанович не понял, что происходит, но увидел, что к его полнейшему удивлению Распутин все какое-то время подавал признаки жизни. Потом он крикнул солдатам оттащить Юсупова, чтобы он не забрызгал все вокруг и себя самого кровью, но это было нелегко. Наконец, его оттащили и, забрызганного кровью, усадили на диван. Он беспрестанно повторял свое имя. Видимо, решил Пуришкевич, между ним и Распутиным что-то произошло, когда князь спустился к нему, как уже думал, мертвому. Пуришкевич приказал солдатам завернуть труп в материю и перевязать веревкой. Один из солдат занялся этим, а другой рассказал, что недавно городовой слышал стрельбу и приходил осведомляться о причинах. Через полчаса он сменится с поста и вынужден будет доложить обо всех происшествиях. Городового тоже позвали, и Пуришкевич, взглянув на него, понял, что ошибся, когда позвал, но было уже поздно. Городовой признался, что это он спрашивал, он узнал и Юсупова, и Пуришкевича, на вопрос, любит ли он Россию, царя и хочет ли победы русскому оружию, ответил, естественно, что да. На вопрос, знает ли он, кто "злейший враг России и царя, кто мешает нам воевать, кто сажает нам Штюрмеров в правители, кто царицу в руки забрал и через нее расправляется с Россией
" (Пуришкевич, стр. 80). Городовой оживился, и ответил, что это Гришка Распутин. Тогда Пуришкевич сказал, что они только что его убили, и спросил, сможет ли городовой молчать, на что тот ответил, что сам заявлять не будет, но если на присягу поведут, но не солжешь. Пуришкевич понял, что ничего не поделаешь, и отпустил городового.
Труп Распутина был упакован и, очевидно, был трупом. Потом Пуришкевич отдал князя слугам умываться и стал ждать возвращения остальных. Через пять минут они прибыли, Дмитрий Павлович был почти в хорошем настроении, Пуришкевич быстренько рассказал, что произошло, поняли, что медлить уже нельзя, Юсупова оставили слугам, погрузили труп в автомобиль, туда же положили цепи и гири, привезенные ранее. Шофером сел великий князь, с собой они взяли одного из солдат. Уже в пути Пуришкевич понял, что шубу и боты они привезли назад. На вопрос почему, было отвечено, что целиком это в печку не влезало, а жена Пуришкевича не сочла возможным сидеть и резать. Сожгли они все, что смогли, а это решено было утопить. Даже это не прошло так, как намечено. В Вилла-Родэ они протелефонировали. Дальше убийцы ехали в молчании, и Пуришкевич предавался воспоминаниям. Дорога ухудшилась, начало трясти, но вскоре они подъехали к мосту, возле которого находилась прорубь, в которую собирались скинуть труп. Автомобиль замедлил ход, остановился, погасил огни, и вчетвером Пуришкевич, Лазаверт, Сухотин и солдат сбросили с моста тело в прорубь, позабыв привязать к нему гири, побросали их следом, цепями набили шубу и тоже сбросили, а последними полетел бот. Все это заняло две-три минуты, после чего они сели в машину, включили огни и проехали по мосту. Сторож в будке спал и ничего не заметил, чему долго удивлялся Пуришкевич, но должно ему хоть в чем-то везти. По дороге ко дворцу, где жил Дмитрий Павлович, Пуришкевич рассказал все, что произошло без него во дворце в подробностях и в шутку пожалел, что они сбросили тело в прорубь, а не оставили на виду, так как могут появиться лже-Распутины, уж больно ремесло выгодное. Подъехав ко дворцу, обнаружил в машине один забытый бот Распутина и пятна крови на ковре в автомобиле. Великий князь повелел прислуге, казавшейся посвященной, сжечь ковер и галошу.
Это было описание по Пуришкевичу. Посмотрим же теперь, как это описано у Палеолога, по данным, которые он получил из "двух различных источников, из которых один очень интимный
" (Палеолог, стр. 110). Во-вторых, первый раз Юсупов ездил уговаривать Распутина 28 декабря, а никак не раньше. Впрочем, Палеолог о более ранних встречах мог и не знать.
Мысль убить Распутина у Юсупова возникла в середине ноября, но он рассчитывал это сделать при помощи наемных убийц, о чем говорил с Маклаковым, так что Маклаков был действительно достаточно в курсе дел, но тот его отговорил, сославшись на ненадежность и продажность наемных убийц. 2 декабря князь решил действовать лично. Речь Пуришкевича в этот день произвела на него сильное впечатление, и он действительно приехал к нему на следующий день. Дальше описание совпадает с описанием, данным у Пуришкевича (ну вот это-то откуда послу знать, неужели у него шпионы везде?), кроме того, что Юсупов утверждал, что под видом лести проник в планы Распутина и узнал, что тот хочет свергнуть Николая и назначить царем наследника под регентством матери. Видимо именно это так сильно и сподвигло Пуришкевича, ненавидевшего императрицу.
Так же все время событий у посла сдвинуто вниз, примерно на час с четвертью – заговорщики собрались в одиннадцать, а не после двенадцати, Феликс поехал за Распутиным в четверть двенадцатого, а не в половину первого и т. д. Далее добавляются подробности, у Пуришкевича отсутствующие по незнанию – как Юсупов ездил за Распутиным. Интересно, как об этом узнал посол. Но подробности неинтересные. И появляется Распутин во дворце около полуночи. Дальше описание примерно совпадают до того момента, как Юсупов первый раз идет наверх. У Палеолога это происходит в тот момент, когда Распутин уже выпил отравленного вина и раздражился отсутствием обещанного. Пирожных он не ел. И только тогда Феликс поднимается наверх, и Пуришкевич высказывается за ускорение развязки. И Феликс берет не свой револьвер, как у Пуришкевича, а ему дает великий князь Дмитрий. Далее Юсупов спускается вниз, Распутину уже нехорошо, Юсупов приглашает его в соседнюю комнату посмотреть на Распятие и там стреляет в бок. Дальше описания опять совпадают, не считая того, что у Пуришкевича больше подробностей, как, все-таки у участника событий. Зато Палеолог описывает те моменты, на которых не присутствует Пуришкевич, непонятно, откуда он мог это узнать, ведь кроме Юсупова и Распутина там никого не было. Можно, конечно, предположить, что что-то видела прислуга, а что-то посол мог получить от самого князя, и прислуга Дмитрия Павловича показалась Пуришкевичу посвященной. Итак, Юсупов спускается посмотреть на свою жертву. И тут происходит то, о чем Пуришкевич потом спросит Юсупова, и тот ему ответит. Потом все опять совпадает с описанием Пуришкевича, только Юсупов бьет Распутина по голове не гирями, а подсвечником и нет эпизода с солдатами. Палеолог дальше утверждает, что они сразу использовали автомобиль великого князя, что шубу никуда не увозили, а одели в нее Распутина, то есть он пропускает все те заметания следов, что были у Пуришкевича. Маловероятно, чтобы заговорщики обходились без них. Дальше вновь совпадения, и только Палеолог замечает, что один бот Распутина остался таки на берегу, и по нему потом нашли тело. Логично, что этого нет у Пуришкевича, они же его не заметили. А вот сильное расхождение – у Палеолога Феликс и Пуришкевич оба один остались на Мойке, уничтожая следы убийства, то есть эти процессы происходили одновременно, а не друг за другом, как у Пуришкевича. Но за Распутиным действительно последовал агент Охранки Тихомиров, чего заговорщики не могли знать, и выстрел в саду он слышал. Он позвал пристава, и те видели автомобиль. Пристав проникает в дом, и ему заявляют, что только убили человека, позорившего Россию. На вопрос, где труп, они не отвечают. Пристав телефонирует полицмейстеру 2-ой части. И через полчаса градоначальник, командир корпуса жандармов, директор Департамента полиции и начальник Охранного Отделения прибыли во дворец. И это идет в полный разрез со всем дневником Пуришкевича.
Надо заметить, что у Палеолога отсутствуют не только описания мер заметания следов, но и описания диалогов с приставом, солдатами, то есть теми представителями горожан, которые у Пуришкевича выказывают радость по поводу смерти Распутина. Дальше, по процессу описания убийства есть малые расхождения, но в целом описания одинаковые, что дает основания верить, что источники у них разные, и события в целом у обоих описаны верно. А вот что касается того, что было после убийства и до утра, то расхождения глобальные, и пока не ясно, кому верить. Логичнее, конечно, Палеологу, он ведь меньше замешан в деле. Но если почитать то, что знает об этом княгиня Палей, то она пишет, что подозрение было направлено ко дворцу на Мойке в результате того, что кто-то слышал выстрелы, и было известно, куда "старец" собирается, так что это противоречит Палеологу. К тому же, в записях Вырубовой тоже говориться, что им позвонили от Протопопова и сказали, что полицейский на посту слышал выстрелы, и позвонил. К нему выбежал пьяный Пуришкевич и заявил, что Распутин убит. И он же видел, как от дома отъехал мотор без огней. Это подтверждает ту часть рассказа Пуришкевича, которая главным образом не совпадает с Палеологом, но противоречит в других местах. Она единственная их всех утверждает, что Пуришкевич был пьян, что полицейскому могло вполне и показаться, особенно, если Владимир Митрофанович волновался. К тому же здесь утверждается, как и у Палеолога, что пристав не был специально приглашен Пуришкевичем, а тот вышел к нему.
Последствия.
Сухотин, Лазаверт и Пуришкевич же отправились на вокзал. Сухотин поехал туда за женой, которая оставалась с женой Пуришкевича, а остальные двое – поспать до прибытия для осмотра медицинского поезда членов Думы. Заснули мгновенно, проснулись к полдевятого, вскоре пришли думцы для осмотра, и он длился до полудня. Далее Пуришкевич поехал прощаться к матери, а также послать Маклакову условную телеграмму, потом сделал еще несколько визитов, чтобы его видели делом обыденным. Когда Пуришкевич вернулся в поезд и даже уже погрузил автомобиль, готовый к отъезду, прибыл капитан Сухотин и передал просьбу Дмитрия Павловича приехать к нему во дворец. Там был и Юсупов, оба взволнованные. Оказалось, что императрица уже знает об исчезновении "старца", их называют виновниками, так как фрейлина Головина рассказала, куда Распутин направляется, и весь сыск поставлен на ноги, так что все их предосторожности оказались ни к чему. К тому же люди, слышавшие выстрелы на Мойке, тоже заявили в полицию, и это усугубило подозрения. Юсупов в попытке замести следы застрелил одну из собак и уложил на снег там, где была кровь старца, на случай, если кто-нибудь захочет брать кровь на анализ. А остаток ночи он с солдатами приводил дом в порядок, а теперь вот сочиняет с Дмитрием Павловичем письмо Александре Федоровне. Они его дописали и запечатали, собрались отправить, но им было неловко, потому что все в письме было "умело продуманной ложью, и изображало нас в виде незаслуженно обиженной добродетели
"(Пуришкевич, стр. 89). Так же Пуришкевич спросил у Юсупова, что тогда произошло между ним и Распутиным, и тот ответил, что, когда он пришел проверить пульс Распутину, то пульса вроде бы не было, но Распутин открыл глаза и со словами "Феликс, Феликс, Феликс!" вскакивает и пытается схватить Юсупова. Далее Пуришкевич вернулся к себе в поезд, чтобы уехать на следующий день на фронт. Дмитрий Павлович и князь Юсупов собирались тоже уехать. На этом описание ночи с 29 на 30 и эта запись в дневнике кончаются.
Следующая запись сделана только 13 января, хотя дело, описанное там, было сделано гораздо ранее.
Надо принимать какое-то решение. Лазаверт предложил заявить министру юстиции об убийстве, и это было принято единогласно. Решили тут же телефонировать министру юстиции Макарову и предупредить о визите всех троих. Они с трудом его добудились, так как курьер отказывался будить, и только заявление, что великий князь Дмитрий Павлович желает срочно с ним поговорить, возымело действие. Дальше убийцы настойчиво добились разрешения приехать для нетелефонного разговора. Прибыв к нему полседьмого утра, они не садясь заявили: "Ваше превосходительство, побужденные чувством любви к своему монарху и долгом патриотизма перед родиной, мы все трое сообща с заранее обдуманным намерением убили известного мерзавца и подлеца Григория Распутина
"(Пуришкевич, стр. 95). Министр опешил. Дальше они попросили ввиду обстоятельств, требующих их присутствия, отпустить их под честное слово, с обещанием явиться по первому же требованию. Министр в замешательстве пытался выяснить подробности убийства, но от ответа убийцы уклонялись. Далее он пришел в себя и заявил, что законы не для того писаны, и он не может их отпустить, а согласен посадить под домашний арест. На что все трое согласились. Они написали письменное заявление министру юстиции следующего текста: " Настоящим нижеподписавшиеся: член Государственной Думы Владимир Митрофанович Пуришкевич, Его высочество великий князь Дмитрий Павлович Романов и князь Феликс Юсупов – граф Сумароков-Эльстон доводят до сведения вашего Высокопревосходительства, что в ночь на 17 дек. 1916 года в Петрограде по взаимному между собой сговору и все сообща убили крестьянина села Покровского Тобольской Губернии Григория Ефимовича Новых
". (Пуришкевич, стр. 96). И подписались. Министр наложил свою резолюцию: "Впредь до особого распоряжения подвергнуть указанных в сем лиц домашнему аресту с отобранием от них подписки о невыезде из Петрограда. А. М.
"(Пуришкевич, стр. 96). Все еще раз подписались и разошлись, после чего убийцы решили все-таки разъехаться, так как им небезопасно находиться в Петрограде. Пуришкевич решил уехать на фронт, Юсупов в имение жены, и только Дмитрий Павлович остался в Петрограде. И разъехались.
Но в тот же день по свидетельству Вырубовой к императрице звонил и просил позволения приехать Дмитрий Павлович, которому она отказала. А потом ей принесли письмо от Феликса Юсупова, в котором он клялся, что Распутина в этот вечер у них не было, а был несколько раз. А в тот вечер они справляли новоселье и слишком много выпили, а уходя Дмитрий Павлович убил собаку на дворе. Государыня тут же отослала это письмо министру юстиции. Видимо, это и есть то самое письмо, о котором говорит Пуришкевич, что они все вместе его сочиняли и смущались.
Об убийстве Распутина многие узнали уже на следующий день. Княгиня Палей вспоминает, что на концерте вечером 30 декабря никто не слушал ни оркестра, ни артистов, а новость распространялась мгновенно. И все уже называли имена убийц: "Кажется, виновниками этого поступка являются люди из высшей аристократии, называют Феликса Юсупова, Пуришкевича и… одного великого князя… к концу вечера имя великого князя Дмитрия было у всех на устах
". (Палей, стр. 178). В числе узнавших Палеолог. Князь Николай Михайлович отказался в это верить, уверенный, что Распутин еще воскреснет. Трепов же знает только, что Распутин исчез и только предполагает его смерть.
Утром же 30 декабря Вырубовой позвонила одна из дочерей Распутина, беспокоящаяся о пропаже отца, и сказала, что вчера вечером он уехал с Феликсом Юсуповым. Она рассказала об этом государыне, а потом позвонили от Протопопова…
А еще на следующий день об исчезновении Распутина знала уже вся Россия. Княгиня Палей старалась по телефону держать Дмитрия в курсе всего, но он, скорее всего, и так все знал. Все обрастает слухами.
На следующий же день после убийства полиция пришла в дом Юсупова и обнаружила широкий кровавый след у входа и на лестнице, а на дворе лежала убитая собака, но рана на голове не могла дать такого количества крови. Все это тоже опровергает слова Палеолога.
1 января князь Дмитрий Павлович был арестован и оставлен под надзором в своем дворце. По словам Палеолога, друзья не уверены в личной безопасности его высочества. На основании сведений, источник которых, впрочем, неизвестен, они боятся, что Протопопов решил его убить через одного из полицейских, приставленных для охраны. Будет симулирована попытка бегства, и полицейский устроит так, будто великий князь угрожал и вынудил его защищаться оружием. И Трепов приказал генералу Хабалову, губернатору Петербурга, поставить во дворце пехотный караул, так что теперь "на каждого полицейского приходится по часовому, который за ним наблюдает
" (Палеолог, стр. 106). Кошмар, никто никому не верит. Павел Александрович приехал его навестить и на вопрос, убил ли он Распутина, сказал, что "руки его не запятнаны кровью
" (Палей, стр. 179). Что, впрочем, правда.
Пуришкевич же был оставлен на свободе, так как царь побоялся тронуть лидера "черной сотни", но он сам тут же уехал на фронт, и полиция военная за ним следит.
Юсупов выслан в деревню, в одно из своих поместий, хотя императрица настаивала на суровом наказании.
2 января тело Распутина нашли во льдах Малой Невки у Крестовского острова. Сначала была обнаружена его галоша, как и писал Палеолог (Вырубова так же свидетельствует об этом), а потом и тело. Руки и ноги были запутаны веревкой, высвобожденные пальцы правой руки сложены крестом. Тело перевезли в Чесменскую богадельню. Полиция запретила печатать какие-либо подробности дела. Даже председатель совета министров Трепов ничего не знает, в такой строгости Охранка ведет все это дело. Ведение дела было поручено Белецкому, бывшему директору Департамента полиции, лично императрицей. Вырубова утверждает, что великий князь Александр Михайлович явился к министру юстиции и стал от имени великих князей требовать у него, чтобы дело было прекращено. Такое же он говорил и государю и угрожал чуть ли не падением престола в противном случае. Государь безмолвствовал во время разговора, но потом выражал возмущение.
Следующая и последняя запись дневника Пуришкевича – 25 января 1917. По распоряжению императора великий князь Дмитрий Павлович выслан в Персию в действующий отряд генерала Баратова. Он выехал в сопровождении генерал-адъютанта Кутайсова. Ему не разрешили даже увидеться с отцом. Все опасались покушения на князя со стороны Распутинской партии и просили Кутайсова об охране. Петербург кипит, и история убийства начала обрастать слухами. По столице ползали слухи, что Дмитрий Павлович отправлен в отряд генерала Баратова на смерть. Государь тут же телеграфировал Саратову, что тот "своей головой отвечает за жизнь великого князя
" (Пуришкевич, стр. 99). При этом, когда было государю подано прошение помиловать Дмитрия, составленное княгиней Палей, он написал на прошении: "Никто не имеет права убивать, удивляюсь, что члены дома обращаются ко мне с подобными просьбами
" (Палей, стр. 182). До этого Николай получал письмо от Дмитрия Павловича, в котором он тоже клялся, что не имеет никакого отношения к убийству. Вот и все последствия убйиства для его участников.
Реакция общества на Распутина и его убийство. Последствия.
Появление Распутина при дворе вызвало там почти сразу же большую ненависть, как, наверное, и всякого, кто имеет практически неограниченное влияние на императора, а, следовательно, и на дела в России, особенно, если этот кто-то – полуграмотный крестьянин. Эта нелюбовь распространилась и на простой народ, и связано это было и с пропагандой сверху, и со старой нелюбовью к царице, и с тем, что время Распутина совпало случайно или нет со временем больших потрясений и недовольства народа. А тот факт, что он оказывал реальную помощь царевичу, уже почти никем не учитывался. Почти сразу же отношение между царицей и "старцем" по слухам приобрели некий непристойный характер, и, например, стоило царю надеть орден Св. Георгия, как тут же возникла фраза: "Царь с Егорием, а Царица с Григорием
". (Пуришкевич, стр. 46). И далее уже все события при дворе, которые хоть сколько то кому-то не нравились, становились предметом для упреков Распутина, добавляя к его и так немалым своим грехам, еще и чужие. Возникла идея о том, что Распутин хочет свержения Николая и правления Алексея под регентством матери, а при дворе все-таки слишком многие не любили Александру Федоровну и такая перспектива была им не по нраву.
Во времена Протопопова все начало двигаться к миру с немцами, а, поскольку тот считался ставленником Распутина, то последнего обвиняли в том, что он немецкий агент. Княгиня Палей, например, считает причиной его убийства именно это.
Еще при жизни Распутин был источников большого количества сатиры. Все события там отражались, а в основном – перестановка министров. В одном из памфлетов, извлеченных из бумаг Пуришкевича, названном "Горе-кабинет", есть такие строчки: "Так символично к кабинету подобран каждый новый член, теперь сказать вам по секрету, В чем корень этих перемен. Грядущий день наш сер и мутен, Конца распутью нет как нет, - Вот почему один Распутин Весь заменяет кабинет
" (Пуришкевич, стр. 107). Подобному же издевательству подвергнуты и все те, кто, считалось, были назначены по воле Распутина, такие, как Протопопов или Штюрмер, так как и те, кто по воле его уйдет в отставку, например, Хвостов, как говорят, связанный с замыслом покушения на Распутина. А в стихотворении Штюрмерия, принадлежащим перу самого Пуришкевичу, посвященному частой смене министров есть строчка: "И вечен лишь один Распутин
" (Пуришкевич, стр. 110). Так как с министрами действительно была целая чехарда, а Распутин все оставался. Или же вот памфлет на назначение Протопопова кончается строчками: "Да будет с ним святой Егорий, Но интереснее всего, Какую сумму взял Григорий За назначение его?
" (Пуришкевич, стр. 112). Или вот в стихотворении, посвященном Протопопову, про то, что происходит во дворце: "Аннушка гадает, Гришка проповедует
" (Пуришкевич, стр. 113). Так что мистические увлечение царицы тоже перекочевали в памфлеты.
Убийство Распутина вызвало целую волну различной сатиры. Вернее, причиной тому было в том числе и запрет цензуры печатать хотя бы что-нибудь, связанное с этим событием, так что газеты писали как-нибудь косвенно, про то, что убит жилец дома по Гороховой, 64. Или же еще про происшествие с некоторым лицом. Именно на эту тему был написан памфлет "К убийству Распутина". На самом деле, ну и велика же должна была быть ненависть к Распутину, чтобы даже на его смерть писали памфлет. Привожу его текст целиком:
"Твердят газеты без конца
На счет известного "лица".
Мольбой взволнованы сердца…
"Лицо" сидело у "лица",
Когда мотор привез к крыльцу.
"лицо" при лицах двух "лицу".
"Лицо" с взволнованным лицом
К "лицу" поехало, с "лицом"
Пять "лиц" сидело за винцом.
"Лицо" пред трапезе концом
Лицом к лицу сошлись с "лицом".
Пустил в присутствии "лица"
"Лицу" лицо заряд свинца
Потом пять "лиц" перед крыльцом
Тотчас увиделись с "лицом"
И увезли быстрее птиц
С лицом автомобили "лиц".
Пропажа с "лицами" "лица"
"Лиц" огорчила без конца.
И об "лице" из двух столиц
Пускали много небылиц.
Но все ж "лицо" перед "лицом"
В грязь не ударило лицом.
И опознали в мертвеце
"Лицо" в лице и при "лице".
"Лицо" ж… Ох! Слышать не могу,
Ей-ей, распутица в мозгу.
И, право, можно быть глупцом
От лиц в истории с "лицом" "
(Пуришкевич, стр. 116).
И надо сказать, что, несмотря на общность этого памфлета, определенные нотки истории с Распутиным там просвечивают, но для памфлета именно на его смерть там маловато совпадений. Так же был написан шуточный акафист известным сатириком Амфитеатровым. Его текст тоже привожу целиком:
"О, Григорие, новый угодниче сатаны, веры Христовой хулителю, русской земли разорителю, дев и жен осквернителю, того ради поносимую смерть приявший и восхвалим тебя, разве глаголющий сие:
-Радуйся Христовой церкви поругание, радуйся Синода оплевание, радуйся Владимира изгнания, радуйся Макара прозябание, радуйся Питирима взыграние, радуйся Варнавы превознесение, радуйся, Гермогена заточение, радуйся, Григорие, великий сквернотворче, радуйся, царева помрачение, радуйся царицы услаждение, радуйся царевича развращение, радуйся, Григорие, распутниче великий
-Радуйся Штюрмера обретение, радуйся, Протопопова возвеличение, радуйся, Саблера удаление, радуйся, Самарина низвержение, радуйся, Джунковского отстранение, радуйся, Андронникова окрыление, радуйся, Григорий, распутниче великий.
-Радуйся таинственного питания, взалкания, радуйся, блудных страстей взыграние, радуйся, блудных бесов служителю, радуйся, ложа братского осквернителю, радуйся, дев осквернителю, радуйся, жен совратителю, радуйся, Григорие, распутниче великий.
-Радуйся, веры православной хулителю, радуйся, хлыстов насадителю, радуйся, пляски бесовой устроителю, радуйся, казнокрадов начальниче, радуйся, лихоимцев прибежище, радуйся, Григорие, великий сквернотворче.
-Радуйся, темных сил игемон, радуйся, русской земли злой демон, радуйся, немцев оплот и прибежище верное, радуйся, сатаны вместилище скверное, радуйся, Григорие, великий сквернотворче.
-Радуйся, любострастия причина, радуйся, лжесвидетельства ревнителю, радуйся, хулиганов покровителю, радуйся, Григорие, великий сквернотворче" (
Пуришкевич, стр. 117).
В общем, акафист любопытный. Хотя бы тем, что такое собрание неприязни к человеку в одном месте производит несколько обратный эффект, так как один человек не может просто сочетать в себе все это, сколь бы грешен он не был. Еще можно заметить, что чуть ли не все смертные грехи по списку сюда приписаны. И третий любопытный факт, что сведены воедино обвинения чуть ли не всех слоев общества: от дворян и двора – перемещение министров, от церкви – обвинения в связи с сатаной и всего такого, от солдат и патриотов – общение с немцами, от более простых людей – разврат и покровительство казнокрадам и т. д. Причем, надо сказать, что автор не щадит никого из царской семьи и порочит не только общение Григория с царицей, чем занимались уже все, но и общение с царевичем, что более редко.
Реакция простого народа, по описаниям Палеолога, тоже была бурной. Люди обнимали друг друга на улицах, ставили свечи в церквях, узнав, что великий князь Дмитрий был в числе убийц, начали ставить свечи к иконе Св. Дмитрия. И убийство Григория – единственный предмет разговора с длинных очередях женщин. Говорят, что Распутин был живым брошен в Невку и добавляют: собаке собачья смерть. Так же, по словам Палеолога, очень радует то, что Распутин еще дышал, когда его бросили в реку, так как он тогда никогда не будет святым, поскольку утопленников не канонизируют. Слухи распространялись стремительно. Имена называли разные, кроме истинных убийц, кто-то обвинял Владимира, единородного брата Дмитрия, некого графа Стенбока и т. д.
Описания реакции, данные Анной Вырубовой, тоже похожи на эти. "Когда в столице узнали об убийстве Распутина, все в столице сходили с ума от радости; ликованию общества не было пределов, все друг друга поздравляли. … От восторга впадали в истерику
" (Вырубова, стр. 217). Если такое пишет фрейлина императрицы и по слухам преданная почитательница Распутина, значит, действительно было.
Нельзя сказать, что не было людей, горюющих по смерти Распутина. Отношение к нему императрицы, как мне кажется, лучше всего выражено в воспоминаниях княгини Палей: "Для нее Распутин был только жертвой клеветы и зависти тех, которые хотели встать на его место. Для нее это был друг, молившийся Богу за нее и ее детей
" (Палей, стр. 176). И поэтому для императрицы и ее ближайшего окружения это явилось действительно ударом, порою даже страшным. Когда Палеолог начал проверять слухи, он отправляется к некой госпоже Д., которая телефонирует своей тетке и заплаканный голос отвечает, что "отец исчез сегодня ночью. Неизвестно, что с ним сталось. Это ужасное несчастье
" (Палеолог, стр. 99). Или, когда на следующий день, 31 декабря, тело не нашлось, то императрица, по записям Палеолога обезумела от горя и умоляет мужа вернуться к ней. И до последнего момента, до того, как нашли тело Распутина, царица надеялась, что "Бог сохранит ей ее утешителя и единственного друга
" (Палеолог, стр. 102).
Что касается отношения людей, таких как депутаты, особенно оппозиционные, и т. д., то их отношение хорошо описал Милюков. "И убийцы не принадлежали к представителям русской общественности. Напротив, они вышли из среды, создавшей эту самую атмосферу, в которой расцветали Распутины. Это был протест лучшей части этой среды против самих себя, выражение охватившего эту среду страха, что вместе с собой Распутины погубят и их
" (Милюков, стр. 13).
Еще существует мнение союзников – Англии и Франции. Судя по мемуарам Палеолога, и он, и Бьюкенен (английский посол), и их правительства относились к Распутину резко отрицательно, хотя бы потому, что считалось, что благодаря ему Россия склонялась в сторону мира с Германией и т. д. И верно, их реакция была радостной. И Палеолог, и англичане узнали об этом быстро. Из Агонии сердечного согласия узнаем, что, согласно мемуарам представителя английского командования в русской ставке генерала Хендбури-Вильямса, ему сообщил примерно через полчаса после убийства Распутина репортер Таймс в Петрограде Вильтон, которому тоже кто-то позвонил и сообщил. Видимо, в это же примерно время узнал и Палеолог. Как и Палеолог, он источник не указывает. Возможно, они пользовались одним и тем же, вряд ли много людей в такое время уже могли сообщить такую информацию. И генерал записал в дневнике: "Это был конец Распутина
" (Агония, стр. 238). А в течение последующих дней многие английские и французские газеты поместили поздравления России по поводу избавления от "темной силы, национального позора
" (Агония, стр. 238). На первой странице Таймс был портрет Феликса и Ирины Юсуповых с подписью "Спасители России" (Агония, стр. 238). 1 января состоялся новогодний банкет английской колонии в чрезвычайно приподнятом состоянии. Они, как и французы, видели для себя в убийстве Распутина поворот в свою сторону.
2 января найдено тело Распутина во льдах Малой Невки у Крестовского острова. Царица в ужасе. Тело доставили в Убежище Ветеранов Чесмы. Там профессор Косоротов осмотрел труп и констатировал раны, а так же то, что несмотря на них, в легких еще немало воды, видимо, Распутин был еще жив, когда его бросали в воду, как и ходили слухи в очередях. Тело омыла, одела в новые одежды и т. д. послушница Акилина, привезенная и якобы им исцеленная. Больше никого к телу не допустили, включая дочерей, жены и горячих поклонниц, если верить Палеологу. Если же верить княгине Палей, то около тела постоянно дежурили Вырубова или другие почитательницы Распутина. Вырубова же в своих записях категорически это отрицает. То есть два свидетельства против одного. В руки Распутину была вложена записка от императрицы: "Мой дорогой мученик, дай мне свое благословение, чтобы оно постоянно сопровождало меня на скорбном пути, который мне остается пройти здесь, на земле. И вспоминай о нас на небесах в своих святых молитвах. Александра.
" (Палеолог, стр. 103). На следующий день императрица и Вырубова пришли молиться над прахом своего друга, что было предметом насмешек и сожаления многих. "Эта царица и ее зловредная подруга в слезах перед распухшим трупом развратного мужика
" (Палеолог, стр. 104). Но, как пишет Анна Вырубова, "государыня не плакала часами над его гробом
" (Вырубова, стр. 218). Царица кладет на грудь Распутина маленькую иконку, на которой расписались она, четыре великие княжны и Анна Вырубова. Потом эта иконка попадет к американскому коллекционеру, чье имя не названо. Но о существовании иконки пишут и Вырубова, и Пуришкевич.
Когда 4 января Палеолог делает визит Коковцеву, бывшему председателю совета министров, то тот ему сообщает, что "царица с виду спокойна, но молчалива и холодна. У царя глухой голос, впалые щеки, взгляд недобрый
" (Палеолог, стр. 104). Царь недоволен государственным советом и министрами, а царица его недовольство разжигает. Но великий князь Павел утверждает, что видел на лице у государя "выражение особенной ясности и довольства"
(Палей, стр. 180). Дескать, за него решили проблему Распутина, которую ему было непонятно, как решать. В общем, некая доля истины в этом есть. Тем более подтверждает эту идею то, что, несмотря на то, что императрица требовала сурового наказания убийц, все они легко отделались. И, дескать, даже, несмотря на это, в семье великих князей поднялась буря. Больше всех, пожалуй, досталось Дмитрию. И отношения государя с его отцом стали весьма натянутыми. Похоже, что Николай больше всего опасался бунта в своей семье, и, возможно именно этого стало причиной легких наказаний. Что неудивительно после его диалога с Александром Михайловичем. Анна Вырубова утверждает, что отношения великих князей и августейшей четы совсем оборвались. Она же утверждает, что по поводу убийства Распутина государь постоянно повторял: "Мне стыдно перед Россией, что руки моих родственников обагрены кровью мужика
" (Вырубова, стр. 208). Через какое-то время их величества получили телеграмму от близкой родственницы (видимо, перехваченную), в которой та благословляла Феликса на патриотическое дело. "Это постыдное сообщение совсем убило государыню, она плакала горько и безутешно, и я ничем не могла успокоить ее
" (Вырубова, стр. 219). Так что реакция великих князей на убийство Распутина была в основном положительная.
Дмитрию под арестом запретили с кем-либо видеться, ему даже не дали попрощаться с отцом, но дочь княгини Палей Марианна проникла к нему, потом ее Протопопов взял под домашний арест, и к ней ходил весь знатный Петербург выражать симпатию. Потом ее отпустили. Так что все радостно реагировали на смерть Распутина, особенно, когда это было уже безопасно.
Охранка распространяет слух, будто гроб Распутина был перевезен не то в Покровское вблизи Тобольска, не то в монастырь на Урале, а его похоронили ночью с 4 на 5 января в Царском Селе. Присутствовали царь, царица, великие княжны, Протопопов, Вырубова, полковники Леман и Мальцев, придворный архиерей отец Василий. Княгиня Палей добавляет еще генерала Воейкова. Протопопов, Воейков и Мальцев несли гроб. Царица потребовала себе окровавленную сорочку "мученика Григория
" (Палеолог, стр. 107) и хранит ее благоговейно. Вообще при дворе и близких кругах неспокойно, тревожно, уныло и среди великих князей пахнет переворотом. Несколько великих князей готовят, по словам Палеолога, переворот с целью отстранить Николая от власти, царицу заключить в монастырь, царем объявить наследника, а регентом при нем Николая Николаевича. И инициаторы заговора хотели в руководители князя Дмитрия, и Кирилл и Андрей Владимировичи отправились его уговаривать, но потерпели поражение. Но поскольку переворот собирался опираться на гвардейские полки, и все происходившее в казармах стало известно Белецкому, ведущему расследование по делу Распутина. Поскольку дело окружено тайной, ничего не известно, и по поводу убийства ходят всякие фантастические звуки.
По свидетельству Палеолога, 23 марта тело Распутина было тайно сожжено в Парголовском лесу.
Список использованной литературы.
1)Пуришкевич В. М. Дневник "Как я убил Распутина". М.: Советский писатель, 1990. - 141 стр.
2)Палеолог М. Распутин. Воспоминания. Перевод Ф. Ге. 120 стр.
3)Страна гибнет сегодня. Воспоминания о февральской революции 1917 года. Составитель С. М. Исхаков. М.:Книга, 1991. – 480 стр.
4)Алексеева И. В. Агония сердечного согласия. Царизм, буржуазия и их союзники по Антанте. 1914-1917. Лениздат, 1990. – 317 стр.
Оглавление:
Обзор использованной литературы – 2
Прелюдия –2
По закону – 3
Против закона – 5
Замысел – 5
Исполнение – 10
Последствия – 16
Реакция общества на Распутина и его убийство. Последствия – 18
Список использованной литературы – 23.